За оградой есть Огранда - Волков Алексей Алексеевич - Страница 4

Дед между тем вознамерился налить еще по разу, но никак не мог решить, какая из внезапно раздвоившейся бутыли настоящая. Пару раз он попытался цепко хватануть воздух рукой, потом для чего-то долго и оценивающе разглядывал свою ладонь и наконец просто махнул ею.

— Что, Ваня, остаешься? — с трудом ворочая языком, спросил Савелий и посмотрел куда-то в сторону.

— Дракона бояться — за ограду не ходить, — четко выговорил Иванов и упал лицом в тарелку с кашей.

— Тогда наливай, — пробормотал дед и последовал его примеру.

4

Пока они мирно спали, весть о новом богатыре каким-то образом дошла до жителей деревни. Сам богатырь проснулся ближе к вечеру не столько похмельный, сколько откровенно пьяный. А тут в избу стали входить вернувшиеся с полей мужики. Всем вместе в избе оказалось тесно, и тогда столы решили поставить во дворе. Не успели их расставить, как они уже украсились бутылями с самогоном и мисками с разнообразной закуской. Из-за забора с откровенным намеком во взорах за Антошкой следили бабы и молодки, а мужики с чувством пожимали ему руку и хлопали по спине. Зазвучали тосты за силушку богатырскую да за удаль молодецкую, драконам на страх, добрым людям на пользу.

От обильной выпивки и задушевного обращения Иванов вконец осмелел. Он искренне ощутил себя настоящим богатырем, вся жизнь которого — сплошные подвиги. О некоторых из них Антошка даже рассказал своим жадным слушателям, на остальные — лишь намекнул. Свежий шрам на лбу, полученный при падении с лестницы, придавал героическим повествованиям особую убедительность и внешнюю достоверность. Для полного счастья не хватало лишь появления Змея, но жители деревни горячо убеждали Антона, что лиходей никогда не задерживается и потерпеть осталось совсем немного.

Чем хуже ты чувствуешь себя сегодня, тем лучше тебе было вчера. Судя по утренним ощущениям, вчера Иванов достиг апогея своего счастья. Он обессиленно лежал на сене, не помня как да что и не понимая, почему он все еще жив, и лишь полный жбан браги, заботливо поднесенный дедом, позволил богатырю кое-как подняться на ноги. Слабость же была такой, что не то что дракон — залетный комар не нашел бы сейчас в Антошке достойного противника.

Второй жбан позволил Иванову двигаться, а третий вынудил опять прилечь и проспать до обеда. Хорошо хоть, что организм у Антошки и впрямь был крепкий. Окажись на его месте кто послабее — валялся бы не вставая дня три, а иностранец вообще без промедления отбросил бы копыта. А тут ничего. Во всяком случае, после очередного подъема, стакана первача и сытного обеда Иванов стал издалека походить на человека. Он даже захотел хватануть еще немного огненной жидкости и тем обрести еще больше сходства с двуногими прямоходящими, но как раз в этот момент привели обещанного коня.

Конь оказался красивым животным вороной масти. Иванову с таким и рядом стоять не доводилось, хотя в школьные годы он занимался пятиборьем и потому не был полным дилетантом в верховой езде. Последовавшие за этим часы ушли на знакомство с Вороным и на пробные выезды. Антошка несколько раз проехал по пустому по случаю полевых работ селу; один раз за околицей даже отважился пустить коня в галоп. Как ни странно, обошлось без падений, и это прибавило Иванову уверенности в собственном мастерстве.

Тем временем в избе уже ждал второй богатырский атрибут — кольчуга. На вид она была вполне крепкой, нигде не пробитой, лишь черной, словно очень долго валялась в костре. Даже пахло от нее чем-то противным и подгорелым.

— Что же ты хочешь, Ванюша? — вопросом ответил ед. — Я же говорил тебе, что предыдущего богатыря Змеюшка зажарил прямо в доспехах. Мясо он, понятное дело, съел, а железо оставил. К чему ему железо?

— Так это... — Антошка вдруг почувствовал, что желудок пытается вывернуться наизнанку.

— Его, сердечного. Да ничего, кольчуга как кольчуга. Главное, что не дырявая, а гарь мы отчистим. Чего добру пропадать? Сейчас и шлем принесут.

— Шлем у меня есть, — торопливо сообщил Антон. Затея с драконом почему-то предстала перед ним в совсем другом свете.

— Ну и славненько. А то ведь наш слегка помятый. Это когда предшественник твой, уже зажаренный, наземь грохнулся. Аккурат головой о камень. Нет чтобы соломки подстелить, раз уж падать собрался. Доспех-то поберечь надо, — сокрушенно вздохнул Савелий, а потом добавил: — А может, и подстелил, да сгорела соломка-то...

В простоте душевной дед не заметил, что новоявленный богатырь побелел, потом позеленел, потом опять побелел. Эти два цвета упорно боролись между собой, пока лицо Антошки не стало белым, но с зеленым отливом.

Приключение — это цепь захватывающих событий со счастливым концом и весомой наградой в виде прекрасной принцессы, положения, денег, славы. Но быть зажаренным в собственных доспехах, — какое же это, к черту, приключение? Лучше всю жизнь ходить на работу. Нудно, обыденно, но хоть безопасно...

Теперь Антошка думал лишь об одном: как бы оказаться подальше отсюда? Потихоньку сбежать ночью, пока дед спит? Но что потом? Вряд ли судьба отыграет назад и перенесет обратно в уютную однокомнатную квартирку, где так хорошо мечталось под рюмочку коньяка. Еще меньше шансов, что удастся поселиться где-нибудь здесь и вести прежний неторопливый образ жизни. Местные пашут так, что будь здоров. От такой работы сам в пасть дракону полезешь.

И все же Иванов обязательно бы сбежал, но уже близился вечер, вовсю благоухая самогоном. И вновь после первого стакана грядущее перестало казаться таким безнадежным, после второго в отдалении замаячили какие-то перспективы, а после третьего море стало по колено, а дракон — по щиколотку. Окружающий мир сначала расплылся в тумане, потом завертелся каруселью, а в довершение провалился куда-то — до утра.

Утром же опять было не до драконов, да и вообще не до чего. Тошнило, голова побаливала, во рту, похоже, переночевал не эскадрон, а конармия Буденного в полном составе со всеми многочисленными обозами. Век бы хмельного не видать!

И Иванов не смотрел. Стакан, услужливо поднесенный Савелием, принял ощупью, проглотил, а потом долго хрустел огурцом и прилагал все силы, чтобы не выпустить с трудом выпитое наружу. Горячая каша со здоровенным шматом сала и миской квашеной капусты в конце концов утихомирили желудок, а второй стакан согрел измученную душу. Лишь на долю мозгов ничего не досталось, и голова осталась восхитительно пустой. Постучи — и зазвенит как колокол. Или задребезжит пустым ведром.

Словом, настроение Иванова стало быстро улучшаться, но тут подвел дед Савелий. Много ли старику надо? Не успели как следует разговориться, тут дед ослабел и нетвердой походкой отправился чуток вздремнуть перед обедом.

Положение Антошки стало незавидным. Он как раз достиг той приятной стадии, когда остро необходим собеседник, даже не собеседник, а терпеливый слушатель, да где же его в эту пору взять? По летнему времени деревня была словно вымершей, и Иванов с досады долго втолковывал что-то Вороному. Конь терпеливо прядал ушами, временами тряс головой, отгоняя комаров, но свое мнение высказывать не спешил, а когда Антошка поднес ему стакан самогона, то отказался наотрез.

— Ну и черт с тобой! — У богатыря хватило ума не настаивать, но пить одному почему-то не хотелось! — Раз не хочешь — не пей. Но тогда поедем искать желающих. Нет, это я поеду, а ты меня повезешь. Должно же кому-то повезти.

Не то с третьей, не то с четвертой попытки Антошке удалась оседлать коня, но, только летя на землю, вспомнилось, что надо затягивать подпругу. Удар едва не вышиб дух, но хмель остался, а через какое-то время вернулось и желание прокатиться.

Наконец выезд состоялся. Правда, куда ехать, Иванов не знал, но, в сущности, какая разница? Где-нибудь кто-нибудь все равно попадется, и уж тогда...

«Тогда» — это когда? Впереди блеснула полоска реки, а вряд ли покосы и пастбища лежат на берегу. Хорошо хоть, что в стороне за кустами раздался женский смех. Иванов подъехал поближе, спешился и пошел красоваться.