Принц Каспиан - Льюис Клайв Стейплз - Страница 23

Они шли теперь по более редкому лесу, держась все время настороже, потом вошли в густой подлесок. Как только они миновали его, послышалось рычание, и кто-то с быстротой молнии выскочил из сломанных кустов, сбив Люси с ног. Падая, она услышала звон тетивы, а когда пришла в себя, увидела огромного страшного серого медведя, лежавшего мертвым со стрелой Трама в боку.

— В этом состязании Д.М.Д. побил тебя, Сью, — сказал Питер с вымученной улыбкой. Даже он слегка испугался.

— Я… я выстрелила слишком поздно, — ответила Сьюзен смущенно. — Я побоялась, что это один из наших медведей, говорящий медведь. (Она ненавидела убивать кого бы то ни было.)

— Ужасно, — заметил Трам, — большинство зверей стали немыми созданиями и врагами, но ведь и другие остались. И никогда нет уверенности, но медлить нельзя.

— Бедный старый мишка, — воскликнула Сьюзен, — ты думаешь, что он был говорящий?

— Ну нет, — отозвался гном. — Я видел его морду и слышал рычание. Просто он хотел на завтрак маленькую девочку. Кстати о завтраке: я не хотел бы лишать ваших величеств надежды на хороший завтрак у короля Каспиана, но запасы в лагере очень скудны. А медвежатина — отличная еда. Стыдно оставить всю тушу ничего не взяв. Это не займет много времени. Полагаю, что юноши — я хотел сказать — короли — знают, как освежевать медведя.

— Отойдем подальше, — сказала Сьюзен Люси. — Я знаю, что это страшно противное дело. — Люси кивнула с содроганием. Когда они уселись, Люси вдруг произнесла: «Мне пришла в голову ужасная мысль, Сью».

— Какая?

— Что будет, если когда-нибудь в нашем мире люди станут дикими, как звери, а выглядеть будут как люди, и невозможно будет разобрать, кто есть кто?

— У нас тут в Нарнии достаточно забот и без того, чтобы воображать такое, — ответила практичная Сьюзен.

Когда они вернулись к остальным, лучшие куски мяса, которые можно унести с собой, были уже срезаны. Не слишком приятно класть в карманы сырое мясо, но они завернули его в свежие листья. У них было достаточно опыта, чтобы понимать, как они отнесутся к этим мягким и противным сверткам, когда по-настоящему проголодаются.

Они тащились (остановившись у первого же ручья, чтобы вымыть сильно нуждавшиеся в этом руки), пока не взошло солнце и не запели птицы. В папоротниках зажужжало куда больше мух, чем хотелось бы. Руки от вчерашней гребли уже не болели. У всех поднялось настроение. Солнце пригрело, и они сняли шлемы.

— А мы правильно идем? — спросил Эдмунд часом позже.

— Важно только не слишком уклониться влево, — сказал Питер. — Если мы возьмем правее, то, в худшем случае, потеряем время, потому что очень быстро наткнемся на Великую реку и не срежем угол.

Они пошли дальше, и ничего не было слышно, кроме звука шагов и звяканья кольчуг.

— Где же эта проклятая Стремнинка? — после долгого молчания произнес Эдмунд.

— Мы скоро наткнемся на нее, я уверен, — ответил Питер, — ничего не остается, как идти вперед. — Оба понимали, что гном сердится на них, хоть он и молчал.

Они продолжали идти, и в кольчугах становилось все жарче и тяжелее.

— Что это? — внезапно воскликнул Питер.

Они не заметили, как вышли на край небольшого обрыва, откуда можно было заглянуть в овраг, где по дну текла речка. На другой стороне скалы были еще выше. Никто кроме Эдмунда (а может быть и Трама) не умел лазать по скалам.

— Прошу прощения, — сказал Питер, — это я виноват, что мы пришли сюда. Мы заблудились. Я никогда раньше не видел этого места.

Гном присвистнул сквозь зубы.

— Тогда идем назад и отыщем другой путь, — предложила Сьюзен. — Я с самого начала знала, что мы потеряемся в этих лесах.

— Сьюзен, — голос Люси звучал укоризненно, — не придирайся к Питеру. Это нечестно, он сделал все, что мог.

— А ты не огрызайся на Сью, — сказал Эдмунд. — Я думаю. она совершенно права.

— Чашки и черепахи! — воскликнул Трам. — Если мы уже заблудились, то сумеем ли найти дорогу назад? Возвращаться к острову и начинать все сначала — даже если это нам и удастся — не имеет смысла. Мираз наверняка покончит с Каспианом раньше, чем мы туда доберемся.

— Думаешь, надо идти вперед? — спросила Люси.

— Я не уверен, что Верховный Король действительно заблудился, — ответил Трам. — Что мешает этой реке быть той самой Стремнинкой?

— Но ведь Стремнинка не течет по оврагу — Питер с трудом сдерживал гнев.

— Ваше величество говорит «не течет», — возразил гном. — Но правильнее сказать — «не текла». Вы знали эту страну сотни, или даже тысячу лет назад. Разве она не могла измениться? С той стороны мог произойти обвал, остался голый камень, и образовался обрыв. Стремнинка год за годом углубляла русло, пока обрыв не появился и тут. Могло быть землетрясение или еще что-нибудь.

— Мне это не приходило в голову, — сказал Питер.

— К тому же, — продолжал Трам, — даже если это не Стремнинка, она течет прямо на север и конечно, впадает в Великую реку. Мне кажется, я заметил что-то вроде притока, когда шел вниз по реке. Так что если мы пойдем по течению, направо, то дойдем до Великой реки. Тут не так близко, как мы надеялись, но этот путь не хуже того, которым шел я.

— Трам, ты молодчага, — воскликнул Питер. — Пойдемте. Спустимся по этой стороне оврага.

— Смотрите! Смотрите! — закричала Люси.

— Что? Где? — заволновались остальные.

— Лев, — показала Люси, — сам Аслан. Разве вы не видите? — Ее лицо преобразилось, глаза засияли.

— Ты имеешь в виду… — начал Питер.

— Где же, как тебе кажется, ты его видишь? — спросила Сьюзен.

— Ну, не говорите как взрослые, — Люси топнула ногой. — Мне ничего не кажется, я его вижу.

— Где, Лу? — спросил Питер.

— Между теми рябинами, на этой стороне оврага. Вверху, а не внизу, совсем не там, куда мы собирались идти. Он хочет, чтобы мы шли туда, где он — наверх.

— Откуда ты знаешь, чего он хочет? — спросил Эдмунд.

— Он… я… я просто знаю… по его лицу.

Все переглянулись в недоуменном молчании.

— Ее величество могло увидеть льва, — сказал Трам, — мне рассказывали, что в этих лесах водятся львы. Но, как и медведь, он вряд ли будет дружелюбным и говорящим,