Витязь - Витковский Алексей - Страница 9

Молодой вождь не понимал, почему он выбрал именно этот мрачный зал, убранный цветами смерти и вражды. До этого они проходили через гораздо более светлые помещения. Совершенно неясно, для чего служили эти огромные пустые пространства. Именно из-за их пустоты двери в дальней стене казались ближе, чем они были на самом деле. Казалось, отряд никогда не достигнет их и люди так и будут беспомощно перебирать ногами, пока не упадут без сил…

Он встряхнулся, прогоняя наваждение. Это место как-то плохо действовало на его душу, давило, лишало воли. Хаген обнажил клинки и лязгнул ими друг о друга. Идти сразу стало легче. Хирдманы за спиной оживились. Наконец они достигли дверей. Окованные бронзой створки бесшумно подались внутрь.

Новый зал оказался огромен. Здесь могли поместиться два таких хирда, как у его отца, причем в боевом порядке, – и еще осталось бы место. Зал был круглым, и посередине его стоял столб солнечного света. Он падал на что-то вроде постамента для статуи, которые так любят в Руме, но самой статуи там не было. В странном, наклоненном со всех сторон к середине потолке зияло большое отверстие, через которое и светило солнце. Казалось неясным, почему все это сооружение не обрушилось еще внутрь себя, – судя по всему, свод сложен из камня, а подпорок никаких не видно. Впрочем, все здесь настолько древнее, что если оно не рухнуло до сих пор – бояться нечего. В стенах зала располагались двенадцать дверей, на створках которых Хаген увидел те же знаки, что и в залах. Были среди них и новые, отчасти уже напоминающие руны Футарка.[27] Рассмотреть их не хватило времени.

Невнятный булькающий звук вдруг нарушил тишину. Эхо отразило его от стен и свода так, что было сложно сразу определить направление. Хирдманы, растянувшись в цепочку, осторожно двинулись через зал. Хаген, как всегда, шел первым.

Вблизи штука, которую он принял было за постамент, оказалась просто каменным кубом. На его боковых гранях насечены были непонятные знаки. Потом он заметил кожаный ремень, накинутый на основание куба. Держа мечи наготове, Хаген заглянул за него и увидел первого из воинов Скьяльви.

Ремень заканчивался петлей, затянутой на белой шее молодой женщины. В ее густых золотистых волосах, сейчас растрепанных и закрывавших лицо, сверкали жемчуга. Платье небесного цвета с узором, вышитым золотыми нитями, висело клочьями. Воин, поймавший ее, лежал сверху, придавив к холодному полу своим огромным телом. Лежал неподвижно. Судя по франкской кольчуге, это был Торир Собака.

В первый момент Хагену показалось, что Торир спит. Такое вполне может случиться, если ты полдня ворочал веслами, затем сражался и тут же тебе досталась женщина. Немудрено, от души позабавившись, уснуть прямо на ней. Однако звуки, которые издавал Торир, вовсе не были храпом. Его голова в шлеме свесилась набок, через плечо жрицы, и слегка подрагивала в такт хрипу и бульканью…

Хаген подал знак, и его воины остановились, оглядываясь по сторонам. Тут было что-то не так. Женщина не могла перерезать глотку Ториру, как это сделала с Бьярни Весло ее подруга. Она была связана, и связана качественно. Если твое правое запястье привязать к щиколотке правой ноги, а левое – к левой, то очень сложно кого-то зарезать. Остается только кусаться. Но и это Собака предусмотрел, привязав жрицу за шею. Будет дергаться – задохнется. Однако сам он находился в жалком состоянии, причем по совершенно неясной причине. Кто-то из обслуги храма, конечно, мог подкрасться сзади, пока Торир возился с женщиной, и стукнуть ему по голове чем-то тяжелым. Но почему он тогда не освободил жрицу?

Окольчуженное плечо Торира показалось неприятно холодным. Хаген рывком перевернул воина и невольно отшатнулся… Белки вытаращенных глаз викинга, бесцельно блуждающих из стороны в сторону, были налиты кровью. Русая борода и усы покрыты бледно-розовой пеной. Губы беспрерывно подергивались, словно он пытался что-то сказать, а мощные кисти рук с узловатыми пальцами, привычные к обращению с мечом и веслом, мелко подрагивали. Хаген оттянул пальцем ожерелье кольчуги и увидел бешено двигающийся кадык. «Однако глотка цела…» Он взглянул на жрицу. На ее нежной коже грубо отпечатался узор кольчужных звеньев. Тело женщины было безупречным. Бархатистая кожа, казалось, светилась изнутри, манила прикоснуться. Ее лоно походило на нераскрытый бутон цветка. Видимо, Торир все же ничего не успел. Хагена охватила волна неистового желания. Он так давно не был с женщиной, а эта так бела[28] и так близко… Упругие груди дерзко смотрели в потолок, и их соски были… напряжены. Впрочем, в храме довольно прохладно, но все же… Он опустился на колено и протянул руку, чтобы отбросить волосы с ее лица. И замер. Сквозь густые пряди медовых волос он заметил яростный блеск глаз. Она была в сознании и смертельно опасна, несмотря на глупые путы Торира. Теперь нечего искать того, кто подкрался, чтобы нахлобучить бедняге по голове. Потому что никто не подкрадывался. Эта женщина была жрицей и, несмотря на очевидную молодость, обладала огромной колдовской силой. Несчастный воин сумел связать ее лишь потому, что все его внимание захватило ее цветущее тело. Но стоило ему взглянуть жрице в глаза, как он превратился в лопочущего недоумка. Колдовство отняло у него разум.

Хаген мрачно улыбнулся. Он знал, что эта девушка, великолепная, словно богиня, собирается попробовать свой фокус и с ним. Она видела – он не простой воин, и хотела, прежде чем остальные норманны разорвут ее на части, убить его разум так же, как она убила разум Торира. И умереть отомщенной. Он уважал ее храбрость. Молодая жрица не казалась жалкой и побежденной даже лежа обнаженной и связанной у ног врага. Продолжая улыбаться, Хаген отбросил волосы с ее лица, чтобы померяться взглядом с Судьбой. Глаза у Судьбы оказались зелеными…

Глава 10

Седина древности

Два воина, пробежав по выставленным веслам, спрыгнули на скалу. Ольбард наблюдал, как они ловко карабкаются наверх и исчезают в кустарнике, которым покрыты вершины утесов. Прилив слегка подталкивал «Змиулана» в корму, как бы приглашая войти в устье реки, спрятанное среди обветренных седых скал. Однако гребцы, тихо шевеля веслами, удерживали лодью на месте. Пусть вернутся разведывающие дорогу вои.

Вот один из них появился на вершине скалы, подал знак – путь свободен. «Змиулан» снова двинулся вперед. Весла плавно, почти без шума, погружались в воду. Здесь надо тихо – место опасное. Удобную стоянку, что вверх по реке, используют многие. И не всегда это друзья.

Берега слегка расступились, скалы стали ниже, и рос на них уже не низкий кустарник, а настоящий сосновый лес. Русло реки слегка повернуло, открыв по левую руку небольшой пляж, усыпанный мелкой галькой. Еще несколько гребков, и киль лодьи заскрежетал по ней. Воины попрыгали в воду, налегли на борта. «Змиулан» проскользнул еще немного вперед и остановился. Лагерь разбили здесь же…

Костер горел под выступом скалы, в грубо сложенном из плоских валунов очаге. Огонь кормили сухими ветками, и он почти не давал дыма. Савинов задумчиво смотрел, как бледные сизые струйки растекаются по закопченной поверхности камня, прежде чем подняться наверх к небу. Эта стоянка явно использовалась ранее. Однако она была временной. Храбр сказал, что зимовье находится выше по реке. Туда ушли разведчики. Еще несколько маленьких групп отправились в разные стороны. Вскоре одна из них вернулась, неся на плечах подвязанную к копью косулю. Вот и ужин.