Волшебная лампа Аладдина - Ягдфельд Григорий Борисович - Страница 14

– Где я? Что за местность?

– Бельбейс, – сказал цирюльник и дернул его за нос.

А на свадьбе произошло нечто еще более удивительное. Играла музыка, все веселились. Вдруг Аладдин исчез, а на его месте сидел Худайдан-ибн-Худайдан.

Царевна Будур забила в ладоши и сказала:

– Ты очень удачно превратился в это чучело. А теперь превратись, пожалуйста, обратно в Аладдина!

Магрибинец криво усмехнулся и придвинулся к ней.

Увидев «дядю», Абд аль-Кадир издал возглас изумления. Магрибинец обернулся.

– Что ты сказал?

– Я говорю: «В Багдаде все спокойно», – пробормотал сторож и исчез.

– Какой веселый сон! – сказал султан и тоже исчез.

Куда же девался Абд аль-Кадир? Он упал на голову мастерам, возвращавшимся из дворца. Мастера поднялись сами, потом поставили на ноги сторожа. Абд аль-Кадир чуть не плакал от обиды.

Улыбнувшись в рыжую бороду, Абу-Наиб сказал:

– Что же ты не кричишь: «В Багдаде все спокойно!»?

А что касается султана, то он свалился во дворик Аладдина – да так, что коза еле отпрыгнула.

Некоторое время султан сидел на земле и не вставал, очевидно считая, что спит. Он тупо смотрел на козу. Коза смотрела на султана с тем же одухотворенным выражением.

Зубейда решила подбодрить козу.

– Не бойся… – сказала она. – Это султан… Он пришел к нам в гости… Скажи ему «ме»!

– Ме-е… – сказала коза.

Ну, а теперь, когда вы знаете, что случилось со сторожем и с султаном, послушайте, что было с Аладдином.

Он сидел в горестной позе в пустыне возле высохшего колодца. Это была такая пустая пустыня, где нечему даже выгорать: ни листика, ни травинки. Одни только гигантские трещины вокруг.

В поднебесье показалась печальная физиономия джина. Он опустился на песок, сел рядом с Аладдином, тяжело вздохнул и потупил огромную голову:

– Великодушно прости, но я должен тебя убить.

– Убей, – сказал Аладдин, не поднимая глаз.

– Я твой друг, но я раб лампы, – сказал джин.

– Конечно, – сказал Аладдин.

Раздираясь противоречиями, джин сказал:

– Я раб лампы, но я твой друг!

Аладдин пристально на него посмотрел:

– Так раб или друг?

Джин мучился, пыхтел, вздыхал.

– И почему именно раб? – спросил Аладдин.

– Такой закон, – угрюмо ответил джин.

– Надо самому соображать, что хорошо, что плохо.

– А люди соображают? – огрызнулся джин.

Обхватив руками голову, он упал на землю и застонал, сотрясаясь от отчаяния.

Аладдин заметил валявшееся у колодца старое кожаное ведро, и ему в голову пришла счастливая мысль. Он поднял ведро и подошел к джину.

– Полезай в ведро!

– Зачем? – удивился джин.

– Будешь там жить. Не хуже, чем в лампе.

– В ведре?! – воскликнул джин. – Но ни один джин еще не жил в ведре!

– Ты будешь первый, – сказал Аладдин.

Джин недоверчиво посмотрел на ведро – и вдруг стал хохотать.

Он хохотал до слез. Хохотал, катаясь по земле. Хохотал так, что в конце концов не выдержал и бросился в ведро И оттуда понесся хохот.

– Не понимаю, что тут смешного? – сказал Аладдин.

Ведро тряслось от смеха джина, и перевернулось, и покатилось, и опять затряслось.

– Что с тобой? – спросил Аладдин.

Джин вылез из ведра.

– Десять тысяч лет я так не смеялся! Я раньше что делал? Золото таскал, принцесс крал… Но чтобы жить в ведре?

И захохотал вновь.

– Ты еще многого не знаешь, – сказал Аладдин. – Лезь в ведро, устраивайся, да поскорей! А то в небе уже зажглись звезды…

Джин послушно влез в ведро. Слышно было, как он гремит, устраиваясь там. Из ведра вылетели два камешка и шарик овечьего помета.

Аладдин с надеждой смотрел на ведро.

– Ну как?

Вдруг джин выскочил из ведра. Его била дрожь.

– Трут лампу… трут лампу… трут лампу… – жалобно бормотал он.

Внезапно решившись, сказал:

– Ну и пусть!

И нырнул обратно в ведро. Раздался его голос:

– Потри меня!

Аладдин потер ведро. Джин вылез оттуда и сказал:

– Слушаю и повинуюсь!

– Ну, а теперь отправь колдуна… – сказал Аладдин и умолк.

– Куда? – спросил джин.

– Туда, откуда уже нельзя вернуться в Багдад! Сам придумай!

Наморщив лоб, джин задумался. Потом сказал:

– Знаю! Есть одно место!

…Сидя рядом с царевной, Худайдан-ибн-Худайдан яростно тер лампу. И на свадьбе опять произошло чудо. Магрибинец исчез, а на его месте сидел Аладдин. Только почему-то у него в руках было старое ведро.

Царевна Будур захлопала в ладоши.

– Пожалуйста, больше не превращайся ни в кого. Хорошо? А то мне было так скучно!.. А где мой отец?

…Султан при свете звезд доил козу во дворике Аладдина.

– Мне снилось, – нетвердо говорил он Зубейде, – что я был султаном…

– Не отвлекайся! – сказала Зубейда.

Внезапно султан исчез.

И очутился на свадьбе. Играла музыка. Горели факелы. Веселились гости. Султан закрыл глаза, опять открыл, опять закрыл, опять открыл и сказал:

– Мне снилось, что я доил козу.

И залился смехом.

В это мгновение в другом конце зала на ковер свалился Абд аль-Кадир. Султан увидал его и добродушно приветствовал как старого знакомого:

– Эй ты, «в Багдаде все спокойно»!

В ответ сторож подпрыгнул как петух, хлопнул из всех сил колотушкой по ковру, так что поднялась пыль, и завопил:

– В Багдаде никогда не было спокойно!

И все с удивлением уставились на него.

В зыбком ночном свете возносил свои легкие очертания дворец Аладдина. Его башни тянулись к звездам. И звезды сверху смотрели на него своими золотыми глазами.

Из дворца вышли Аладдин и царевна Будур. Он держал в руках ведро, она – волшебную лампу. Они остановились в саду.

Вокруг виднелись недвижные, будто заколдованные, деревья.

– Потри лампу… – шепнул Аладдин.

Царевна потерла лампу. Джин не явился. Аладдин весело рассмеялся, потер ведро. И джин оказался тут как тут.

– Слушай, джин, – сказал Аладдин. – Мне интересно, что же это за место, откуда нельзя вернуться? Куда ты отправил его?

– А-а, – сказал джин, горделиво улыбаясь. – Вот он!

И ткнул своим огромным пальцем в небо. Аладдин и царевна задрали головы и увидели – да, да, увидели Худайдана-ибн-Худайдана, опять летевшего на черном верблюде. Но на этот раз он мчался прямо к луне, делаясь все меньше и меньше.

Будур испуганно вскрикнула:

– Только бы он не стукнулся об луну!

Но он уже стукнулся. Раздался звон – будто удар в колокол. Из глаз магрибинца и из глаз верблюда посыпались звезды. И в небе зажглось целое новое созвездие.

И это было еще не все. Раскрыв рты, Аладдин и царевна смотрели, как вокруг звезд в небе проступили трепетные знаки зодиака: Конь, и Земля, и Семь Братьев, и Скорпион, и Шапка Пастуха, и Козерог с Водоносом, и все другие фигуры созвездий, и, кроме них, новый знак зодиака, которого еще не видел никто, – Магрибинец на Верблюде.

Джин фыркнул от удовольствия.

– Он будет крутиться там вечно, – сказал он. – С неба не убежишь!

Помолчав, джин добавил:

– Все созвездия были прежде кем-то на Земле, и у каждого есть своя история.

Знаки зодиака стали меркнуть. Дольше всех из глубины мироздания смотрел на землю огненный глаз магрибинца. Но вот и он померк. Фигуры зодиака исчезли, а звезды продолжали гореть.

– Спасибо тебе! – сказал Аладдин джину. – Видишь, как ты все хорошо придумал сам, без меня.

– Это верно, – простодушно сказал джин. – И знаешь, думать самому в сто раз интересней.

– А сейчас скажи: что хочется тебе? – спросил Аладдин.

– Мне?

Джин всхлипнул, провалился в ведро, и оттуда раздались глухие рыдания:

– Мне?.. Десять тысяч лет живу… – говорил джин из ведра, заливаясь слезами. – И никто… Никогда… не спрашивал меня… что я хочу…