Стратегия обмана - Вирильо Поль - Страница 8

Сухопутные силы НАТО явно уступали сухопутным войскам Варшавского договора, и развитие воздушных сил представлялось единственным выходом из создавшегося положения, так что в результате в НАТО стали развивать крылатые ракеты и беспилотные самолеты, способные пролететь на небольшой высоте восточную часть Европы, чтобы попасть точно в самое средоточие стратегических баз неприятеля.

Это Автоматическое вмешательство без возможных человеческих потерь стало новой формой «дипломатии канонерок», некогда столь любимой морскими и колониальными державами. Оно как нельзя лучше подходило для осуществления будущим «мировым жандармом», каковым собрались152 стать Соединенные Штаты после падения Берлинской стены, стратегии контроля.

В начале 90-х годов было достаточно лишь перепрограммировать Томагавки, нацеленные на Ленинград и Москву, и сориентировать их на Багдад или Басру… Продолжение известно всем: в 1998 году ракеты с авианосцев были сброшены на Хартум и Афганистан.

Оружие, избранное для войны в Персидском заливе, — ракеты противоракетной обороны Patriot и крылатые ракеты «Томагавк» — характеризует децентрализацию ядерного устрашения: «Превентивные удары» (обычного оружия и прочих его видов) становятся новым названием для постклаузевицевского «Наступления», как «дипломатия канонерок» была новым типом постклаузевицевского наступления для морских держав Запада вплоть до начала XX века.

Англосаксонские державы, адепты старой морской теории «fleet in being», пытались исподтишка распространить логику силы на воздушное пространство над морем и сушей, состоящую в возможности застать противника врасплох, не приводя в действие всю армию и даже не объявляя войны… вообще не ввязываясь прямой конфликт] После изжившего себя наземного наступления, захвата стран, прилегающих к «линии фронта», пришло время нападения аэрокосмического.9 На смену дипломатии канонерок коммодора Перри', заставившей выйти Японию на международный рынок в 1853 году, приходит политика крылатых ракет, и непрерывность открытого неба оказывается более значимой, чем смежность земных границ.

Понятно, что Китай, считающий себя Поднебесной империей, как и Япония, недавно ставшая жертвой подобной политики Вторжения, сегодня обеспокоены новой волной западных амбиций распоряжаться если не «международным правом», то, по крайней мере, пространством-временем их национального суверенитета.

Другой аспект «революции в военном деле», совершенно очевидно, затрагивает Несмертельное вооружение, направленное не на уничтожение, но на обезвреживание противника.

В этом, на первый взгляд, «гуманитарном» случае последствия для экологии майских бомбардировок графитовыми бомбами с целью выведения из строя энергосистемы Сербии, не разрушая базовых инфраструктур, схожи с экологическими последствиями нейтронной бомбы. Этой ядерной бомбы, которая предназначена истреблять сражающихся противников, не разрушая их вооружений и не заражая на длительное время их окружающую среду. Как в одном, так и в другом случае, стремление уничтожать всегда приводит к уничтожению жизни, жизненной энергии противника.

Однако оставим на мгновение эту составляющую постмодернистского арсенала. После войны во Вьетнаме и благодаря многочисленным Нобелевским наградам по физике Соединенные Штаты задействовали не только радиоэлектронное поле боя, но и вооружения, общепризнанной целью которых стало не столько простое уничтожение, сколько последующие изменения на территории боев и преобразование индивидуальности сражающихся: дефолианты на основе диоксида, вроде agent orange. Вроде вакуумных бомб, способных ех abruptoil создавать на густо заросшей местности пустоты, тем самым облегчая посадку вертолетов десанта. Вроде химических веществ, вызывающих у солдат помутнение сознания, и тому подобного.

Американская военная логистика, поставленная в тупик радикальными усовершенствованиями атомной бомбы и разрушительных возможностей ее термоядерного потенциала, обратилась к разработке и развитию арсенала вооружений нового типа, создаваемых не для уничтожения зданий и людей вследствие детонации химического, биологического или ядерного взрывчатого вещества, но для провоцирования разного рода аварий.

Этот неожиданный ход военно-промышленного комплекса в то же время, однако, представляет154 собой один из современных аспектов англосаксонской экологической мысли.

Чистая война, лишенная всякой «апокалиптической» завершенности, присущей ранее процессу устрашения и гонке вооружений Восток/Запад, привела к разработке чистых вооружений, способных если и не обеспечить победу вообще без кровопролития, то, по крайней мере, смягчить символический масс-медийный резонанс — в особенности, от вида крови солдат. Опрятная война, выходящая за рамки принципа «справедливой войны» прежних воинов свободного мира…

Наконец, невозможно понять возникновение этой новой войны за «права человека» на Балканах, не учитывая изначального смешения понятий «военного» и «гуманитарного», появившегося не после войны с Ираком, как обычно полагают, как, впрочем, и не в связи с неудачным вторжением американцев в Сомали, но еще во Вьетнаме, более тридцати лет назад, одновременно с постмодернистским преобразованием арсенала тотальной войны.

Когда Джеймс Ши, пресс-секретарь НАТО, заявил по поводу сопутствующих разрушений в Косове: «Не бывает войны без определенной доли случайностей»,

— он и не подозревал, как точно выразился!

В действительности, с началом пентагоновского переворота в ведении войны, доля аварий будет непрестанно расти и приведет к еще большому смешению: смешению между официальным провозглашением целей (достигнутых или нет) и неофициальным незаметным стремлением провоцировать системные аварии и прочие «цепные реакции» в системах противника.

Здесь проявляется схема вирусного или радиационного заражения (ядерного или информационного): речь идет не о том, чтобы взорвать некоторую структуру, но о том, чтобы нейтрализовать инфраструктуру противника, грубо нарушить любую организованную и осмысленную де ятельность и вызвать у него в стане и вокруг него аварии и панику.

На самом деле, речь идет не столько о рвении к победе или миру, сколько о неутомимом стремлении Соединенных Штатов сделать противника неспособным к конкуренции.

Таким образом, обретение Паноптической вездесущности ведет к установлению Пассивности, причем наложение на умы ярма сумятицы оказывается более значимым, чем военные победы в прошлом; прежнее порабощение побежденных уступает место подчинению общественного мнения, расщепляемого техническим хаосом.

Как здесь не заметить, что Information Warfare обладает всем необходимым, чтобы использовать этот непредсказуемый процесс для дезорганизации поля боя?

Подобно логическим бомбам, компьютерным вирусам, компьютерному сбою 2000 года [Y2K] и прочим системным неполадкам, вроде аварии на Global Positioning System летом 1999 года, справедливая и «чистая» (или практически «чистая») война НАТО на Балканах превосходно иллюстрирует милитаризацию сбоев в скором будущем и неистовое стремление уже не к локальной катастрофе, осуществляемой посредством отравляющих боевых газов или «грязных» бомб XX века, но к глобальной катастрофе, способной в XXI веке посредством внезапного сбоя энергетических систем вывести из строя как повседневную жизнь наций, так и их экономику, причем проделывая все это без объявления войны.

Так как чисто кибернетическая опасность Информационной бомбы дополнила угрозу апокалипсиса бомбы Ядерной, становится понятнее смысл происходящего сейчас привлечения к работе капиталистами, работающими на Пентагон, хакеров и прочих информационных пиратов, а также кажущаяся или деланная озабоченность министерства обороны возможным Электронным Перл-Харбором, когда будущие войны будут156 заканчиваться не поражением или победой того или иного действующего лица, но трансполитическим хаосом народов.

После взрыва в пустыне Нью-Мексико и, в особенности, после взрывов в Хиросиме и Нагасаки, Соединенные Штаты оказались в благословенном положении обладания Первичным Устрашением — когда ядерное устрашение не делилось ни с кем, ни с каким противником/партнером, каким позднее стал Советский Союз. Затем имело место прогрессирующее вырождение абсолютного устрашения в равновесие страха между Востоком и Западом, называемое устрашением Сильного Сильным. Еще позднее максималистская доктрина «гарантированного взаимного уничтожения» привела к уравнивающей власти атома и устрашению Сильного Слабым, исторический пример коего представляет «ударная сила» генерала де Голля: пример отождествления государственного суверенитета с обладанием атомным оружием.