Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982 - Випперман Вольфганг - Страница 4

Здесь следует подвергнуть критике саму критику. При этом надо также различать политические и научные аспекты. Факт состоит в том, что фашистские партии возникли и выросли на почве капитализма, что они обладали особой притягательной силой для определенных слоев капиталистического общества, что капиталистические круги готовы были оказывать фашистам политическую и финансовую поддержку и, наконец, что фашизм и по сей день вовсе не мертв. Поэтому историк, действительно желающий извлечь уроки из истории, обязан принимать во внимание результаты, тезисы и даже гипотезы исследования фашизма, в частности, теоретического исследования. Как говорит пословица, «черт никогда не приходит снова через ту же дверь»; история не повторится в точно той же форме, но структурные факторы, способствовавшие подъему «классического» фашизма и его приходу к власти, безусловно имеются и могут способствовать росту так называемого неофашизма. Исследование фашизма всегда имело политическую направленность, преследовало антифашистские цели и доставляло средства для борьбы с фашизмом. В области политики и преподавания это имело и до сих пор имеет не только отрицательное, но и некоторое положительное значение. В самом деле, теории, тезисы и гипотезы длящейся уже почти 60 лет дискуссии о фашизме позволяют увидеть некоторые структурные факторы, определявшие ход событий, и представить публике ряд возникающих отсюда проблем.

Однако независимо от этих политических и, если угодно, даже дидактических моментов имеются некоторые научные аргументы, которые можно противопоставить критикам, оспаривающим смысл и полезность общего понятия фашизма.

1. Против предлагаемого Брахером и другими применения понятия тоталитаризма говорит прежде всего тот факт, что различия между фашистскими и коммунистическими движениями и режимами еще больше, чем между отдельными видами фашизма. Коммунистические и фашистские партии преследовали различные цели и привели к различным общественным системам. Черты сходства в практике власти (но не в структуре власти) недостаточны для того, чтобы почти отождествлять фашизм и коммунизм[36].

2. Подобные же соображения можно выдвинуть против предложения Тернера включить фашизм в группу антимодернистских движений. Это не решает проблемы; напротив, при этом возрастают трудности обобщения и разграничения.

3. Требование ряда авторов отказаться от применения социологических теорий вообще, и от теорий фашизма в частности, неосуществимо на практике. Историческое исследование никогда не было – ни в прошлом, ни в наше время – чисто эмпирическим и свободным от теорий. Если мы не готовы привести постановки вопросов, методы и эвристические подходы теории, из которой мы, сознательно или бессознательно, исходим, то возникает опасность идеологической маскировки и искажения изучаемой действительности.

4. Критики общего понятия фашизма, как бы резко и номиналистически они ни были настроены, должны признать, что почти во всех европейских странах в междувоенный период были движения, ориентировавшиеся на итальянский образец и рассматривавшиеся не только с коммунистической и социалистической, но и с консервативной и либеральной точек зрения как фашистские партии. Понятие фашизма нельзя просто спрятать. Оно имело свою историю и наложило на историю свой отпечаток. Оно принадлежит к «ключевым словам»[37] истории 20-го века. Оно может рассматриваться как «фактор и индикатор»[38] реального развития, в особенности истории рабочих партий. История интерпретаций фашизма и теорий фашизма неизбежно приводит к истории антифашизма – то есть истории коммунистических, социал-демократических, а отчасти даже консервативных и либеральных партий[39]. Насколько важно историческое значение теорий фашизма в прошлом и по сей день – прежде всего как фактора и индикатора реальной истории антифашизма, – настолько спорна и проблематична их научная доказательность. Поиски глобальной теории фашизма, которой можно было бы, как универсальным ключом, объяснить форму и функции всевозможных явлений фашизма, до сих пор не привели к удовлетворительному и общепризнанному результату. Существующие теории фашизма могут, как правило, объяснить лишь отдельные проблемы, касающиеся развития отдельных фашистских движений. Это относится к теориям, где фашизм описывается как агент или союзник капиталистических слоев[40], а также к тезисам, по которым фашизм является партией мелкой буржуазии[41], неизбежным результатом специфического развития национальной истории[42], следствием определенной стадии модернизации страны[43], результатом определенного социально-психологического импульса[44], продуктом культурного и морального распада[45], специфической формой господства одного человека[46] или формой проявления тоталитаризма. Эти и другие теории фашизма надо соединить друг с другом. Их можно применить в исследовании фашизма как эвристические постановки вопроса, методические подходы или «теории среднего радиуса действия»[47], но сама теория фашизма должна быть плюралистической по своему характеру и сравнительной. Буржуазным критикам общего понятия фашизма надо напомнить предупреждение Горкгеймера, что о фашизме (соответственно, о национал-социализме) следует молчать, если вы не готовы говорить о капитализме, т. е. об общих, не ограниченных отдельными капиталистическими странами (Германия, Италия и т. д.) причинах фашизма[48]. Впрочем, это не означает (также в понимании самого Горкгеймера), что одним этим подходом можно объяснить сущность и возникновение фашизма, который, по словам Эрнста Блоха, имеет более глубокие корни, чем капитализм[49]. Далее, сторонникам догматически-марксистского, и притом ограниченного одной Германией, понятия фашизма надо возразить – в стиле изречения Горкгеймера, – что если они говорят только о национал-социализме, то должны молчать о фашизме. Эта критика «буржуазных» и марксистских исследований ведет к требованию заняться сравнительным исследованием фашизма.

Лишь таким способом можно решить также вопрос о границах и полезности общего понятия фашизма.

Это, в свою очередь, возможно лишь в том случае, если – перефразировав часто повторяемое выражение Анджело Таска – сначала написать историю отдельных «фашизмов»[50]. Лишь после такого описания и сравнения можно попытаться определить «фашизм» в форме глобальной теории.