Дети капитана Блада - Виноградова Татьяна - Страница 24

«В ответ на наше требование корабль лег в дрейф, и вдоль его мачты медленно поползло белое полотнище французского военного флага. Вскоре к нам направилась шлюпка – и мне показалось, что я уже видал человека, сидящего на ее корме. Так оно и оказалось: это был мой старый знакомый, капитан Ибервиль. Он нисколько не изменился за те шесть лет, что прошли с нашей последней встречи.

– Здоруво, капитан! – он приветствовал меня так, словно мы расстались только вчера, а сегодня собрались обсудить очередной пиратский набег. – Вот видишь, теперь и я на государственной службе. Так высоко, как ты, я не залетел, но, однако, мне доверили корабль.

– У меня ты командовал куда более крупным кораблем, – смеясь, сказал я. – А не скажешь ли ты мне, по старому знакомству, что это ты, находящийся на государственной службе, тут делаешь? Вольного охотника я бы, пожалуй, пропустил, но военный корабль державы, с которой у нас нынче война…

– Да разве я стал бы шкодить в твоих водах? – удивленно спросил он. – Меня никто не мог бы обвинить в трусости, но я ведь и не совсем сумасшедший! Я хотел лишь тихо-тихо, как мышка, проскользнуть мимо. А то обходить вас – это такой крюк…

Его тон был совершенно непринужденным, однако напрашивался законный вопрос, откуда и куда надо было идти, чтобы пришлось ОГИБАТЬ Ямайку? При всем богатстве воображения я не мог представить такого маршрута. Тем не менее, мне совсем не хотелось проявлять излишнюю суровость к старому приятелю.

– Тебе повезло, Филипп, что ты встретил именно меня. Другой на моем месте не был бы столь покладист.

– Ну, с другим бы и я не стал миндальнчать, – весело откликнулся он. – Но вот увидел твой флаг – и так, знаешь, захотелось навестить! Вот она, государственная служба! Их Величествам всегда виднее, с кем нам пить, а кого топить…

Мы прошли в мою каюту, и я велел принести старого французского вина.

– Вот это я понимаю, настоящее бордо! А какой букет! Это куда лучше того кошмарного пойла, которое производят на твоем острове.

– Говорят, это пойло помогает при лихорадке…

– Ну, если ты именно это снадобье прописал капитану Клэнси, неудивительно, что бедняга не смог выйти в море…

– Я посоветовал ему отвар коры хинного дерева, – машинально отвечал я. Ибервиль был не из тех, кто проговаривается случайно. Вежливость за вежливость: я его пропускаю, а он говорит, что здесь делал. И, прошу заметить, не выдает этим никакого особенного секрета – ведь вполне естественно, что французы интересуются состоянием крупнейшей во всем Карибском море эскадры.

– А я ведь прекрасно помню старого Тома, – говорил тем временем Ибервиль.

– Ведь это именно он потопил мою посудину у испанского берега Эспаньолы. Он дал нам шлюпку и велел убираться к дьяволу – ну, мы и убрались… прямо к испанцам в лапы. Ты еще нас потом выкупбл. Вот после этого инцидента я и подался от греха на государственную службу…

– Ну, зато теперь вы с испанцами союзники, – поддел я его. Ибервиль скривился.

– Как говаривал капитан Грей[25], моря кишат пиратами и большой политикой, – ответил он. – Только если от первых еще удается иногда улизнуть, вторая достанет всегда. Поверь, дружить с испанцами мне еще более не по душе, нежели опасаться тебя.

Впрочем, сейчас Ибервиль не рисковал ничем, и понимал это: корабли Ямайской эскадры содержались в отменном порядке, и французам это стоило знать. Вот если бы половина моих кораблей была бы похожа на ибервилеву лохань, тогда пришлось бы подумать, отпускать ли мне друга Фила. Ну, а он в этом случае ничего бы мне и не сказал. Вот если бы их интересовал наш новый форт… А кто, кстати, сказал, что он их не интересует? Уж, во всяком случае, не Ибервиль…

– А ты, часом, не думал, что я могу и не захотеть лишать себя твоего общества?

– Ну, Пьер, я, право, могу подумать, что лихорадка Тома – это государственный секрет…

А если их интересует форт… Правда, за последние Бог знает сколько лет никто не нападал на Порт-Ройял, но не следует забывать и того, что когда-то Ямайка была наследственным владением потомков Колумба… А впрочем, какая разница! Порт-Ройял всегда кишел всяческими проходимцами, и это давало мне основание подозревать, что планами наших береговых укреплений не располагает только ленивый. Уверен, сгори завтра все мои чертежи, я бы с легкостью купил на замену комплект таких же в добром десятке мест – и не обязательно на Ямайке.

– Иди ты к черту, Фил, в самом-то деле! – сказал я. И через час мы вернулись каждый на свой курс.

Однако этим история не окончилась. На следующее утро Джереми прислал за мной. Я меньше двух часов назад сменился с «собачьей» вахты, и он не стал бы беспокоить меня по пустякам. Впрочем, пустяков и не наблюдалось. Характерный гул трудно было бы спутать с чем-либо другим: где-то недалеко били пушки. Я приказал разворот.

Часа через полтора мы с Джереми напряженно вглядывались в облако дыма, пытаясь разобрать, что же в нем происходит. Ей-богу…

– Джереми, что ты об этом думаешь? Кто это?

– Бриг, – мрачно изрек Джереми после недолгого молчания.

– Вот хорошо, а я-то думал, трирема. Но погоди, неужели ты не видишь? Или меня глаза обманывают?

– Не обманывают, – столь же мрачно отвечал Питт. – Месье Ибервиль собственной персоной. Никуда он, значит, отсюда не ушел.

– А второй – это…

– Трирема, – мстительно сказал Джерри. – Двухдечная. Тридцатишестипушечная. Или тридцати… кто ее разберет. А национальность загадки не представляет, хоть флаг и не разглядеть. Голландца только слепой не узнает. Союзнички. Хочешь – зайдем с той сторны: там дыма меньше.

Я отрицательно качнул головой, и Джереми умолк. То, что мне было надо, я видел и так.

За дымной завесой корабли казались неясными силуэтами, однако было понятно, что ибервилев противник держится подветренной стороны. Следовательно, абордаж не входил в планы его капитана. То ли его не прельщал столь невзрачный приз, то ли он решил устроить своим канонирам учения. Судя по тому, что Ибервиль еще держался, это было для них нелишним, однако долго продолжаться это не могло. Решать надо было быстро. Конечно, Филипп шпионил в наших водах, как последний сукин сын… Но ведь некогда это был МОЙ сукин сын, и, похоже, он этого не забыл. В будущем это могло мне пригодиться. Да если бы даже и нет – ну не мог я спокойно стоять и наблюдать, как его топят на моих глазах.

– Протри глаза, Джереми, – ответил я. – Разве этот похож на «голландца»? И я разглядел на нем сквозь дым что-то красное. Ты не забыл еще, как выглядит испанский флаг[26]? Потом, с чего ты взял, что второй – это Ибервиль? Вот французского флага я в этом дыму абсолютно не вижу.

– Что ты хочешь сказать, Питер? – изумился Джереми.

– Только то, что я считаю, что это испанский корабль атакует кого-то. А кого могут атаковать испанцы, кроме англичан или их друзей? Наш долг – помочь бедолагам.

– Ах, вот оно что, – протянул Питт. – Виноват, капитан. Конечно же, это «испанец». Вы вправе наложить на меня взыскание за поспешность суждений, сэр. Прикажете атаковать, сэр? Эй, Огла сюда!

Запыхавшийся Огл взлетел наверх.

– Нэд, – повернулся я к нему, – будь другом, сбей вон с того наглеца испанский флаг. Видеть не хочу этого флага, у меня от него зубы болят.

– Где ты нашел тут «испанца», Питер? – опешил старина Огл.

– Нэд, – ласково сказал Джереми, – ты, часом, не оглох от этих твоих пушек? Если капитан велит сбить с кого-нибудь ИСПАНСКИЙ флаг, надо сбивать испанский. И поторопись, пока дым не снесло, а то ведь конфуз может выйти.

Его честная открытая физиономия была абсолютно серьезна.

– Только не потопи его ненароком, – добавил я. – Достаточно, чтобы ему просто расхотелось здесь драться.

После десяти долгих секунд взгляд Огла стал осмысленным. И, кроме того, он явно осознал, КАКОЙ меткости от него требуют.