Спасeнному рай - Виногоров Владислав - Страница 35

Стэн устал говорить и прервался, чтобы выпить стакан воды. В зале была гробовая тишина. Нельзя сказать, что Галактика никогда не слышала выступлений монархистов. Но они большей частью напоминали клоунаду: не первой молодости мужчины и женщины, разодетые в платье фасонов многовековой давности, ратовали за, как им казалось, лучшую жизнь, при этом чопорно рассказывая о каких-то увеселениях знати, на которые не пускали простолюдинов. Становилось понятно, что тут ни о какой заботе о процветании Галактики речи не идет, а идет речь о неизбывной тоске по привилегиям, отнятым демократией. Стэн же говорил о другом. Он предлагал выход из сложившейся ситуации. Причем не только выход, но и стабильность на долгие годы вперед. Журналисты притихли. Может, готовили каверзные вопросы, а может, переваривали услышанное. Стэн надеялся на последнее.

— Теперь вам должно стать понятно и то, что я собираюсь сказать сейчас. Эта мысль отражена и в подготовленном докладе, но там она настолько спрятана за статистические и политологические выкладки, что перестает быть очевидной. Кроме того, она так закамуфлирована, будто авторы доклада сами ее испугались. Я же говорю прямо: единственное наше спасение в смене существующего строя. Если мы уйдем от так называемой демократии к абсолютной монархии, то и мы сами, и наши дети будем застрахованы на будущее от прихода к власти мафии.

Стэн сделал паузу и обвел взглядом зал. Тишина нарушалась только легким шелестом кондиционеров. Господа журналисты, которые пытались обдумать услышанное, представляли собой очень занимательное зрелище. Обычно они пересказывали и домысливали, а тут требовалось осмыслить. С непривычки было им явно тяжело.

— Я думаю, что у вас возникли вопросы, — сказал Стэн. — Много вопросов. И вы обязаны их задать, так как в этом заключается ваша работа. Я не против. Но перед этим хочу сказать еще одно: референдум, посвященный выходу из Конфедерации, на руку только теперешнему правительству. Прими вы положительное решение — и сюда будут посланы войска для усмирения. Прими отрицательное — и с вас снимут три шкуры с помощью налогов. Единственный выход из этой бездарной ситуации — это проведение референдума на тему изменения существующего строя. Это все, что я хотел вам сказать, а теперь — ваши вопросы.

То, что выступление Стэна произведет эффект, сомнений не вызывало. Но такого эффекта никто не ожидал. Планета загудела как потревоженный улей. Огромное количество людей вышло на импровизированный митинг, длившийся около шести часов. Митинг принял резолюцию об изменении вопроса референдума. Правительство Сабы откровенно испугалось. Легионеры как могли успокаивали бюрократов, но ввели патрулирование крупнейших городов. Беспорядки не заставили себя долго ждать: на площади перед космопортом свернули с постамента памятник, олицетворяющий целостность Конфедерации. Пришлось Стэну выступить по местному информационному каналу и призвать к порядку. Это помогло, но больше уважения внушили патрули легионеров, которые с помощью спецсредств успокоили особо ретивых. Брожение в умах жителей тихой курортной Сабы уверенно приближалось к апогею, а легионеры вынуждены были тянуть время, дожидаясь возвращения «Лиса» с профессором Шмулерсоном на борту.

Стэн искренне надеялся, что если Сержу удалось уговорить профа лететь сразу, то уважаемый историк будет проедать полковнику плешь не более двух дней, а потом примется за поиски обоснования. Джейк, перед тем как Серж отправился на Нес, загрузил компьютер его звездолета под завязку всем, что можно было найти по истории Первой Галактической Династии, включая детские сказки и комиксы. Стэн похвалил друга, но в душе его скреблись кошки: ведь проф мог легко отказаться, сославшись на то, что это не его профиль. Хотя, принимая во внимание отношение Шмулерсона к любой власти, можно было надеяться на его помощь.

В четыре утра Стэн предпочитал спать. Спать сладко, и чтобы никто не мешал. Но какой же может быть сон, когда весь дом оглашает настойчивый сигнал вызова? Генерал поежился в постели, пытаясь во сне избавиться от навязчивого звука. Когда это не получилось, он открыл глаза и некоторое время мучительно пытался сообразить, что происходит. Сигнал вызова никуда не исчез. Стэн недобрым словом помянул современную технику и, накинув халат, побрел в кабинет. Динамик компьютера буквально разрывался от желания разбудить своего хозяина. Генерал зевнул, погрузился в кресло и нажал на клавишу ответа. Экран тут же осветился, картинка стабилизировалась очень быстро, это означало, что вызов местный. На экране была радостная физиономия Сержа Ижи.

— Доброе утро, мой генерал!

— Ты издеваешься? — вместо приветствия буркнул Стэн. — С каких пор утро может быть добрым? У тебя что там по корабельному времени?

— Как и у тебя — четыре утра.

— Так какого ты сам не спишь и другим не даешь? — То, что Серж должен был вот-вот прибыть, Стэн знал, но для того, чтобы воскресить это знание в голове, необходимо было полностью проснуться, чего генералу делать положительно не хотелось.

— Я на орбите. Начинаю посадочный маневр. И через два с половиной стандартных часа буду у тебя. Так что неплохо бы тебе к этому моменту проснуться.

До Стэна начало медленно доходить. Он еще раз зевнул и недобро посмотрел на Ижи-внука.

— Ты профа привез? — осторожно спросил генерал.

На борту «Лиса» что-то произошло. Лицо Сержа исчезло с экрана, и тут же послышался его протестующий голос. Протестовал полковник вяло, и вскоре его место занял невыспавшийся Шмулерсон.

— Алле! Стэн? Привет! Ты что там надумал? Мне Серж…

— Профессор! — взревел окончательно проснувшийся генерал. — Не в эфире и не на открытом канале связи! Пусти Сержа к пульту и дай ему приземлиться. Поговорим у меня.

Шмулерсон изобразил на лице явное неудовольствие, но позволил полковнику вернуться на свое место.

— Приземляетесь — и пулей ко мне. Треп в эфире закончили! — рявкнул Стэн и отключил связь. Слушать возражения Сержа ему в этот момент не хотелось.

Молодой генерал встал из кресла, потянулся и понял, что нужно приводить себя в порядок. Если проф был разбужен в такую рань, то он, естественно, сразу же приступит к делу. А слушать его надлежало внимательно, во избежание нравоучения.