Повстанец - Виногоров Владислав - Страница 47

Понятно, что все придется переписывать, но как же не хочется! Да и времени на это совершенно нету: вот-вот уже должны начаться тренировки. Кстати, о тренировках. Какой восторг испытала городская власть от идеи занять сопляков на все лето! Это же и преступность снизится, и галочку можно поставить, что работа с молодежью ведется в соответствующих объемах. Смешно становится, когда представляешь себе, как они будут рвать на своих плешах последние волосы через несколько недель. А так всегда бывает, если не желаешь выполнять работу, которая тебе поручена, и все пускаешь на самотек.

На самотек… Интересно, Ромус написал свою чушь именно чушью по той причине, что решил: и так сойдет, или он серьезно полагает, что его художества может нормально воспринять среднестатистический человек?

Я поборол в себе желание прямо сейчас снять трубку телефона и нагнуть нашему начальнику штаба матов. Не воспримет. Да кроме того — еще и жутко обидится. Зря, между прочим. Обижаться тут абсолютно не на что. А вот головой ему думать иногда не мешает. Но нужно признать, что последнее Ромусу не грозит. И похоже, никогда не грозило. Уставописатель хренов…

Хорошо. И что мне с этой макулатурой делать? Ознакомить командиров подразделений? Так ведь заплюют! Правильно заплюют, честно говоря. Потому как воспринять эту чушь невозможно. Остается только одно — использовать устав вооруженных сил. Использовать в том виде, в котором он есть. А самому ехать в Столицу и крепко поговорить с Ромусом о бренности бытия. Может быть, даже с использованием грубой физической силы…

Я так ничего и не решил. Это плохо. И могу сказать, что ничего решить в ближайшее время не удастся. А это еще хуже. Устав вооруженных сил использовать — как временная заглушка пройдет, но дальше надо думать. Но теперь на это уже придется наплевать: мне необходимо начинать готовить людей.

— Господа офицеры! Смирно! — С интересом осматриваю строй. Все подтянуты, на лицах торжество, смешанное с ликованием. Дети. Маленькие дети, которые почувствовали, что им вот-вот дадут поиграться со взрослыми игрушками. Было бы, пожалуй, смешно, если бы не было так страшно. Страшно и за них, и за себя. Что же вырастет из таких детей? Они ведь слишком рано познакомились с оружием. Слишком…

Мне всегда казалось, что скаутские организации необходимо упразднить. Или не всегда… Но сейчас, глядя на то, что я сотворил, я четко понимаю, что необходимость в упразднении имеется. Нельзя из мальчишек делать солдат с самого детства. Нельзя — и все! Ведь они потом ничего не захотят делать: бряцать оружием удобнее и проще. Я же и сам такой. Но кто-то же должен быть врачом, строителем, рабочим, ученым… А если с самого детства привит вкус к бряцанию оружием? Тогда, с очень высокой вероятностью, не будет никаких врачей и ученых! Будут военные. Много. Только смысла в таком количестве военных нету никакого.

Вот и получается, что мы лишаем будущего целое поколение. А может быть, я ошибаюсь? В конце концов все мальчишки играют в войну… Да, играют, но не настолько серьезно. И, как правило, не погибают во время таких игр. Как правило… Н-да… Пора встряхнуться.

— Господа офицеры, вольно! — Еще раз осматриваю строй и стараюсь абстрагироваться от всего постороннего. — С сегодняшнего дня вы пройдете курс ускоренной подготовки, что позволит вам в дальнейшем выступить в роли инструкторов для ваших подразделений. В этот курс входит общефизическая, огневая подготовка, краткий курс по вождению бронетехники и введение в разведоперации. Курс рассчитан на две недели. По его окончании вы будете сдавать зачет лично мне. После успешной сдачи зачета приступите к обучению ваших подчиненных. Напоминаю: несдача зачета автоматически приводит к лишению нашивок. Вопросы есть?

Вопросов у них, естественно, уйма. Но сформулировать они эти вопросы пока не в состоянии. Ничего, если что-то будет непонятно — я постараюсь объяснить. Когда это требуется, я умею объяснять доходчиво.

— Раз вопросов нет — разойдись! Начало первого занятия через пятнадцать минут. Без опозданий!

Сплевываю на уже успевший разогреться асфальт и отхожу в сторону. У меня есть пятнадцать минут, значит, можно перекурить. А не рановато ли я начал высаживать по пачке в день? Вроде как в четырнадцать не очень и положено. Как-то об этом даже и не задумывался. Правильно: к чему задумываться, если впереди или смерть, или очередное омоложение… Лет, скажем, через тридцать.

— Сколько раз уже наблюдал, но все еще не могу скрыть восхищения. — В словах Ленуса звучит легкий сарказм. — Приятно, наверное, командовать?

— Естественно, — отвечаю я, стараясь чтобы голос звучал до предела самодовольно. — Это тебе не перед чиновниками лебезить.

Пикировка явно предшествует разговору, которого я ждал со вчерашнего вечера. Скотина Ленус это понимает и потому тянет время. Сейчас главное — не показать нетерпения. Иначе и отвечать в подобном тоне не стоило, а стоило сразу же грубо оборвать нашего зарвавшегося пропагандиста и потребовать четкого доклада. Но тогда все удовольствие от словесной дуэли пойдет коту под хвост. С точки зрения старого козла Альтуса, это было бы правильно, но мне почему-то кажется, что нет. В конце концов нет причины, по которой мы не можем себе позволить повалять дурака. Пока у нас еще есть на это время.

— Перед чиновниками, говоришь? — Ленус задумывается на какую-то долю секунды. — Может, и придется. Что-то тут такое происходит, чего я понять не могу…

Действительно, происходит что-то непонятное. Мы облажались, и за нами сейчас должны присматривать очень качественно. Я бы даже сказал: пасти нас должны. А тут… помещение хотите — пожалуйста, тренировки какие-то подозрительные — пожалуйста. Дурной привычки смотреть телевизор я в последнее время лишился, но краем уха слышал о каких-то выступлениях недовольной публики. Но что почем — понятия не имел. До вчерашнего дня.

А вчера явился ко мне руководитель нашей «взрослой» антипрезидентской организации и принялся права качать. Да так увлеченно, что я поневоле заслушался. Я, видите ли, обязан ему своих бойцов предоставить для разбрасывания наглядной агитации, колонну организовать на завтрашний митинг протеста и так далее и тому подобное. Сперва меня это искренне веселило, но потом заставило задуматься: да что же такое вокруг происходит? Доморощенному революционеру я, естественно, предложил вместо колонны и листовок пешую прогулку с эротическим уклоном, но решил выяснить, что же это за карусель завертелась.

Самому мне к власть имущим соваться не особо хотелось, вот и послал я Ленуса. Тем более что он с ними уже чуть ли не дружбу водит… Да, деньги — это великая сила!

Вот теперь Ленус вернулся. И вернулся, надо признать, ни с чем…

— Так чего ты понять не можешь? — Первые же слова моего приятеля, когда он начал говорить по делу, меня расстроили. — Там все так сложно?

— Нет, Магнус, там все до предела просто. — Ленус грустно вздыхает. — Вот эта простота меня и настораживает. Смотри: как раз в тот момент, когда нам нужно время, мы это самое время и получаем. Требуется нам помещение — пожалуйста. Мы-то с тобой обрадовались, но ведь должно же этому быть какое-то разумное объяснение!

— Это все я и без тебя знаю, — зло рявкаю я. — И что?

— А то. — Ленус поднимает вверх палец. — Что мы с тобой вокруг не смотрим! Тут явно собираются революцию без нас делать!

— И каким боком это тебе мешает? — с легкой издевкой спрашиваю я. — Неймется поучаствовать? Так я же не против!

Ленус ожидал от меня чего угодно, но не такой легкомысленной глупости. Аж задохнулся бедненький.

— Что ты мелешь?!

— Ту же самую чушь, что и ты, — парирую я. — Тебе не ясно, что нам кто-то помогает? Или ты не знаешь, кто это?

— Понятия не имею. — Ленус растерян. — А ты знаешь?

— И я понятия не имею! По этой причине не компостируй себе и окружающим мозги и спокойно занимайся подготовкой людей. Все равно раньше, чем попытаемся сбросить Президента, ни ты, ни я ничего не узнаем. А некоторые из наших соратничков ничего не узнают до конца своей жизни. Тебе что-то непонятно?