Пешка - Виндж Джоан - Страница 61

— Бог мой! — Лицо Аргентайн вплыло в поле моего зрения. — Что, черт подери, вы делаете?.. — Она широко раскрытыми глазами оглядывала нас. Внезапно перед моими глазами вспыхнул, да так и застыл, кадр: змеящийся клубок тел — как его видела Аргентайн. Мощная волна ее недоверия отвращения возбуждения-ярости возбуждения недоверия возбуждения омерзения вбила эту картинку в мой мозг.

Я пытался сопротивляться, утихомирить ее бешенство, освободиться от мягкой, пружинящей вялости, которая душила, как подушка из плоти, мою волю… и не мог.

— Аргентайн, давай… — Дэрик, полураздетый, с болтающимися на нем расстегнутыми рубашкой и штанами, на коленях подполз к Аргентайн, начал вставать, цепляясь за нее, пытаясь прижаться к ней всем телом. — Иди, почувствуй настоящее…

Аргентайн ударила Дэрика кулаком в поддых, согнув его пополам. Я поморщился, увидев выглядывающего из-за нее Джиро. Аргентайн отвесила ему увесистую пощечину — мальчишка даже ослеп на мгновение.

— Ты, не пялься! Сбрызни отсюда! — Она развернулась, переступая через голову Дэрика, распихивая с дороги полуголые тела, и, нагнувшись, сняла червя с моего живота. Затем с силой швырнула его в темноту. — Это мой клуб. Я здесь выступаю. Оденьтесь и проваливайте, вы, скоты! — Она пнула еще несколько тел; боль ее шлепнулась в мое сознание, как граната в море грязи. Я застонал, когда у меня внутри все лопнуло, и перевернулся, пряча набухший член в подушках. — Ты… — Рука Аргентайн схватила мое плечо, чуть не вывихнув его, и выдернула меня в круг света. — Надень свои вонючие штаны, ты, трахальщик мозгов! Показывай свои уродские шоу где-нибудь в другом месте.

Я боролся со штанами, с мозгом, мысли текли у меня из башки, как моча у больного диареей.

— Не могу…

— Да… в дым. — Она помогла мне застегнуть штаны — я опять чуть не задохнулся, — подняла с пола рубаху и швырнула ее мне в лицо.

Я не мог сесть. Мне лишь удалось встать на четвереньки. Все, что я мог сейчас чувствовать, — была она, в моей голове не осталось места для моих собственных мыслей, выбора или решений.

— Не могу… помоги… — Я тряс головой, но лучше не становилось.

Аргентайн стояла надо мной, пристально разглядывая мою спину. Я почувствовал, что ее взгляд наткнулся на что-то, чувствовал, как все вокруг завертелось, когда Аргентайн наклонилась, чтобы снять это, как блоху, с моей шеи. Пластырь.

— Нет, подожди… — Я потянулся за ухо, но пластырь сидел на своем месте. Я сел, заставляя себя сфокусироваться на Аргентайн, пока она, держа пластырь на кончике пальца, изучала его. Судорога пробежала по ее лицу. Аргентайн щелчком стряхнула цветной кружок. Доза Свободы. Отпускает тормоза и подавляет самоконтроль; любое дело кажется плевым… Ярость вытекла из нее/меня. Я не хотел, чтобы она улетучилась совсем, я хотел почувствовать свое собственное бешенство.

— Хорошо, — решительно сказала Аргентайн. — Полагаю, что мальчик в ауте. — Она нагнулась, помогая мне справиться с ногами. — Ты понимаешь, что произошло? — спросила она. — Кто-то прилепил тебе наркоту.

Я кивнул.

— Думаю, что через несколько минут ты будешь готов хорошенько пнуть чью-то задницу, — предположила Аргентайн. — Или должен быть готов.

Она отпустила меня. Дэрик уже поднялся и стоял, гримасничая, широко расставив ноги. Колено Аргентайн, дернувшись вверх, застыло в одном сантиметре от его паха.

— Нет, — сказала Аргентайн колючим от злости голосом, — слишком много удовольствия. Ты, дерьмо! Ты накачал его, разве нет? И закинул как приманку в эту гашишную оргию… — Она, словно сгребая кучу, обвела рукой раздосадованных гостей, которые ползали, обшаривая пол в поисках одежды, и, найдя ее, путались в штанинах и рукавах.

Дэрик поежился, по лицу его пробежала гримаса, как у ребенка, пойманного на жульничестве при игре в кости.

Я неуклюже — пальцы окоченели и плохо действовали — натянул рубаху. Куртки нигде не было видно. Я уставился в пол, поскольку на меня смотрело столько глаз, столько мозгов…

— Пойдем, — сказала Аргентайн. Странная кротость вновь прозвучала в ее голосе. Она взяла меня за руку, заставляя шагнуть вперед. Тут я заметил Джиро; он не удержался и все подглядел. Я не мог вытащить смысл из вспыхнувшей в его мозгу мысли, когда он взглянул на меня. Возможно, что не мог и сам, Джиро. Я опустил глаза. Аргентайн схватила его свободной рукой и повела нас обоих к выходу. — Дэрик!

Он шел за нами сквозь толпу, через танцплощадку, к дверям. Дэрик двигался медленно, но не останавливался, словно Аргентайн держала и его тоже, тащила на невидимой цепочке воли.

Когда мы вышли из клуба, мои мозги немного прочистились. Помогло и то, что теперь я был отделен от глаз и сознаний физическим барьером — стеной клуба.

Я сделал несколько больших глотков холодного ночного воздуха, пробуя на вкус дым и темноту. Флайер, который принес нас сюда, спускался сверху, нацеливаясь прямо на то место, где стоял Дэрик. Он сел на улице, разгоняя прохожих, как брошенный в болото камень разгоняет лягушек. Дверь с хлопком открылась. Я тупо смотрел на флайер, начиная дрожать под тонкой, облитой сиропом рубашкой. Пытаясь решить, что же делать дальше… решить, не дожидаясь, пока кто-нибудь скажет мне…

Аргентайн повернулась, когда Дэрик вышел на улицу и вышибала захлопнул за ним дверь. Она снова была — на этот раз с ног до головы — в коже, плотной и тяжелой, как у охранника. Я не мог удержаться от любопытства: что я почувствую, если дотронусь до нее… что увижу, если коснусь ее сознания?.. Я отчаянно пытался связать свои мысли, и сейчас это удалось. Облегчение ударило меня электрическим током, когда я понял, что начинаю обретать нечто вроде контроля над пси-центром… облегчение и недоверие. Затем, когда я повернулся к Дэрику, чувство предательства и ярость, накрывая друг друга, с шипением вырвались из меня.

Но Аргентайн меня опередила. Маска хладнокровия, которую она носила в клубе, исчезла, и бешенство исказило ее лицо.

— Ты, ублюдок! — ее голос вибрировал, как тонкий лист железа. — Ты, мерзавец! Как ты мог притащить кусок своего дерьма в клуб? Как ты мог сотворить такое со мной? С ним, — жест в сторону Джиро, — или с ним, — она показала на меня. Джиро стоял, молчаливый, как камень. Людской водоворот огибал нас, демонстрируя культ безразличия. — Что заставило тебя делать такие омерзительные… — Она осеклась. В ее глазах задрожали слезы. — Почему я позволила тебе сделать это со мной… — Руки Аргентайн дрогнули, будто она хотела ударить Дэрика. И внутри нее, запертая за прозрачной пеленой гнева, была боль, — та боль, которая может вырасти лишь из одного чувства…