Застава - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 16

Застава.

23 апреля, среда.

Время: 06.22

Прошло несколько напряженных часов, прежде чем Ворманн выкроил минуту, чтобы выпить по чашечке кофе с сержантом Остером. Рядового Грюнштадта поместили в отдельную комнату и на время оставили одного. Два дневальных раздели его и уложили в постель. А незадолго до этого он успел сильно испачкать штаны.

— Насколько я понимаю, — рассуждал сержант Остер, — когда стена рухнула, один из каменных блоков упал ему на плечи и оторвал голову.

Ворманн чувствовал, что Остер делает над собой большое усилие, пытаясь говорить спокойно и рассудительно, тогда как внутри он точно так же напуган и ошарашен, как и все остальные.

— Неплохая версия, раз уж у нас все равно нет медицинского заключения. Правда, она совсем не объясняет, что они делали там вдвоем, и почему в таком состоянии Грюнштадт.

— Да, он в шоке, — озабоченно заметил сержант. Но Ворманн с сомнением покачал головой.

— Этот человек участвовал во многих сражениях. Он видел и не такое. Я не могу поверить, что у него просто шок. Тут что-то другое.

Ворманн начал по порядку восстанавливать в памяти события вчерашнего дня, а потом и ночи. Каменная плита с искореженным крестом из чистого золота и серебра, ремень вокруг ноги Лютца, замурованная шахта в толще стены... Все указывало на то, что Лютц забрался в этот лаз, надеясь найти там сокровища. Но там была лишь маленькая пустая каморка, заканчивающаяся тупиком. Как камера в тюрьме. Или тайник... Ворманн никак не мог понять, зачем там нужна эта комнатка.

— Наверное, они нарушили равновесие, когда вытаскивали нижний камень, — предположил Остер. — И поэтому стена обвалилась.

— Вряд ли, — ответил капитан, понемногу отхлебывая горячий кофе. — Конечно, пол в подвале может быть слабым, но кладка стены... — Он вспомнил вид разбросанных по коридору обломков. Создавалось впечатление, будто там что-то взорвалось. Этого он никак не мог объяснить. Ворманн отставил чашку в сторону. С объяснениями придется подождать.

— Пойдемте. У нас еще много работы.

Капитан направился в свой кабинет, а Остер должен был связаться по радио с Плоешти — два раза в день они выходили на связь со штабом. Сержанту было приказано доложить о происшедшем, как о несчастном случае.

Небо уже было светлым, но двор все еще прятался в густой тени, когда Ворманн подошел к окну и выглянул наружу. Замок изменился. Во всем чувствовалось какое-то зловещее напряжение. Еще вчера эта крепость представляла собой не что иное, как просто старое каменное сооружение. Теперь же все было по-другому. Каждая тень казалась мрачнее, и все время хотелось оглянуться, будто кто-то стоял за спиной.

Ворманн приписал это предрассветной тишине и потрясению от всего увиденного. Но когда солнце окончательно разогнало тени, начав согревать холодные стены замка, он понял, что свет не в состоянии рассеять это гнетущее впечатление. Он мог лишь на время согнать ужас с поверхности, зажав сгустки страха в холодные темные углы.

Это почувствовали все. Капитан сразу заметил перемену в людях. Но он должен был всеми средствами поддерживать их дух. Когда придет Александру, он тут же пошлет его за пиломатериалами. Нужно сегодня же сделать для солдат койки и столы. Скоро замок огласит веселая возня с топором и пилой, здоровые сильные руки начнут вбивать крепкие гвозди в добротный выдержанный лес, и эта ночь понемногу забудется... Ворманн подошел ко второму окну. А вот и сам Александру с двумя сыновьями!.. Наконец-то все встанет на свои места.

Он с облегчением перевел взгляд на деревню, разделенную на свет и тень ярким солнцем, встающим из-за горных вершин. Одна половина селения лучезарно светилась, а другая еще покоилась в предрассветной тени. Ворманн понял, что именно так он и должен изобразить все на своей картине. Он отступил немного назад: утренняя деревня в оправе из серого гранита стены сияла, как драгоценный камень. Вот именно так — вид на деревню из окна замка. Ему понравился сочный контраст и хотелось немедленно окунуться в работу. Ворманн давно уже заметил, что лучше всего ему пишется после стресса — тогда он полностью уходит в перспективу и композицию, свет и тень, тона и оттенки.

Остаток дня прошел незаметно. Он бегло осмотрел помещение, куда положили труп Лютца — нижний подвал, находящийся под основным. Сперва через то самое отверстие в полу туда затащили тело, потом, отдельно, — голову, сложили все на грязный холодный пол, а сверху накрыли простыней. Температура здесь была достаточно низкой. Место оказалось идеальным для хранения трупа. К тому же здесь не было никаких грызунов. Со временем тело отправят на родину, когда будут выполнены все положенные формальности.

При других обстоятельствах Ворманн непременно исследовал бы этот подвал с блестящими влажными стенами и темнеющими нишами. Может быть, даже возникла бы мысль написать картину. Но только не теперь. Он убедил себя, что сейчас здесь еще слишком холодно и надо дождаться лета, чтобы как следует все изучить. Но в глубине души он сознавал, что дело совсем в другом. Что-то очень нехорошее ощущалось здесь, и он поспешил уйти наверх.

К вечеру стало ясно, что с Грюнштадтом дела совсем плохи. Улучшений не было никаких. Он лежал в той же позе, в которой его оставили, и продолжал бессмысленно смотреть в потолок. Время от времени он начинал дрожать и мычать, и все чаще мычание переходило в протяжный жалобный вой. Перед ужином Грюнштадт снова испачкал штаны. В таком состоянии, не принимая пищу и воду, без должного медицинского ухода он не протянет и до конца недели. Значит, придется отправить его назад вместе с останками Лютца, если и дальше ничего не изменится.

В течение всего дня Ворманн внимательно наблюдал за солдатами и был рад, что они охотно принялись за тяжелую работу, которую он им предложил. Все трудились на совесть, невзирая на то, что почти не спали, и, казалось, не вспоминали случай с Лютцем. Товарищи знали его как выдумщика и авантюриста, поэтому такой конец казался им вполне логичным.

Капитан позаботился о том, чтобы у подчиненных не осталось времени на пересуды и оплакивание погибшего — даже у тех, кто знал его близко. Необходимо было устроить отхожее место, сколотить столы и лавки из досок, собранных Александру в деревне. И к вечеру все так устали, что почти никто не остался даже перекурить после ужина. Все, кроме караульных, отправились спать.