Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 24

– Ну и что?

– А знаешь, как я догадалась?

– Ну? – испугалась почему-то Соня.

– Да ну, неохота даже…

– Мама!

– Он в ящик моего трюмо презервативы напихал. Использованные!

– Не может быть!

– Думаешь, у меня такое богатое воображение?

– Но почему ж ты тогда промолчала?

– А ты забыла? Ты ведь в день моего возвращения в Италию улетела! Ну я в твое отсутствие это и обнаружила. Конечно, если б ты тут была, я бы тебе все высказала. Но когда ты вернулась, я уже перекипела. Жалко мне тебя, дурищу, стало.

– Какой ужас!

– Да не ужас это, не ужас, а… Гадость, пакость мелкая. Но не ужас! Просто лишний пример того, что мать твоя в людях лучше тебя разбирается. Давай звони на работу, предупреди, что сегодня не придешь. Олег тебе не понравился?

– Что? Какой Олег? Ах этот… Нет, ничего, но…

– Да перестань слезы лить! Ох, мы ведь из-за этого мерзавца даже не посмотрели Тонькины подарки. Это ж неприлично!

У Алисы выдался поистине сумасшедший день. Посетитель за посетителем, непрерывный телефонный трезвон.

В разговорах пролетело полдня, и Алиса совсем охрипла.

– Алиса Витольдовна, вы пойдете обедать? – спросила Люся. – Идите, пока есть время, а то на четыре Малькову назначено…

– Ох, спасибо, Люсик. Я и вправду зверски проголодалась.

Алиса спустилась в кафе. Заказала рыбу с жареной картошкой и в ожидании ее машинально жевала черный хлеб, намазывая его горчицей. За соседним столиком обедал Воронин. Алиса с отвращением смотрела, как он ест. Странно, он ведь, вероятно, считается красивым, и ест, наверное, нормально, но меня от одного его вида тошнит…

Она отвернулась. Обещание директора в конце апреля избавить ее от Воронина придавало ей сил. Она попросту не должна его замечать.

– Алиса, ты позволишь? – спросил Воронин, подойдя к ней, и, не дожидаясь ответа, сел напротив.

Она только-только приступила к еде и даже не подняла на него глаз.

– Я хочу тебе кое-что сказать…

– Обязательно сейчас?

– Да. Сейчас по крайней мере ты одна, а то твои верные клевреты не дают к тебе приблизиться.

– Валя, не драматизируй. У наших уборщиц, например, нет никаких проблем, если им надо со мной поговорить, так что твои претензии просто смешны. Что ты хочешь?

– Я хочу понять, что ты затеваешь?

– А что я затеваю?

– Ты надумала от меня избавиться?

– Мечтаю, но, боюсь, мечты эти несбыточны. Ты слишком хорошо умеешь пользоваться добротой Юрия Юрьевича.

– Но что ты хочешь от меня? Конкретно ты?

– Я хочу одного – чтобы ты работал.

– Я работаю.

– Нет, ты только делаешь вид. Работай, и все мои претензии отпадут. Лично против тебя я ничего не имею, – покривила душой Алиса.

– Я лично против тебя тоже ничего не имею, наоборот, я, можно сказать, твой поклонник и потому считаю своим долгом тебя предостеречь…

Алиса вскинула брови. Ну что за сволочь, даже поесть нормально не дает.

– Ты вот носишься со своей Люсей, как дурак с писаной торбой, а она, если хочешь знать…

– Я не хочу знать! Люся – прекрасный работник, она еще ни разу меня не подвела. А слабости есть у всех!

– Ты зря не желаешь меня выслушать. Она вовсю обсуждает твою личную жизнь со всеми встречными-поперечными.

Алиса засмеялась.

– Чего ты смеешься? – недоуменно спросил Воронин.

– Ты сам слышал эти обсуждения моей личной жизни?

– Да, представь себе!

– И о чем конкретно была речь? Мне интересно.

В глазах Воронина промелькнул испуг.

– Ну я же не баба, чтобы передавать сплетни! – выкрутился он.

– Знаешь, Валя, ты уж постарайся все-таки припомнить хоть что-то определенное, иначе я сочту, что ты просто гонишь пургу.

– Что у тебя за манера выражаться! – поморщился Воронин.

– Да уж какая есть. А впрочем, можешь ничего не говорить. Мне и так ясно, что ты все просто выдумал. А если Люся даже и обсуждала с кем-то мою личную жизнь, то пусть… Мне не жалко, поскольку обсуждать-то нечего. Но! – Алиса подняла вверх указательный палец. – Имей в виду: если в ближайшее время до меня дойдут разговоры о том, что я тебя, бедненького, преследую, потому что ты не отвечаешь на мои страстные чувства, то предупреждаю: через день вся компания будет знать о твоих запоях, которые ты так тщательно скрываешь. А теперь дай мне спокойно поесть!

Воронин глянул на нее с такой ненавистью, что другая на ее месте подавилась бы рыбой. Но только не Алиса! Слишком мелок этот тип – его можно только презирать!

После обеда Алиса не спеша поднималась к себе на этаж. Как все-таки хорошо, что я одна. За последние два дня мужчины показали себя во всей красе. Этот Ярослав, Воронин, главный редактор, который выбросил хама только тогда, когда я ему уже по морде съездила…

– Алиса Витольдовна, – встретила ее секретарша, – вам уже три раза звонил какой-то Курбатов.

– Да? И что сказал?

– Ничего, просил ему позвонить. Вы знаете его телефон?

– Да. Спасибо, Аня.

Не буду я ему звонить, ну его к черту, ну их всех к черту. Надо ему – сам дозвонится.

Алиса погрузилась в работу и начисто забыла о Курбатове.

Но вечером, когда она в изнеможении лежала на диване перед телевизором, Святослав Игоревич позвонил.

– Алиса Витольдовна, наконец-то я слышу ваш голос!

– Добрый вечер.

– Что с вами? Вы простужены?

– Нет, просто накричалась по телефону.

– Ну я не стану вас мучить долгими разговорами. Хочу предложить завтра вечером вместе отметить окончание рабочей недели.

– Это как?

– Ну, к примеру, пойдемте куда-нибудь поужинать, в какое-нибудь уютное местечко. Вы мне страшно нравитесь, вы, вероятно, уже это поняли?

– Еще не поняла, но заподозрила.

– Вы прелесть! Так как?

– К сожалению, я завтра занята.

– А в субботу? В субботу вы тоже заняты? Или вы просто не хотите идти в ресторан? Тогда скажите куда… Или, может, вы сами позовете меня в гости?

– И не мечтайте! – засмеялась Алиса.

– Ну хорошо, от этого предложения вы точно не откажетесь. Я приглашаю вас на выставку тюльпанов!

– На выставку тюльпанов? – У Алисы дрогнул голос.

– Ее устраивает одна голландская фирма…

– Пойдемте, – поспешила согласиться Алиса.

– В таком случае в субботу в половине второго я за вами заеду.

– Я…

– Алиса, вы что, боитесь меня?

– С чего вы взяли?

– В таком случае я за вами заеду! И обещаю доставить вас домой в целости и сохранности.

– Ладно, – решилась Алиса. – Договорились.

– Всего наилучшего. Спокойной ночи.

Интересно, он наврал про выставку тюльпанов или нет? Если наврал, то пошлю его куда подальше… Да, кстати, надо бы выяснить, женат ли он. Я как-то про это забыла, когда пошла с ним в театр. Зачем мне неприятности с какой-то теткой? Да и тетке зачем делать гадость, если этот Курбатов мне совершенно не нужен? Любопытно, откуда он знает, что я обожаю цветы? Наверное, я сама сболтнула. А впрочем, черт с ними со всеми. Я устала и хочу спать.

В пятницу к Тате явился сияющий Гущин:

– Наталия Павловна, можете меня поздравить, я подписал договор.

– Поздравляю, – без особого энтузиазма отозвалась Тата. У нее с утра раскалывалась голова.

– Наталия Павловна, что с вами такое? – участливо осведомился Гущин. – Вы нездоровы?

– Мигрень.

– Вы что-нибудь пьете от мигрени?

– Да, но без толку.

– А давайте я вам сделаю массаж.

– Массаж? Нет, не надо, – отчего-то испугалась она.

– Да не бойтесь, я же все-таки врач.

– Тата, соглашайся! – посоветовала Рина. – Массаж иногда помогает.

– Ну попробуйте.

Гущин подошел сзади, положил руки ей на голову и стал слегка массировать виски.

– Расслабьтесь. Закройте глаза. Ни о чем не думайте. Сейчас вам будет легче, боль отступит…

Как ни странно, боль и в самом деле стала затихать.

– Вам уже легче, легче… Правда?

– Кажется, да…

– Ну вот, – сказал он через несколько минут, – а теперь выпейте горячего чаю, и все будет прекрасно.