Гормон счастья и прочие глупости - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 5

— Будем! Он не поймет.

— Это точно. Вообще-то я тоже не очень понимаю…

— Чего ты не понимаешь? — с тоской спросила я.

— Как ты согласилась? Ты же вообще такая разумная, выдержанная, мне дед всегда тебя в пример ставит…

— А мне надоело…

— Что?

— Все, я тебе уже говорила — и тут вдруг такое предложение. А еще я хочу изменить внешность.

— Класс! Давно пора! Надо что-нибудь эдакое забацать!

— Забацаю! Но еще не знаю, что именно. Завтра пойду.

— Куда? В салон красоты?

— Ага, мне жена Гордиенко посоветовала одну мастерицу…

— Мам, а ты знаешь, я тебя.., уважаю! — вдруг серьезно проговорила моя неожиданная дочка.

— Уважаешь? Вот и хорошо.

— А знаешь за что?

— Ну?

— В твоем возрасте вляпаться в такую историю… Это круто!

Она, кажется, считает меня старухой!

— И не волнуйся, я буду хранить эту страшную тайну! Но ты должна мне кое-что пообещать.

— Новый мобильник?

— Я об этом не подумала, но в принципе тоже нехило. Но главное — возьми у деда видеокамеру, и пусть Веня запишет спектакль! Я должна это видеть и слышать. По-моему, справедливо!

— Безусловно, это только справедливо, — согласилась я. — Но под каким предлогом я возьму камеру?

— Ну наври что-нибудь!

— Ой, и так приходится много врать. Я надеюсь, что у Веньки есть камера.

— А если нет? Ты скажешь деду, куда ты едешь?

— Скажу. Чем меньше врать, тем легче.

— Значит, Израиль не тайна, а что ты там будешь делать?

— Еще не придумала.

— А я знаю! Ты там будешь лечиться на Мертвом море!

Я даже застонала от восторга:

— Полина, ты гений! Но папа ведь спросит, от чего я собираюсь лечиться.

— Говно вопрос! Закатишь глазки, потом потупишь и скажешь: «Папа, это по женской линии». Он дальше спрашивать не станет.

— Здорово придумано… У тебя что, такой большой опыт по части вранья?

— Ну не то чтобы большой… Но кое-какой есть. Да ты не бери в голову, я не тебе вру, в основном в гимназии.., там не обойдешься… А вообще-то сейчас ты сама меня на вранье подбиваешь, — опомнилась она.

Мы расхохотались и крепко обнялись.

Когда я окончила школу, мои родители словно с цепи сорвались. Оказалось, что оба крутили романы на стороне. Первым решился папочка. Он ушел к своей подруге на другой день, после того как меня приняли в институт. Для меня это был шок, а мама… Она уже через месяц вышла замуж. За своего школьного друга. К счастью, родители сохранили вполне дружеские отношения.

Я почувствовала себя брошенной, мне было тогда хуже всех, и с горя я довольно быстро выскочила замуж. Муж был начинающим бизнесменом, потерпел крах и решил, что ему необходимо учиться в Америке. К моменту отъезда я как раз собиралась родить. Разумеется, я с ним не поехала. А когда он вернулся, Польке было уже два года. Мы прожили вместе три месяца и разошлись. От любви остались только воспоминания. Но он тем не менее всегда мне помогал, а когда Полька подросла, стал с ней общаться, и я этому не препятствовала. Он давно женился на вполне приличной женщине, других детей у него нет, он любит Польку. Каждое лето берет ее с собой на отдых за границу, и они хорошо ладят. Его мать, Полькина бабка, обожает внучку. Так что дочка у меня не обделена любовью. Но двум кандидатам в мои мужья она устраивала такие концерты, что они быстро охладели ко мне. А вот Женя, Евгений Николаевич, сумел как-то расположить ее к себе, они быстро привязались друг к дружке, и теперь даже порой дружат против меня.

— Мам, я тебе псевдоним придумала!

— Воображаю!

— Ну и зря! Очень даже клевый псевдоним. Полина Брон.

— Как?

— Полина, ну это в честь меня, а Брон — кусочек от Брониславы. Чем плохо?

— Знаешь, мне нравится! — обрадовалась я. — Здорово! Полина Брон! Ой, Полька, если б ты знала, как я боюсь!

— Не бойся, остальные должны больше бояться.

— Какие остальные?

— Ну Веня, и Гордиенко особенно. Ты ведь можешь все провалить, но они же не боятся! Значит, и тебе бояться не нужно.

— Ну вот, все как вы просили, теперь вас родная мать не узнает, — смеясь, сказала парикмахерша.

— Это точно, — пролепетала я, во все глаза глядя в зеркало. Оттуда на меня смотрела какая-то совсем дикая женщина. Мои гладкие темно-русые волосы, которые я обычно затягиваю в аккуратный пучок, теперь висели длинными, туго завитыми спиралями двух цветов — золотистого и темно-каштанового.

— Ну как?

— Н-не з-знаю… — заикаясь, ответила я. — А эта завивка долго продержится?

— Долго, не волнуйтесь, — ответила она, думая, что успокаивает меня.

— А цвет.., скажите, можно будет потом покраситься в прежний цвет, через месяц?

— Покрасим, не волнуйтесь. Это вы решили внешность поменять на время отпуска?

— Именно. А то у меня на работе не поймут…

— Не волнуйтесь. Вернем вам прежний образ, хотя, честно говоря, так вы во сто раз интереснее. В вас что-то такое появилось…

— Дикое, да?

— Не то чтобы дикое, но экзотическое.

— Да уж, экзотики хватает. Сюда, наверное, подойдут крупные серьги.

— Конечно! А хорошо бы еще браслеты… И знаете, советую еще позагорать в солярии.

— Да я на юг еду…

— Два сеанса не помешают.

— Я подумаю, спасибо.

— Вы зря так настороженно отнеслись. Увидите, у вас теперь все переменится в жизни. Поверьте мне, уж я знаю!

Из парикмахерской я поехала к Гордиенко. Он сам открыл мне:

— Вы к кому?

— Юрий Митрофанович!

— Броня, вы? Что вы с собой сделали? Совсем другая… Но, черт побери, это интересно!

Какая-то дикарка получилась… Но мне нравится! Это не парик? — Он дернул меня за кудрявую прядь.

— Ай! Больно!

— Вениамин вас уже видел?

— Нет. Вы первый, даже дочка еще не видела. Вам правда нравится?

— Мне — да!

А после репетиции он сказал:

— Бронечка, вот сегодня я могу сказать, что уверен в успехе. Вы раскрепостились. И дело, как я понимаю, в перемене облика. Это иной раз очень полезно! Поздравляю!

Домой я летела как на крыльях.

— Отвал башки! — закричала Полина при виде меня. — Мама, супер! Тебе надо срочно загореть!

— Времени нет!

— Автозагар!

— Что?

— Ну мазилка такая есть! Хочешь, сбегаю куплю?

— Не надо!

— Ну и зря! Мам, я забыла, Веня звонил, сказал, что заедет в девять и чтобы мы его покормили.

— Ладно, покормим.

— А еще, мам, завтра родительское собрание в семь часов.

— Родительское собрание? Не пойду! Не успею!

— Вообще-то с такими кудрями лучше не ходить, — заржала Полька. — Могут не правильно понять. Особенно наша Валентина!

— А что, это так неприлично выглядит? — перепугалась я.

— Да клево выглядит, просто не очень.., как бы это сказать.., не очень добродетельно.

— Кошмар! Ой, а вдруг Венька забракует?

— Исключено!

— Думаешь?

— Уверена!

Она как в воду глядела. Венька пришел в восторг:

— Буська, ты похожа на шнурового пуделя! Блеск! Ой, мамочка, как мне нравится! Не будь ты моей кузиной, я бы в тебя втюрился!

— А в кузину можно, — заметила Полина. — Это не считается инцестом!

— Мама дорогая, что она несет! — воскликнул Венька, хватаясь за голову. — Что за воспитание!

— Нормальное воспитание, — пожала плечами Полька. — Современное.

— Хорошо, что у меня нет детей!

— Ты уверен? — спросила она.

— Конечно, что хорошего в нынешних детках!

— Нет, я хотела спросить, ты уверен, что у тебя нет детей? Может, где-то и подрастают?

— Полина! — возмутилась я.

— Буська, что это будет лет через пять?

— Путана номер один! — спокойно ответила Полька.

— Уже немодно! — парировала я, привычная к подобным штучкам.

— Что — немодно?

— Отстой, можно сказать.

— Что — отстой?

— Быть путаной — уже немодно. Это было актуально, когда ты родилась, а теперь уже нет. Теперь гораздо актуальнее быть бизнес-вумен.