Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 19

Время было еще не позднее, в садике упоительно пахло сиренью, еще не совсем стемнело, и по озеру плыла лодка. Я спустилась вниз, вышла на крылечко. Как тут хорошо, красиво, спокойно. А может послать к черту Миклашевича, остаться тут недельки на две и спокойно поработать, когда никто не отвлекает, работать легче, войдешь в колею и пишешь, пишешь… Остаться в пансионе, не встречаться ни с кем, взять напрокат машину… Я опять набрала Гошкин номер. На сей раз он откликнулся сразу.

– Алло, мам, как дела?

– Ты почему к телефону не подходил?

– Да я забыл его дома, а мы с дедом ездили на Химзее.

– Это что, озеро?

– Ага, там посредине озера этот шиз Людвиг Баварский дворец отгрохал! Представь себе, мам, он его построил для духа Людовика Четырнадцатого! И он жил в этом дворце девять дней, можешь себе представить? Меня экскурсоводша спрашивает: тебе понравилось? А я сказал: нет, она удивилась, а я говорю: дурдом и все! Деду, кстати, тоже не понравилось! Ой, мам, как у тебя дела? Как бабушка?

– А ты ей не звонил?

– Мам, она очень занудничает последнее время, просто хоть вой! Может, поговоришь с ней, а то просто звонить неохота… Мам, а когда твоя книжка выйдет? Меня тут многие спрашивают… Да, мы с дедом зашли в русский магазин, там твоих книг навалом. Я спросил, говорят, они здорово продаются! Мам, я соскучился! Ты к нам собираешься?

– Конечно, Гошенька, я приеду, может, даже на той неделе. Вы, пока никуда с дедом не собираетесь?

– Хотим поехать в Амстердам на два дня, но если ты приедешь, мы тебя дождемся и можно вместе махнуть, а?

– Прекрасно, а Владимир Александрович дома?

– Нет.

– Ладно, сын, передавай ему привет. Я, кстати, сейчас не дома, а в Литве. И тоже на озере.

– Да? А что ты там делаешь?

– Ничего интересного, я тебе потом расскажу.

– Мам, когда ты к нам соберешься, захвати с собою мою красную бейсболку, мне ее не хватает!

– Слушаюсь, Георгий Юрьевич. Что еще прикажете захватить?

– Пока только бейсболку. Ой, мам, приезжай скорее!

Вот теперь можно спокойно идти спать. Поговорила с Гошкой, сразу стало легко. Я уже повернула к дому, как вдруг услышала тихий голос:

– Олеся!

Я оглянулась.

– Матвей Аполлонович? Что вы тут делаете?

– Да вот, пошел прогуляться перед сном и вдруг увидел вас. А где же ваш патрон?

– Спит уже.

– А вы?

– А я вышла подышать воздухом. Нечасто приходится дышать такой прелестью.

– Олеся, я должен предупредить вас…

– О чем это?

– Боюсь, что наш договор… Одним словом, Дмитрий Алексеевич… ну, скажем, был не очень вежлив с моей женой…

– И вы приехали вызвать его на дуэль? – рассмеялась я.

– Боже сохрани.

– А жаль! Это был бы поистине дворянский поступок!

– Послушайте, я просто хотел сказать, что…

– Что мы не устраиваем вашу жену. Что ж, чувство вполне взаимное и Дмитрий Алексеевич сразу взял обратные билеты, еще до посещения вашего дома.

– Но почему?

– Не знаю, видимо, его сразу что-то не устроило… Может ваша жена что-то не так сказала, потому что вообще Миклашевич не хам.

– Сказать по правде, я этого не заметил. Но бог с ним. Олеся, вы не хотите прокатиться на лодке?

– А у вас есть лодка?

– Хотите?

– Не знаю… Поздно уже…

– Да разве это поздно, половина одиннадцатого, такой чудный вечер.

– Но где взять лодку?

– А вон там, видите, лодочная станция. И я знаком с лодочником. Пошли?

Мне вдруг нестерпимо захотелось прокатиться с ним на лодке по ночному озеру.

– Пошли!

Он помог мне войти в лодку, сел на весла, и мы поплыли.

Он молчал. Возникла какая-то неловкость.

– Олеся, можно задать вам один вопрос?

– Валяйте!

– Откуда вы меня знаете?

– Ничего нового я вам не скажу. Я вас не знаю. Это было наитие!

– Да бросьте, вы совсем не похожи на полоумную.

– А по-вашему, наитие бывает только у полоумных?

– Как правило, да. Я вообще не верю во всю эту фигню. Но впрочем, не хотите говорить, не надо. Рано или поздно это выяснится. Олеся, а что если в Москве… мы встретимся?

– Встретимся? На какой предмет?

– Что за дурацкий вопрос? Просто вы мне нравитесь, вы меня заинтриговали.

– Видит Бог, я не ставила себе такой задачи.

– Но вы не ответили на мой вопрос.

– Отвечаю: почему бы и нет? Я женщина свободная.

– Звучит многообещающе… А Миклашевич?

– Вы его боитесь?

– Послушайте, вы меня провоцируете…

– Матвей Аполлонович, давайте помолчим, такая ночь, такая красота…

– Вы правы, Олеся. Какое чудное имя…

Он замолчал, а я подумала: замечательная ситуация для моего романа: герой и героиня плывут на лодке, а второй герой дрыхнет в отеле неподалеку, происходит решительное объяснение, герой хочет обнять Марину и… и они падают в воду. Он плохо плавает, и Марина его спасает… Так получится забавнее, не столь банально… Да, это неплохо. Она его спасает, они насквозь мокрые возвращаются в отель… Но она теряет к нему интерес, а он влюбляется в нее еще больше, но понимает, что упал в ее глазах и, чтобы реабилитироваться, отправляется в опасную экспедицию в пустыню Гоби… Или не Гоби, в принципе, он может отправится в любую пустыню… Или в джунгли Амазонки… Нет, ну их, эти джунгли, там как-то уж очень все густо, пусть лучше будет пустыня, там более или менее все понятно… Можно, конечно, отправить его на какой-нибудь вулкан или вовсе в Антарктиду. Там плавать необязательно, как, впрочем, и в пустыне. Короче, надо что-то экстремальное придумать. Но тогда, если он покажет себя героем, Марина должна выбрать его… Но второй-то уже и так герой… Черт, я запуталась…

– Олеся, о чем вы задумались?

– Да вот обдумываю один сюжетный ход…

– О, простите, что прервал ваши размышления…

– Хорошо, что прервали. Уже совсем темно, нам пора возвращаться.

– Олеся, Миклашевич ваш любовник? – огорошил он меня вопросом.

– По-вашему прилично задавать почти незнакомой женщине подобный вопрос?

– Неприлично, но очень интересно.

– А почему это вам интересно?

– Потому что я… Я…

– Боитесь его?

– Да что за глупости! Просто я сам хочу… быть вашим любовником!

– И не мечтайте!

– Почему? Вы так безумно его любите?

– Нет, просто не хочу иметь дело с женатым мужчиной.

– Но мы же взрослые люди…

– И что? Встретились, понравились, потрахались и разбежались? Мне это неинтересно.

– А Миклашевич не женат?

– Матвей Аполлонович, вам не кажется, что наш разговор зашел куда-то не туда, а?

– Пожалуй.

– И вообще, пора спать. Я устала, гребите к берегу.

– Вы на меня рассердились?

– Да нет… А впрочем, да, рассердилась. Вы были чересчур прямолинейны. И все, мы закрыли эту тему.

– Извините меня, просто вся обстановка располагает к лирике…

Я расхохоталась.

– По-вашему, это лирика? Вы же прямым текстом заявили: Олеся, я хочу с вами переспать… Да, видно, я отстала от века, если теперь это считается лирикой…

– Простите, я и вправду идиот. Но это вы меня провоцируете!

– Разумеется!

– Олеся, пожалуйста, не смейтесь!

– Почему это?

– Потому что ваш смех буквально сводит меня с ума… Еще когда вы просто говорите, я могу держать себя в руках, а вот когда смеетесь…

Я еще пуще рассмеялась и тут… Он бросил весла и рванулся ко мне, но килевая лодка не была рассчитана на столь бурный порыв страсти, и мы оба очутились в воде.

– Олеся! Держитесь, – заорал он, и схватил меня за волосы.

– Идиот! Пусти, тут же дно!

Мы были уже недалеко от берега и ледяная вода была мне по грудь. Я выскочила на берег.

– Олеся, простите меня, но вы сами виноваты!

– К черту вас, я побежала в пансион, слишком холодно, пока!

Но тут я обнаружила, что потеряла в воде босоножку.

– Черт бы вас побрал, теперь я простужусь!

– Ерунда! – он вдруг подхватил меня на руки и побежал к будке лодочника. Тот уже подтягивал лодку багром.