Тайны любви - Вильфранш Анн-Мари - Страница 47

Ивонна употребила его, чтобы поразвлечься часок перед завтраком. Ее сестра Мадлен употребила Армана для мести мужу. Арман этого долго не понимал; лишь известие, что она провела ночь с Пьером-Луи, открыло ему глаза. Сюзетта искала замену Пьеру-Луи, у которого была на содержании. И Доминика тоже использовала мужчин для своих целей… правда, с ней было так весело, что ее можно простить. А все прежние подруги, обожаемые Арманом и уверявшие, что обожают его?

Эти мысли раздосадовали Армана — как всякий мужчина, он хотел быть любимым за свои достоинства. Когда в середине дня Ивонна приехала к нему на квартиру, она была в приподнятом настроении после превосходного завтрака и беседы со своими знатными друзьями. Арман пребывал в совершенно ином расположении духа. Мрачные размышления о том, что он из-за собственных пристрастий становится легкой добычей женщин, приводили его в циничное настроение.

«Если они таковы, — сказал он себе, — что ж, тем хуже для них! Я буду поступать, как они: брать, ничего не давая!»

Преисполнившись хладнокровия, Арман с бесстрастной вежливостью поцеловал руку Ивонны, будто они не виделись давным-давно, а нынешнего утра вовсе не было, будто никогда Ивонна не раздевалась перед ним в собственной гостиной и он не наслаждался ее стройным телом. Арман помог ей снять пальто с меховым воротником и, ни слова не говоря, повел прямо в спальню.

Для завтрака с герцогиней Ивонна оделась в короткое простое платье из серовато-зеленого бархата, с узкими рукавами, украшенными кружевом, и глубоким декольте, подчеркивающим замечательную стройность ее фигуры. Неяркий тон материи оживляли плоские пуговицы из слоновой кости, тянувшиеся в ряд от выреза до кромки платья. Другим украшением служили подобранные в пару брошки в виде больших бабочек. Бриллиантовые насекомые с глазами-изумрудами присели на остриях ее сосков.

Она снисходительно наблюдала, как Арман снимает пиджак; яркие губы приоткрылись, чтобы сделать замечание о недостатке тонкости и неуместной прямолинейности. Но колкость так и осталась у нее на губах, а лицо приняло негодующее выражение — Арман, наклонившись, подхватил ее под коленки и бросил навзничь в изножье кровати.

— Что вы делаете, черт побери? — вскричала она, вмиг утратив сдержанность, когда Арман втиснулся между ее ног. Игнорируя кокетливую застежку платья, он попросту задрал подол. Белые атласные трусики Ивонна сменила на прозрачные черные.

— Дорогая, вы надели для меня самое потрясающее белье, — Арман не обращал внимания на возгласы протеста, гладя бедра Ивонны над краем черных шелковых чулок — Как шикарно оно выглядит!

Чтобы удержать Ивонну в беспомощном положении на спине, он поднял ее ноги кверху и, обхватив их одной рукой, крепко прижал к груди. Она отчаянно стремилась освободиться, выкрикивая ругательства; от усилий ее маленькая круглая шляпка слетела с волос и покатилась по постели. Не обращая внимания на крики, Арман подтянул ее ноги еще выше, приподняв ей зад, и стащил с нее хорошенькие трусики.

Держа Ивонну за щиколотки, он забавлялся с ней, медленно разводя ее ноги, так что его восхищенному взору открывались темные завитки и розовые губки, и еще медленнее сдвигая вновь. Когда он опять обнажил ее прелести, Ивонна крикнула, покраснев от злости:

— Не смейте, прекратите немедленно!

— Ах, вам не терпится увидеть орудие вашего и моего наслаждения, — крепко обнимая одной рукой ее ноги, Арман расстегнул и спустил брюки. Его возбужденный приятель рванулся вперед с такой прытью, что мигом Уперся в нежные ляжки Ивонны.

— Нет! — задыхалась она, но Арман, придерживая ее за щиколотки, снова слегка раздвинул ей ноги, чтобы продемонстрировать свою выпирающую гордость.

— Сегодня утром, у вас на шезлонге, я был поражен великолепной грацией, с которой вы раздвигали для меня ноги. Я должен еще раз увидеть, как вы это делаете.

Медленно-медленно — разумеется, против воли Ивонны, продолжавшей сопротивляться, он разводил ее ноги, размышляя, как далеко можно зайти, чтобы не разорвать ее пополам. Руки Армана, сжимавшие ее щиколотки, уже были раскинуты до предела на уровне плеч, а Ивонна все еще не выказывала признаков страдания, хотя вид у нее был до предела возмущенный. В этой позе тонкие лепестки ее цветка широко раскрылись; Арман, согнув колени и наклонившись, приблизил к ним пурпурную головку. Медленный толчок — и он очутился внутри, а Ивонна издала пронзительный вопль протеста.

— Утром вы говорили, что обожаете лежать на спине, в беспомощном положении, — заметил Арман, проталкиваясь глубже, — ну как, Ивонна, сейчас вы чувствуете себя достаточно беспомощной?

Она попыталась согнуть ноги и прикрыть уязвимое место, но Арман силой удерживал их выпрямленными.

— У вас очень красивые ноги, — пробормотал он, медленно сводя их вместе, — длинные и восхитительной формы. А эти стройные бедра, продолговатые икры и тонкие щилотки! Нежный цвет вашей кожи, просвечивающей сквозь шелк, — ах, это само совершенство!

— Пустите же меня, — взмолилась Ивонна. Комплименты несколько умерили ее ярость. — Пустите, и тогда мы останемся друзьями.

— О, мы непременно останемся друзьями, — заверил Арман. — Разве кто-нибудь когда-нибудь так любил ваши ноги, Ивонна? Не мне ли принадлежит честь быть первым?

Вряд ли они сознавали, насколько комичное зрелище оба представляли собой в тот момент: Арман в спущенных до щиколоток брюках, с голым задом, судорожно пляшущим над ее нежным лоном, и Ивонна, обнаженная от талии до верхнего края чулок, с беззащитными ягодицами, прижатыми к животу Армана, с ногами, задранными по обе стороны его головы. Выше пояса ее тайные прелести были скромно прикрыты облегающим платьем с бриллиантовыми брошками. Широко раскрытые руки были стиснуты в кулаки: все происходило не так, как ей было угодно.

Арман объявил о своем намерении заняться любовью с ее ногами, — каким бы странным не казалось это намерение. И в самом Деле, прикосновения к скользкому шелку чулок неимоверно возбуждали его. Повернув голову, он жадно припал губами к тонкому черному шелку, и Ивонна сквозь ткань ощутила на икре его влажный язык.