Последний Выстрел - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 16

— Моя задача — провести вас в Думу. Ваша задача — помочь мне в этом. У вас крайне опасный конкурент. Давайте доверять друг другу и действовать согласованно. Завтра вы познакомитесь со своим — ужасное слово — имиджмейкером. Это крупный специалист и наш человек. Слушайтесь его во всем. Договорились?

Введенский умолк. Каверин в очередной раз поднял голову и взглянул на подполковника. Его каменное лицо не выражало ровным счетом ничего — ни раздумий, ни гнева, ни одобрения. Он лениво разлепил губы и сказал:

— А давай Белову язык отрежем, зажарим и съедим.

Он произнес эту фразу без всякой интонации — ровно, как робот.

От этих слов у невозмутимого Введенского пробежал по спине холодок. «Это что — шутка такая?..» — растерянно подумал он.

А Каверин, кашлянув, вновь, как ни в чем не бывало, углубился в изучение текста.

XX

В воскресенье днем друзья, как обычно, встретились в палате у Фила. Так повелось давно — с первых дней пребывания его в больнице. Поначалу, собираясь у постели Фила, Белов, Космос и Пчела каждый раз ждали хоть каких-нибудь улучшений, но неделя проходила за неделей, а в состоянии их друга ровным счетом ничего не менялось.

Со временем визиты в больницу превратились в традицию, в некий обряд верности многолетней дружбе. Частенько случалось и так, что во время этих встреч обсуждались разные текущие дела, принимались важные решения, намечались новые планы. Это устраивало всех — получалось вроде того, что и Фил каким-то образом продолжает участвовать в делах Бригады.

Вот и в это воскресенье, едва войдя в палату, Белый уселся в кресло и взялся просматривать стопку свежих газет. Развернув первую же, он сразу наткнулся на большое, чуть ли не в четверть полосы, фото Каверина. Его соперник, израненный и изможденный, с непоколебимо-мужественным лицом стоял в глубокой яме под автоматами боевиков.

Белов изумленно-насмешливо протянул:

— Ну е-мое!.. «Из чеченского плена — в думское кресло», — хохотнув, прочитал он название статьи и развел руками. — Какой плен, на хрен?! Тоже мне, жертва войны…

Пчела, расставляя на столике бокалы, мельком взглянул через его плечо и фыркнул возмущенно:

— Гонит, блин, как Троцкий…

Он достал из холодильника бутылку шампанского и, занявшись пробкой, продолжил:

— Я Ваху попросил — он все про него выяснил. После той мясорубки на станции его люди Тари-эла пригрели, так он, сука, тут же к трубе присосался. Потом завязался с турками, получал подряды строительные на восстановление. Короче, хапнул по полной программе!..

Белов процедил сквозь зубы:

— Живучий, черт!..

— Да слить его, падлу, втемную — и все дела, — решительно предложил Пчела.

— Нельзя, — покачал головой Белый. — У него покрышка федеральная.

— Да ты что!.. — Пчела, разливая шампанское по бокалам, изумленно замер и озадаченно спросил: — А как же ты тогда собрался у него выборы выигрывать?

Саша пожал плечами:

— Молча.

В палату вошел Космос. В руках у него был букет белых роз и кувшин с водой. Он опустил кувшин на тумбочку у кровати Фила, поставил цветы в воду, аккуратно и бережно их расправил.

— И давно он под федералами? — спросил Сашу Пчела.

— Года три как минимум…

— Эй, ну ладно вам… — обернулся к ним Космос. — Хватит о делах, а? Мы к Филу приехали или как?

— Кос, не грузи… — буркнул Пчела, рассматривая газету.

Хмуро взглянув в его сторону, Космос осторожно присел на краешек кровати, склонился к Филу и прислушался. Глядя на него, друзья взяли бокалы и тоже подошли к постели. Все трое молчали.

Перед ними лежал их друг — неподвижный, мертвенно-бледный, с исхудавшими, ввалившимися щеками. Половину его лица скрывала маска аппарата искусственного дыхания, по экрану осциллографа бежали ровные цепочки импульсов системы жизнеобеспечения. Все как обычно, как всегда…

— Что он там видит? — вдруг тихо и задумчиво произнес Космос. — Он же сейчас по ту сторону жизни… Там, наверно, темно, страшно, вы только прикиньте…

Вздохнув, Саша поднял бокал с шампанским.

— Давайте, братья, за Валерку. Чтобы он выкарабкался.

Ребята тоже подняли свои бокалы.

— И за твою победу, Сань, — добавил Пчела.

— Нет, — возразил Космос. Он встал и, чуть замявшись, предложил: — Давайте за то, чтоб мы все вместе держались.

— Правильно, — почти синхронно кивнули Пчела с Беловым.

Они сдвинули бокалы. Но выпить друзья не успели — у изголовья постели Фила раздался тонкий и пронзительный писк. Его издавала медицинская аппаратура, а ровные цепочки импульсов на мониторе сменились беспорядочными всплесками.

— Так, это что такое? — насторожился Саша.

— Не понял… — озадаченно пробормотал Космос. — Что за ерунда?

Взгляды всех троих были прикованы к свистопляске приборов, и никто поэтому не обратил внимания, как едва заметно дрогнули веки Фила.

Хлопнула дверь — в палату вошла обеспокоенная медсестра.

— Ребята, ну что за кабак вы тут устроили?! — с ходу возмутилась она.

— Эй, мадам, это что за дела? — кинулся к ней Пчела.

— Тихо-тихо, сейчас разберемся… — девушка взглянула на приборы и, обернувшись, резко скомандовала: — А ну-ка давайте все отсюда!..

— Нет, ты объясни — это человек сломался или аппаратура твоя? — набычился Космос.

— Все вопросы потом! — отрезала медсестра, энергично оттесняя ребят к дверям.

Они и глазом не успели моргнуть, как прямо с бокалами в руках оказались в больничном коридоре.

— Нет, на аппаратуру не похоже… Что за звук такой?.. — недоумевал Космос.

— Да черт его знает… — пожал плечами Саша.

Не прошло и пяти минут, как медсестра вышла из палаты. В одной руке она несла их початую бутылку шампанского, другой — набирала номер на трубке мобильника.

— Простите, что это было? — шагнул ей наперерез Белов.

— Ваш друг в порядке, — поспешила успокоить его девушка, сунув ему в руки бутылку. — Такое иногда случается, техника странно себя ведет. Он все-таки живой, что-то там чувствует, по-своему соображает. А вы пьянку устроили! — она еще раз с укоризной покачала головой и заторопилась дальше.

Отойдя от них на несколько шагов, она поднесла трубку к уху.

— Борис Моисеевич, я по поводу Филатова… — негромко заговорила она, удаляясь все дальше по коридору.

Друзья, обеспокоенно переглядываясь, молча смотрели ей вслед.

XXI

— Ваня! — позвала Ольга. — Завтракать!.. Пятилетний Ваня Белов, прижимая обеими руками наушники, вошел в кухню. Мальчик в такт музыке энергично мотал кучерявой головой и топал ногами. Прямо в наушниках он попытался влезть на стул, но его перехватила мать. Ольга сняла с сына плеер и наушники.

— Чего ты, мам? — удивился Ваня. — Это ж Чайковский, Пятая симфония, часть вторая…

— Садись завтракать, Чайковский! — усмехнулась она.

Ваня сел на стул и сразу потянулся к вазочке с конфетами. Ольга отодвинула ее подальше.

— Сначала кефир, — строго сказала она. Ваня скорчил недовольную рожицу и, дурачась, зарычал.

— Не рычи! — пряча улыбку, одернула его Ольга.

Мальчик отхлебнул кефира, облизнул испачканные губы и спросил:

— Мам, завтра суббота?

— Завтра четверг.

— А после четверга — суббота?

— Здрасьте! — усмехнулась Оля. — После четверга — пятница…

В кухню с раскрытой газетой в руках вошла бабушка.

— «Кандидат в депутаты Александр Белов…» — с неприкрытым сарказмом прочитала она и протянула газету внучке. — Оленька, ты это видела?!

— Видела, — мягко улыбнулась Оля.

— И что ты думаешь?

Ольга замялась. Узнав, что Саша решил участвовать в выборах, она обрадовалась, вот только радость эту она предпочитала не афишировать. Ольга боялась сглазить, ведь она была убеждена, что этот шаг Белова — не просто очередная авантюра ее неугомонного мужа. В этом неожиданном поступке она увидела не только его желание изменить свою жизнь, уйти из криминала. Саша хотел вернуть семью — в этом Ольга была уверена на все сто процентов. В общем, выборы были шансом исправить в их жизни все и сразу.