Миссия в Сайгоне - де Вилье Жерар - Страница 1

Жерар де Вилье

Миссия в Сайгоне

Глава 1

Огромный кондиционер в кабинете Ричарда Цански возмущенно рычал, сражаясь с пыльной жарой муссона, который, ощущался даже сквозь герметически закрытые окна. «Номер один» из ЦРУ в Сайгоне встал и подошел к стене, чтобы посмотреть на термометр. Температура в июле была злейшим врагом для всех вьетконговцев и северо-вьетнамцев.

Ричард Цански машинально бросил взгляд на шесть этажей ниже. Его обзор был неприятно ограничен бетонной стеной, с трех сторон окружающей американское посольство. Две бронированные двери служили проходом в первый этаж и были единственными проемами, достаточно высокими, чтобы в них прошел мужчина. Здание из бетона походило на перевернутую коробку от ботинок, в которой сделаны ромбовидные отверстия, переплеты которых имели двадцать сантиметров толщины.

Это было, безусловно, единственное посольство в мире, выстроенное вопреки всяким нормам... «Бункер в бункере», – иронически говорили южно-вьетнамцы, каламбуря, так как посла, который уже три года занимал эту должность, звали Элиот Бункер.

Страшная жара, казалось, заставляла вспучиваться асфальт на авеню Тонг-нут. Немного дальше, на противоположном тротуаре, виднелась английская резиденция. Англичане защищались от жары и пыли обычными стеклами.

Американец с удовлетворением посмотрел на охрану, курсировавшую от угла к углу дома. Моряки вынуждены были печься под крышей из гофрированного металла, но каждый из них таскал еще и тяжелый автомат. Вдоль стен проходил провод сигнализации. Внизу моряки, встречающие посетителей в маленьком боксе посредине холла, имели приказ – при малейшем подозрении нажимать на кнопку, мгновенно закрывающую бронированные двери. А около небольшой двери, выходящей на авеню, другой моряк, вооруженный М-16, проверял посетителей, тщательно их обыскивая.

Злые языки утверждали, что обе лужайки, украшенные массивными цветными клумбами, были нашпигованы минами, но официально это отрицалось. На каждом этаже двое вооруженных солдат, снабженные коротковолновыми передатчиками, наблюдали за посетителями.

Цански погладил левую сторону своего лица, кожа которой была омертвелой и натянутой как барабан. Хирурги сотворили чудо, но так и не смогли полностью исправить повреждения, нанесенные японским оружием, не смогли они и вернуть ему левый глаз. Женщин одновременно и притягивало, и ужасало это наполовину мертвое лицо. Его рубашка скрывала другие ужасные следы ран. Ричард Цански никогда не носил маек, и каждое утро он выполнял обязательные для него двадцатиминутные физические упражнения, чтобы держать в форме свои девяносто килограммов и сто девяносто сантиметров роста. Вьетнамцы из посольства называли его великаном. Его рыжие волосы и татуировка на руках служили главной темой разговоров в кафетериях.

Он вернулся к своему письменному столу. Если вьетконговцы еще раз нападут на посольство, их встретят достойно.

Стыдно вспоминать случай в 1968 году. Посольство тогда подверглось нападению вьетконговцев. Они подложили мину, взорвали наружную дверь и ворвались внутрь посольства. Бронированных дверей тогда еще не существовало. Борьба завязалась на первом этаже, судорожно звонили по телефону, требуя помощи. К счастью, крыша седьмого этажа была приспособлена для приема вертолетов. Бронзовая плита в холле с пятью фамилиями напоминала об этой героической защите посольства.

Хотя Ричард Цански и говорил себе, что подобное не может повториться, все же каждый раз внимательно всматривался в Тонг-нут. Чтобы избежать малейшего риска, ввели строгий запрет: ни один грузовик не имел права останавливаться около посольства.

В середине Сайгона посольство представляло собой надежную и кондиционированную крепость. Весь шестой этаж занимало ЦРУ с его специалистами, теми самыми людьми, которые были по-настоящему ответственны за политику во Вьетнаме.

Цански работал по двенадцать часов в день, а иногда и больше. Это была его единственная радость. Один из сотрудников как-то сказал за коктейлем, что предел распутства Ричарда Цански в одиночестве выпить бутылку кока-колы.

На его столе зазвонил телефон. Это был охранник холла.

– Пусть поднимется, – сказал Цански.

Он закрыл маленький сейф, вделанный в стену, и стал ждать, положив руки на стол. Его руки с рыжими волосами были до локтей красиво разукрашены синеватой татуировкой – воспоминание об ОСС, среди сотрудников которой Ричард Цански был хорошо известен.

Раздался стук в дверь, и американец крикнул, чтобы входили.

Человек, который вошел в кабинет, был одет в темный костюм и носил галстук, чем очень удивил Ричарда Цански. Он не любил небрежного отношения азиатов к своей одежде.

Вновь прибывший протянул руку, предварительно сняв темные очки. Единственный глаз Ричарда Цански холодно разглядывал его. Итак, это был он, знаменитый принц Малко Линге, один из элиты ЦРУ, которого ему прислали в подкрепление против его желания. Золотистые глаза очаровывали и он решил говорить резко.

– Вы опоздали. Я жду вас уже два часа...

Малко вытер покрытый потом лоб шелковым платочком. Тридцать метров, пройденные под солнцем, иссушили его.

– ДС-9 Таиландской Национальной прибыл вовремя, но мне понадобился час, чтобы получить багаж.

– Путешествие прошло благополучно?

– Я прибыл из Европы в Бангкок вчера утром транзитом Скандинавской авиалинии. Так было короче.

– А! Европа! – мечтательно проговорил Ричард Цански.

Малко вспомнил о прелестных стюардессах и о восхитительной кухне Таиланда... С особой грустью подумал о блондинке, которая занималась им от Ташкента до Бангкока.

Американец очнулся и повернулся так, чтобы была видна изувеченная часть его лица. Это всегда действовало на его собеседников.

Малко не пошевельнулся. Он подумал о том, что кабинеты ответственных работников не должны иметь кондиционеров, потому что жара – это тоже одна из вьетнамских проблем.

– Надеюсь, вы прошли обязательный шестинедельный курс? – атаковал его Цански.

– Разумеется. Очень усердно.

Все агенты ЦРУ, посылаемые во Вьетнам, проходили специальные курсы. Вьетнамский язык был дьявольски трудным из-за произношения, но учителя были весьма опытными.

Внезапно Ричард Цански заговорил по-вьетнамски. После трех лет жизни в стране, он понемногу начал говорить на этом языке. Малко ответил ему. Его изумительная память очень помогала ему в течение этих шести недель.

Цански вскоре снова перешел на английский и сухо проговорил:

– Я нуждаюсь в верном человеке для установления некоторых контактов.

Малко не удивился слову «контакт», но ему хотелось бы знать, что скрывается за ним. Все операции ЦРУ, в которых он участвовал, всегда исходили от определенного управления, а точнее, от сектора «плаща и шпаги» восточного отдела, в деятельности которого было немного больше «шпаги», чем «плаща». Учитывая создавшуюся обстановку в Сайгоне, эти контакты должны были быть не из легких.

– В каком отеле вы остановились? – спросил Цански.

– "Континенталь".

Этот отель находился в центре Сайгона, на углу улицы Катина, напротив муниципального театра и Палаты депутатов. Стоявший по другую сторону площади отель «Каравелл» имел гораздо более современный вид, но пользовался плохой славой, потому что обитали там лишь американцы. Несколько месяцев назад это стоило отелю взрыва ста пятидесяти килограммов пластика на пятом этаже.

Про «Континенталь» не говорили ничего плохого. Непостижимо, но на протяжении двадцати пяти лет войны ни одна граната не упала на его террасы, на которых продолжали свои заигрывания шлюхи, часто неопределенного возраста. Только вот некоторые злые языки говорили, что владельцы «Континенталя» регулярно платят налог Вьетконгу.

Зуммер забурчал на столе, и Ричард Цански поднял трубку одного из трех телефонов. Он молча слушал несколько секунд, потом повесил трубку, ни слова не говоря, встал со стула и прошел мимо Малко к окну.