Бои Без Правил - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 9

Постепенно оба стали выдыхаться. Схватка все меньше напоминала не лишенный изящества бой профессионалов и все больше походила на безобразную драку пьяных мужиков у пивного ларька. Сил на эффектные выпады и элегантные уходы уже не осталось. Все чаще они просто-напросто самым вульгарным образом дубасили друг друга — без всякой мысли, куда придется, позабыв о защите, из последних сил… И повинуясь одному лишь чувству — слепой ненависти.

И все же Белов оказался выносливей. Он завалил Муху на землю и провел-таки свой коронный удушающий захват. Шея противника оказалась в тисках его железных рук. Муха захрипел, завертелся ужом, стараясь освободиться, но Саша прихватил его капитально. Дело оставалось за малым — добить обездвиженного врага.

И тут Муха — может быть от отчаянья? — нашел выход. На его кулаке была намотана толстенная и прочная золотая цепь — она-то и пришла ему на выручку. Одним ловким движением он накинул цепь на горло Белову и что было сил дернул за её концы!

В ту же секунду Саше пришлось отпустить шею соперника и схватиться за свою.

Ситуация перевернулась на сто восемьдесят градусов — теперь уже Белов беспомощно хрипел, уткнувшись носом в вытоптанную траву. Цепочка глубоко врезалась в горло — невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Саша начал задыхаться. Видя его отчаянное положение, Пчела рванулся ему на помощь, но его перехватил Фил.

А Муха все тянул и тянул за концы проклятой цепочки. Его судорожное сопение слышалось над самым ухом. И тогда Белов не глядя, ориентируясь только на это мерзкое сопение, изо всей мочи с разворота врезал назад локтем!

Рука вниз от локтя мгновенно отнялась, и тотчас же ослабло натяжение цепочки. Саша понял — попал!!

Он тут же скинул оглушенного Муху со своей спины и оседлал его. Не помня себя от ярости, Белов принялся оставшейся правой вколачивать его ненавистную морду в глину.

— На! На! На! На!!! — истошно вопил он при каждом ударе.

Наконец он выдохся и, тяжело дыша, сполз с поверженного врага.

Саша взял его за волосы и приподнял безвольное окровавленное тело.

Все! Муха отключился. Бой был закончен. Белов нашел силы, чтобы ногой столкнуть неподвижное тело вниз, к воде, и с трудом поднялся. Пошатываясь, он побрел навстречу бегущим к нему друзьям.

Первым летел Фил, он проскочил мимо Саши и бросился наперерез бегущим к Мухе люберецким. Кто-то из них повернул к Белову, но у них на пути встал Фил. Широко раскинув руки, он загородил друга и закричал:

— Хорош, пацаны, хорош! Все по чесноку, хватит!..

Сашу подхватил Пчела, а Космос на всякий пожарный все-таки вытащил свой «тэтэшник» и, поводя им из стороны в сторону, тоже грозно заорал:

— Пацаны, всем стоять! Все по-честному!..

А Белов, уже у самого «Линкольна», все ещё находясь в пылу драки, обернулся и крикнул поднимающим Муху люберецким:

— Эй!.. В следующий раз встречу — буду убивать на хрен!

Фил впихнул его в машину, Космос прыгнул за руль — и машина рванула с места в карьер.

XI

Уже начало темнеть, когда «Линкольн» неторопливо подкатил к беседке. Разом распахнулись все двери, и из машины высыпали радостно галдящие друзья. Белов, несмотря на заплывший глаз и разбитую бровь, выглядел именинником.

— Слышь, Сань, он тебя цепурой душит, а я чувствую — седею, блин! — балагурил Космос. — Глянь-ка — может, в натуре седина появилась?..

— А я стою и думаю: так, гроб — тыща, оркестр — ещё пятьсот… — подхватил Пчела.

Все грянули беззаботным хохотом, а Фил дружески шлепнул Пчелу по затылку.

— Ну ты, бухгалтер…

Пчела отмахнулся, они принялись возиться, а Космос тем временем открыл багажник и вытащил из бездонного чрева «Линкольна» увесистый, весело позвякивающий баул.

— Ну что, Сань, — пивка для рывка, а?.. Белов не ответил.

— А то, может… — Космос повернулся к другу и осекся.

Сашино лицо окаменело, от радостной улыбки не осталось и следа. Он, как завороженный, смотрел в одну точку. Космос обернулся в ту же сторону и от досады чуть не выматерился.

У входа в беседку стояла невесть откуда появившаяся… Ленка Елисеева! Она так же неотрывно смотрела на Сашу. Просто стояла и смотрела — виновато и испуганно.

— Я не понял, а ты что здесь делаешь? — Космос решительно направился к девушке. — Ты-то что здесь делаешь, я спрашиваю?! Ну-ка давай, давай отсюда!..

Лена не двигалась с места, она даже не взглянула на говорившего. Он подошел к ней вплотную и зло повторил:

— Что, неясно сказано?! Иди отсюда!..

— Космос, остынь! — окликнул его Саша. Друг обернулся и недоуменно дожал плечами:

— Нет, Сань, я что-то тебя не пойму! Может, ты ещё и женишься на ней?..

Белов молчал, и недовольный Космос, ещё раз демонстративно пожав плечами, отошел в сторонку — к настороженно притихшим Пчеле и Филу.

— Пойдем, — коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.

Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:

— Саш, это Муха, да? — Лена попыталась коснуться его разбитой брови.

— Цокотуха… — отвернув от её руки голову, мрачно буркнул Белов.

— Саш… — Что?

— Саш, понимаешь, два года — это, правда, слишком долго… — срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. — Я не виновата…

— Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. — Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. — Скажи — может, я пойму…

Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на её лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал её Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить — какую боль она ему причинила.

— Ну загуляла — да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! — то и дело пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. — Я как дурак… как лох вообще… Через всю страну, на крыльях… Спать не могу, есть не могу… Приеду — женюсь, думаю…

— Саш, — Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. — А хочешь — трахни меня!

— Что-о-о-о? — выдохнул ошеломленный Белов.

— То! — поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. — То! Правильный ты наш! Ну надо же — честно служил, а девушка изменила! Ну так трахни меня! Вот она я — здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..

Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:

— Ты из-под Мухи давно?

— Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! — Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. — Ну прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? — она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. — Я же люблю тебя, ну прости, прости пожалуйста!..

— Бог простит, — покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнув его в кусты, яростно закричал: — Все! Не попадайся мне больше! Все!!!

Развернувшись, он бросился прочь — не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты…

— Саша!! Саша!!. — кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаянья.

Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: «А хочешь — трахни меня!» С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у неё только язык повернулся? Как она могла?!

И тут он, наконец, понял — могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе её представлял! Она просто была другой — настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта — стала.

Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету…

Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится — спасибо за науку!