Цейлонские парии - де Вилье Жерар - Страница 24

Дойдя до монастырского забора, Диана вновь почувствовала панический страх и остановилась, чтобы унять дрожь в коленях.

Она постучала в деревянную дверь, и через минуту, показавшуюся ей вечностью, на пороге показался старый монах. Он подозрительно посмотрел на нее. В своем коротком платье и с распущенными по плечам светлыми волосами Диана не очень-то походила на почитательницу Будды...

– Мне нужен Рамасуги, – с трудом проговорила она.

Старик, похоже, не понимал по-английски. Диана достала из сумочки записку и протянула монаху. С трудом разобрав написанное, он кивнул, впустил девушку во двор, посыпанный песком, а сам исчез за ближайшей дверью. Диана осталась стоять под солнцем. По ее телу стекали ручейки пота. Она всей душой надеялась, что Рамасуги здесь не окажется, что его не найдут, что... Только бы он не пришел!

Диана вздрогнула: сбоку открылась одна из дверей. Все тот же старый «бику» жестом предложил ей войти. Они прошли по галерее и оказались во внутреннем дворе, устроенном в виде миниатюрного тропического сада. Под большим деревом в центре двора Диана сразу увидела незнакомого монаха с обеспокоенным лицом. Его руки прятались под складками просторного оранжевого балахона. Он с подозрением смотрел на девушку. Похоже, монах был напуган не меньше ее. Старый «бику» исчез в коридоре, оставив их наедине.

Приближаясь к монаху, Диана заметила, что ее тело не оставляет его равнодушным. Глаза Рамасуги блеснули за стеклами очков, и в этом блеске явно просматривались отнюдь не ангельские намерения.

– Я приехала, чтобы увезти вас, – объявила она.

– Куда? – Рамасуги заморгал глазами, словно сова, ослепленная дневным светом.

Диана заставила себя улыбнуться, хотя ей хотелось как можно скорее сбежать отсюда.

– Вам ничто не угрожает. Я отвезу вас на машине.

В глазах Рамасуги промелькнул интерес. Он ни разу в жизни не ездил в частном автомобиле. В этом, впрочем, не было ничего удивительного: ведь автомобиль до сих пор считался на Цейлоне большой роскошью.

– Хорошо, – согласился он.

Диана в очередной раз повторила про себя инструкции. Она словно раздвоилась. Ей казалось, что вместо нее все это проделывает другой человек, чужой и враждебный.

– Платье... – Она указала пальцем на его одежду. – Ваше платье нужно носить на одном плече...

Монах, казалось, не понимал, о чем идет речь. Диана взялась за край ткани и попыталась обнажить одно плечо, но монах возмущенно отскочил. Диана тут же отказалась от своего намерения. Какая разница... Ведь очень немногие увидят их вместе.

– Идемте, – сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза.

Рамасуги послушно пошел за ней. Старый монах закрыл за ними ворота, они уселись в машину, и Диана начала возиться с оголенными проводами, заменявшими замок зажигания. За всю дорогу они не проронили ни слова. Диана напряженно следила за тем, чтобы не задеть никого из бесчисленных пешеходов, не видевших никакой разницы между проезжей частью и тротуаром. Рамасуги казался погруженным в глубокую медитацию, но временами все же косился на голые колени своей спутницы.

Стоящие у края дороги хижины стали попадаться все реже, и наконец по обе стороны шоссе зазеленели первобытные джунгли. До городка Канди, где располагался «родной» монастырь Рамасуги, было четыре часа езды. Некоторое время они двигались с максимальной для «морриса» скоростью – пятьдесят километров в час. Выехав на длинный прямой участок дороги, Диана внезапно затормозила и свернула на обочину. Рамасуги вопросительно блеснул стеклами очков.

– Колесо проткнулось, – объяснила Диана.

Ей казалось, что от ударов ее сердца сотрясается даже крыша старого «морриса». Несмотря на жару и на выпитый перед отъездом большой стакан арака, ее по-прежнему бил озноб.

Диана выбралась из машины. Мимо проехал на велосипеде тамил. На багажнике у него была привязана маленькая акула. Девушка дождалась, пока он скроется из виду, и наклонила сиденье вперед. Под ним лежали грязные тряпки и инструменты. Диана нагнулась и сунула руку под тряпки.

Рамасуги заподозрил неладное и повернул к ней голову. Но было уже поздно: черная трубка глушителя уже упиралась ему в грудь. Диана зажмурилась и нажала на спусковой крючок. Несмотря на глушитель, выстрел прозвучал как удар грома. Рамасуги закричал, но она продолжала стрелять и открыла глаза лишь тогда, когда обойма полностью опустела. Рамасуги повалился вперед и уткнулся лицом в приборную доску. Его очки слетели на пол. На опаленном выстрелами оранжевом балахоне расплывалось огромное кровавое пятно. Монах не двигался.

Диана бросила «вальтер» обратно под сиденье и захлопнула дверцу, но до придорожной канавы дойти не успела: ее вырвало прямо на асфальт. По желудку пробегали долгие мучительные спазмы, слезы застилали глаза. Отчаяние и негодование переполняло Диану. Ее использовали как слепое орудие, заставляя убивать именем Сержа...

У нее мелькнуло воспоминание о ранней юности, о могучих волнах, разбивающихся о берег близ Кейптауна, и она закричала, словно от удара плетью. Ей удалось успокоиться лишь через несколько долгих минут.

Дорога была пустынна. Девушка открыла правую дверцу машины, мертвый монах тотчас же вывалился наружу, ударившись головой об асфальт. Похолодев от ужаса, Диана едва не бросилась прочь, но, пересилив себя, подхватила труп под мышки и с неимоверным усилием дотащила его до канавы. Тело скатилось вниз и уткнулось лицом в землю.

В сознании девушки всплыли последние наставления Ивана Гончарова: «Главное – не оставляйте его живым, добейте его...»

Диана, словно под гипнозом, подошла к машине, снова взяла в руки «вальтер» и достала из сумочки новую обойму. Вставив ее в пистолет, она приблизилась к канаве, опустилась на колени, приставила глушитель к затылку монаха и нажала на спусковой крючок. Раздался негромкий металлический щелчок. Диана не сразу поняла, что забыла дослать патрон в ствол. Она оттянула каретку, но та застряла на полдороге: патрон перекосило. Диана принялась лихорадочно возиться с оружием, безуспешно пытаясь извлечь патрон – разбирать пистолет она не умела.

Вдали раздался шум мотора. Диана вскинула голову и увидела, что в пятистах метрах от нее из-за поворота выезжает разноцветный автобус. Девушка в панике выскочила из канавы и кинулась к «моррису». Труп Рамасуги не был виден с дороги. Истерически всхлипывая, она успела запустить мотор и тронулась с места раньше, чем ее обогнал автобус. В зеркале она с облегчением увидела, что он не остановился.

Минут десять Диана, словно автомат, ехала в направлении Канди, а затем в какой-то деревушке повернула обратно.

Уже в Коломбо девушка заметила на полу машины несколько желтых медных гильз. Ее снова охватила паника. Она резко затормозила, дрожащими руками собрала гильзы и бросила их в сумку.

«Серж может мною гордиться, – с горечью подумала она. – Он превратил меня в преступницу». Когда Иван Гончаров передал ей глушитель для «вальтера» и коробку с патронами, она поклялась себе, что при первой же возможности выбросит все это в реку, что ни в коем случае не станет стрелять в человека... Даже в Рамасуги, который проделал это не задумываясь.

И все же Диана решилась... Казалось, что Серж на расстоянии управляет ею. Теперь отступать было уже поздно. Оставалось только вернуться к Раджу, снова терпеть его домогательства и ждать, пока Серж отдаст новый бесчеловечный приказ...

Диана беспрепятственно доехала до Приморской улицы, оставила машину там, где взяла ее, и пешком углубилась в один из узких «коридоров» базара Петтах. Радж ждал ее на другой тайной квартире.

Прежде чем выйти из машины, она отвинтила глушитель и спрятала пистолет в сумочку. «Я – убийца», – стучало в ее голове. А ведь кажется, только вчера она была маленькой примерной школьницей из Претории! Только бы еще раз увидеть Сержа, прежде чем ее жизнь превратится в сплошной кошмар...

С уютной зеленой террасы отеля «Гальфас» открывался вид на Индийский океан, на его сероватые волны, разбивающиеся о портовые волнорезы. К Малко лениво приблизился официант-тамил с ничего не выражающим лицом. Полчаса назад австриец заказал лимонный сок и решил, что ему наконец-то соизволили принести... ну, если не заказ, то хотя бы известие о том, что лимонный сок закончился: в отеле постоянно чего-то не хватало. В избытке имелись лишь тамилы и тараканы.