Замок тайн - Вилар Симона - Страница 25

Небольшую гостиницу в Уайтбридже охраняли люди из милиции Стивена Гаррисона. Сделано это было лишь для того, чтобы никто из взвинченных Захарией Прейзгодом прихожан не посмел причинить двум вступившимся за дочерей Робсарта постояльцам неприятностей. Однако после разгона пуритан в церкви жители Уайтбриджа, похоже, успокоились и отсиживались по домам. Длинная мощеная улица выглядела бы почти пустынно, если бы не солдаты, собравшиеся у пивной. Расстегнув мундиры и держа пивные кружки в руках, они о чем-то переговаривались, порой бросая взгляды на гостиницу, где нескольким из них приходилось нести службу, оберегая приезжих.

— Никогда не думал, что кто-то из Гаррисонов окажется столь предупредителен к вашему величеству, — попробовал было пошутить Джулиан, но сама его манера говорить, сухая и чуть циничная, сделала шутку едва ли не упреком королю, который был вынужден сегодня любезничать с родичем одного из убийц его отца.

Но сейчас Карл никак не отреагировал на слова своего спутника. Задумчивый и молчаливый, он полулежал на своей узкой кровати, опершись спиной о стену, и машинально теребил в руках перчатку. Ноги в высоких ботфортах он вытянул через всю комнату, шляпу небрежно отбросил на пол. Сейчас Карл выглядел почти мрачным. И причиной стал его разговор с полковником Гаррисоном, который состоялся уже в гостинице.

Тогда Карл был еще возбужден после событий в церкви и почти весел. На вопрос Гаррисона, куда лежит их путь, он ответил, чуть гнусавя, по-пуритански, что они «всего лишь недостойные сосуды, посвятившие свои услуги делу истинной веры», и сейчас движутся по указанию родича Стивена в одно из близлежащих имений, однако они не должны говорить, куда именно. При этом он открыто и весело улыбался. Джулиана всегда поражало, как легко король мог улыбаться людям, особенно если учесть, что разговаривал он с человеком по фамилии Гаррисон.

Стивен, поняв из их слов, что эти двое путников давно не были в столице, поведал им последние новости. О том, что Оливер Кромвель после победы под Вустером возвратился в Лондон, где ему устроили торжественную встречу, едва ли не схожую с триумфом древних завоевателей, и теперь господин Молчание[9] обосновался в Хемптон-Корте, а парламент издал постановление считать 3 сентября[10] Днем благоденствия. Рассказывал он о гибели под Вустером лорда Гамильтона, о чем Карл уже знал, а также о том, что схвачены и другие соратники Стюартов — Дэвид Лесли и лорд Ло-дердейл, а графу Дерби отрубили голову. Тогда Карл лишь произнес несколько подходящих цитат из Библии, но уже у себя в комнате разразился грубой площадной бранью, давая выход отчаянию. Он был в таком состоянии, что Джулиан, собиравшийся попенять королю за необдуманный поступок в церкви, предпочел помалкивать. Лорд уже понял, что, несмотря на легкомыслие Карла и его пренебрежение своим положением, король глубоко переживает все случившееся, и у него болит душа о каждом из павших соратников.

Сейчас Джулиан вспомнил случай, когда они с Карлом скрывались, пробираясь с поля боя, и были свидетелями, как круглоголовые ловили беглых роялистов и тут же вздергивали их прямо на сучьях деревьев. Один раз ему пришлось силой удерживать в кустах короля, когда тот едва не кинулся на солдат, которые собирались повесить его личного оруженосца. Тогда для Карла Стюарта все было бы кончено. Джулиан пытался урезонить короля, говорил, что он не простой смертный и что монарху следует вести себя иначе. Позже Карл заметил с присушим ему цинизмом, что он всего лишь король без королевства, а значит, просто человек, и уже стал привыкать поступать по-человечески. Именно эта человеческая слабость и толкнула его сегодня встать на защиту дочерей Робсарта и привлечь к себе всеобщее внимание. Джулиан считал подобную выходку, проявлением безрассудства и полного пренебрежения к тем, кто ради его августейшей особы рисковал всем, чтобы иметь надежду на возвращение Стюартов. По понятиям лорда Грэнтэма, король прежде всего должен оберегать свою особу, а уж потом думать о человеческих устремлениях. И он лишь сказал:

— О, сир, каким жестоким испытаниям подверглось сегодня ваше священное величество!

Карл ничего не ответил. На него нахлынул один из тех приступов меланхолии, какие все чаще случались с ним в последнее время. И хотя внешне он зачастую казался беспечным, внутри его царил холод и мрак. Сколько бедствий обрушилось на него в годы его юности, сколько неудач он претерпел, сколько людей погибло ради него! Стоили ли его устремления всего этого?

Карл долго размышлял, не отдавая себе отчета во времени. Но в конце концов, устав от мрачных размышлений и желая избавиться от столь несвойственного ему уныния, он решил прибегнуть к наиболее простому способу — поспать.

Часа три крепкого сна вернули ему бодрое расположение духа. Однако он был несколько обескуражен, поняв по поведению своего спутника, что тот собирается в путь.

— Сейчас мы пообедаем, а затем постараемся получить у полковника пропуск, — сказал Джулиан, заметив недоуменный взгляд короля.

— И куда же мы двинемся? — почти равнодушно спросил Карл.

Джулиан перестал укладывать сумки и на миг задумался.

— По правде сказать, не знаю. Но одно мне ясно: чем скорее мы покинем это осиное гнездо, тем лучше. Думаю, нам следует найти какое-нибудь тихое пристанище, где я смогу оставить вас, а сам вернусь в Солсбери, чтобы связаться с лордом Уилмотом.

— Ехать в Солсбери сейчас небезопасно, — заметил Карл, и Джулиан был тронут участием в его голосе.

Однако выбора у них не оставалось. Не нравился Джулиану этот Стивен Гаррисон, тревожила предупредительность помощника шерифа и его проницательный взгляд. Этот полковник почти не глядел на короля, и лишь один раз, когда они уже поднимались по лестнице в свою комнату, Джулиан оглянулся и увидел, что тот следит именно за молодым королем. Это длилось лишь мгновение, но именно в момент, когда в лице полковника не было сдержанной учтивости, Джулиан заметил, каким мрачным и сосредоточенным был Стивен Гаррисон.