Замок на скале - Вилар Симона - Страница 33

Джордж, насупившись, глядел на короля.

– Не упускайте из виду, Нэд, что парламентский акт семидесятого года провозгласил меня наследником престола после Эдуарда Ланкастера! И разве сейчас, когда не осталось прямых потомков Ланкастеров, я не являюсь претендентом на трон?

Эдуард какое-то время в упор смотрел на брата, потом медлительно постучал себя пальцем по лбу и угрожающе усмехнулся.

– Говорят, тебя не так давно укусила за нос собачка. Порой мне кажется, что после этого ты несколько повредился рассудком. Бедный мой Джордж! Хотел бы я знать, как ты будешь выглядеть в глазах пэров в совете, когда внезапно объявишь, что и ты тоже Ланкастер.

Джордж удалился в бешенстве. Действительно, на носу у него оставался заметный шрам от укуса, который приходилось запудривать. В остальном же он был по-прежнему хорош собой, статен и не лишен обаяния. И, когда он разглядывал себя в зеркале, ему не раз приходило на ум, что с его подлинно королевской осанкой он нисколько не хуже Эдуарда выглядел бы на троне.

И какая разница, чью корону наследовать – Ланкастеров или Йорков? Ведь при дворе еще не забыли, как мать Эдуарда, герцогиня Йоркская, во всеуслышание объявила, что родила первенца не от мужа, а от стрелка Блейборна, а значит, первым из Йорков является именно он – Джордж Кларенс. Что же касается достославного парламентского акта, то его никто не отменял, а если так, то разве не он по-прежнему законный наследник престола? Поистине, не раз приходилось Джорджу пожалеть о том, что он так поспешно перешел на сторону Эдуарда под Барнетом.

Сомнения и колебания этого брата короля привели к тому, что в 1473 году он с готовностью поддержал ланкастерского графа Оксфорда, который обрушился на южное побережье Англии со снаряженной во Франции флотилией. Связным между ними служил брат погибшего Делателя Королей епископ Джордж Невиль. Когда же Оксфорд высадился в Корнуоле и попытался поднять мятеж, Кларенс, находясь в центральных графствах страны, открыто заявил о своих правах на корону.

Кончилась эта авантюра плачевно. Оксфорд после длительной осады был схвачен в одном из замков и заточен в Кале в крепости Хэмс, туда же был заключен и епископ Йоркский. Теперь ему припомнили и родство с Уорвиком, и то, как некогда он помог уйти из-под опеки Йорков своей племяннице Анне Невиль, и то, что он взял под свое покровительство семьи многих уничтоженных Эдуардом IV ланкастерцев. Его содержали в суровом заключении до 1476 года, пока наконец-то Эдуарду не напомнили, что именно епископ отворил перед ним ворота Лондона в разгар схватки с Делателем Королей. Однако, выпустив престарелого прелата из темницы, король обобрал его до нитки. Лишь из милости Джорджа Невиля приютили в одном из монастырей его былой епархии, где он вскорости и умер.

Что же касается Джорджа Кларенса, то, казалось, ему снова все сошло с рук. Король ограничился сдержанным выговором и на некоторое время удалил герцога от двора, запретив являться, пока сам он не изволит его призвать. Джордж, разумеется, не удержался, чтобы не съязвить, и в присутствии всех лордов заявил, что Эдуард никак не может простить ему, среднему Йорку, его дружбу с Делателем Королей. На это король утомленно заметил, что если бы дело было в этом, то уж он бы начал с того, что постарался конфисковать большую часть владений покойного Уорвика в пользу короны, а вовсе не дарить их Кларенсу.

Многие тогда решили, что Эдуард необычайно мягок с мятежным братом, однако наиболее осведомленные утверждали, что король и в самом деле не простил герцогу союза с Уорвиком и никогда Джордж не приобретет такого влияния и могущества, как горбатый Ричард Глостер.

Провожаемый насмешливыми взглядами родственников королевы – Вудвилей, Джордж покинул Вестминстер и удалился в Уорвикшир, где в то время в замке Кенилуорт жила его супруга, дочь Уорвика Изабелла Невиль. Весна в тот год выдалась ненастной, ветреной, весь март хлестали дожди, сменявшиеся снегопадами, а за краткими оттепелями следовали ледяные бури. Джордж не мог развлечь себя даже охотой и, томясь скукой, уныло слонялся по обширным покоям старинного замка. Поэтому, когда неожиданно его навестил проездом младший брат Ричард, Кларенс ощутил нечто похожее на радость. Но едва Глостер сообщил, что король назначил его наместником всего Севера королевства, Джордж вновь впал в угрюмую ярость.

– Это превосходно! Все снова достается тебе! Почести, награды, власть – все само находит нашего Дика. То ты вице-король Уэльса, то великий чемберлен, а теперь вдобавок еще и наместник Севера! Эдуард сошел с ума, вручив тебе столько власти. Я ведь знаю, чего ты добиваешься, Дик! Ясное дело, вы с Эдуардом считаете, что я круглый дурак, однако это не мешает мне видеть, что ты хитер как старый лис, любезный брат, а честолюбие твое не имеет пределов. Нечего сказать, тонкая тактика, милорд Глостер! Так ратовать за благо короля и Англии и при этом не делать ни шагу вопреки собственным интересам. Твои уловки не обманут меня, Дик, как обманули беднягу Нэда. Ты спишь и видишь себя на троне…

– Не более, чем ты, – спокойно парировал Глостер, подхватывая ножом ломоть паштета.

Джордж склонился над братом.

– Не более, чем я, Дик. Но ведь у меня на корону куда больше прав, чем у тебя.

– Без сомнений, – согласился Ричард. – Амбуазский договор и парламентский акт семидесятого года объявили тебя наследником после Ланкастеров, не так ли? К тому же ты полагаешь, что наша матушка по-прежнему станет твердить всему свету, что Эдуард вовсе не потомок Плантагенетов?

Джордж вдруг криво улыбнулся.

– Не только это. Возможно, мне и не удастся вышибить из-под Эдуарда трон, пока он популярен. Однако я знаю нечто, что послужит мне гладкой дорогой к трону, оступись Эдуард хоть на миг. И тогда королева Элизабет и все эти худородные Вудвили засуетятся, как растревоженное осиное гнездо.

Продолжая ухмыляться, он отошел. Ричард внимательно глядел ему в спину. Он давно догадался, что короля и Кларенса связывает некая тайна. Эдуард неспроста так мягок и уступчив, и дело тут вовсе не в одних родственных чувствах. Да, кудрявый красавчик Кларенс, безусловно, знает что-то, с помощью чего может влиять на старшего брата. Что бы это могло быть, если он ни разу не проговорился, несмотря на присущую ему болтливость?

Когда на другой день Ричард покидал Кенилуорт, из отдаленной замковой башни Сентлоу спустилась супруга Кларенса леди Изабелла. Выглядела она усталой и раздраженной и, когда Кларенс о чем-то спросил ее, отвечала сухо и неприветливо. Глостер тотчас понял, что супруги не ладят, в особенности когда Джордж ни с того ни с сего, несмотря на пронизывающий ветер, прыгнул в седло, крикнув, что проводит брата.

– Что случилось с самой нежной парой в Англии? – смеясь, спросил Ричард, но Джордж лишь отмахнулся.

– Я никогда не был столь уж безумно влюблен в Изабо. Спору нет, в юности она была хороша, как эльф, и сам Уорвик предложил мне ее в жены. К тому же я был уверен, что именно ее Делатель Королей захочет увидеть на престоле, ее, а не эту дикарку Анну, черт бы ее побрал!

Ричард хмыкнул:

– Ты забываешь, Джордж, что de mortuis aut bene, aut nihil[28]. Или ты придерживаешься иного взгляда? Разве Анна не мертва?

Джордж раздраженно дернул повод.

– По-моему, это ты, Дик, думаешь по-иному. Говорил же я тебе, что лично опознал Анну в том вздувшемся трупе. К тому же и придворная дама моей жены, что была близка с принцессой, тоже узнала ее.

– Тебе всегда требуется авторитет этой леди, словно ты опасаешься, что тебе не поверят.

Джордж передернул плечами и поглубже надвинул на уши шляпу. Из-за порывов ветра им с братом приходилось почти кричать, и герцога это бесило.

– Я сам прочитал отходную над ее телом!

– Тебе просто была на руку ее смерть. Ты в одно мгновение стал обладателем всего состояния Делателя Королей.

– Это так, но именно это тебя и бесит, Дик. Ведь у тебя были свои планы в отношении Анны Невиль. Наш венценосный брат считает, что ты был просто влюблен в нее, я же уверен, что ты хотел получить свою половину состояния Медведя. О чем жалеть, Дик? Ты добился своего иным путем. Теперь ты великий Северный Лорд, наместник Севера Англии. Можешь гордиться – тебе удастся мало-помалу отнимать власть и славу у бедняги Эдуарда. Но помни: когда Нэд пошатнется, я сумею добиться того, что именно передо мною склонится вся Англия!