Ведьма - Вилар Симона - Страница 31

Малфутку он никогда не трогал, только иногда глядел изучающе. Она не отводила взгляда, смотрела надменно. В душе давно поняла, что недолюбливает главу рода. То, что во лжи и хитрости его уличала, это еще ничего — Громодар человек в племени особый, ему и слукавить можно. Да только въелась в душу девушки неприязнь к Громодару. А с чего? Видела просто, что власть свою Громодар любит сильнее родичей, которых оберегать должен. А приказы его, властные и жестокие, не только добро несли сосновичам, но часто и к гибели людей приводили. Но осуждать старосту никто не смел. Ведь он с волхвами знался. И лесные кудесники не обходили его милостями, а с ним и других сосновичей. Потому и зверь дикий не уходил с лова, и дичь не улетала, и не приходилось роду покидать давно обжитое место да перекочевывать в иные края. А от того сосновичам была выгода немалая. Ибо не только охотники-звероловы кормипод но и рудокопы несли прибыль: искали в окрестных болотах руду железную, дань ею отдавали, а заодно и возили на обмену. Для рудокопа уйти с места — нет хуже беды. А раз по милости волхвов, по милости угождавшего им Громодара сосновичи столько жили на одном месте и богатели, само собой становилось ясно, как выгоден для рода властный Громодар. Даром, что крут со своими, а племя его чтило и уважало.

Вот о чем думала Малфутка в долгие зимние вечера, когда охотники, возвратясь с промысла, отогревались у очага под дымной кровлей, а женщины выделывали шкурки соболей да лис, белого горностая да пятнистой рыси. Ведь надо было готовить дань, все ждали, когда явятся киевляне и каждой избе придется платить выкуп. Кому мехом, а кому и крицами железными.

Посланцы прибыли, когда ударили крепкие студневые[31] морозы. И, как и надеялась Малфутка, в селище Сосны приехал с полюдьем ее Свенельд. Красивый, веселый, в покрытой инеем богатой куньей шубе, в пышной шапке со свисающим сзади хвостом, он сидел на длинногривом гнедом коне, поглядывал по сторонам да смеялся. А она, как увидела его, так и выскочила в одной рубахе на мороз. Подбежать сперва хотела, но вдруг оробела. Любит ли еще, не забыл ли? Свенельд не забыл. Как увидел в толпе ее темную головку, сразу подъехал, на коня поднял, полой шубы накрыл, стал целовать на глазах у сосновичей.

Его приняли не как сборщика дани, а как гостя, по всем законам Рода. Свенельд же одарил селище Сосны подарком: целый мешок соли привез — богатое подношение, ибо в чащах без соли ох как плохо приходилось. Но все понимали: ради Малфутки привез дар посадник. А девки и молодицы шушукались завистливо в углу, наблюдая, как почитает и лелеет свою ладу пригожий варяг. Привез ей и штуку сукна заморского, яркого, и Монисто из цветных бусинок, и сладко пахнущие мешочки с ароматным зельем — иноземными притираниями. Еще зеркала, подвески, гребешки искусной городской работы. Енея раскладывала все это богатство перед любопытными, похвалялась за дочь, пока та, забыв обо всем на свете, миловалась с посадником на высоких полатях, на щедро подстеленных мехах и душистых сухих травах.

С утра Свенельд отправлялся смотреть, как несут дань с полюдья, сам подсчитывал бочонки с медом, ноздреватые, с сизой и бурой окалиной лепешки железной руды, шкурки куниц и соболей. Потом посадник трапезничал с верными дружинниками, бывало, и на ток[32] выходили, упражнялись с оружием или борьбу затевали, боролись, раздевшись по пояс, валили друг друга в снег. После обливались колодезной водой из обледенелой бадьи под визги пораженных баб. А затем наступало время только для Малфутки. Иногда они целые дни проводили под шкурами на полатях, забыв обо всем в угаре страсти, иногда же лежали тихо и беседовали.

Малфутка, положив голову на плечо варяга, слушала рассказ о его жизни.

— Отец мой, Бентейн Волчий Коготь, был истинным викингом. Он прибыл в войско Вещего Олега из области Трондхейм на далеком Севере. Сперва Бентейн, конечно, хотел пройти по рекам на полдень[33] , до самого Царьграда, где северянам выгодно служить в войске ромеев. Однако по пути мой родитель передумал и остался в дружине Вещего Олега в Новгороде. Там он и женился на местной уроженке из богатой боярской семьи. Так что роду я знатного, будущее меня ожидало великое, поскольку был я единственным сыном варяга Бентейна и дочери именитого боярина. Хотя, по правде, отца я почти не помню. Он сгинул где-то в мерянской[34] земле, а мать вскоре опять вышла замуж.

— А как ее звали? — спрашивала Малфутка, наматывая на палец светлую прядь волос посадника.

— Прекраса. К слову, так же звали и жену Игоря, до того она приняла имя Ольга в честь возвеличившего ее князя Олега.

Малфутка невольно затаила дыхание. Вновь ей показалось, при упоминании о княгине голос Свенельда становился будто мягче, а взгляд устремлялся куда-то вдаль, словно видел он нечто особое и желанное.

— Как же ты попал на службу к Игорю да еще сумел так возвыситься?

Она знала: речи об удаче всегда приятны мужчинам и хотела отвлечь милого от грез о его княгине. И Свенельд охотно отзывался:

— Мне едва исполнилось четырнадцать весен, когда я покинул Новгород. К тому же отбыл я не один, а с доброй дружиной, которую мне боярская родня набрала в Новгороде, и я сразу же мог называться воеводой. Да только, прибыв в Киев, я понял, что не так-то просто выделиться среди витязей, окружавших пресветлого князя.

Малфутке все о Свенельде было интересно знать. И то, как он в свой первый поход на пороги днепровские ходил, и как со степняками-хазарами схлестывался, и как позже усмирял волновавшихся на Днепре уличей[35] . Тогда Свенельд впервые обратил на себя внимание княгини Ольги, когда сумел с уличами не только мечом разобраться, но и рядом[36] . С тех пор только ему давали дань с уличей взимать. Позже именно ему доверили уговорить уличей переселиться с днепровских порогов дальше, на заход солнца, так как добра от них на реке не было — все норовили грабить купеческие суда, не хуже хазар или печенегов. Дело это было непростое, но Свенельд все же сумел отвадить уличей, расположив их к себе, после того как у них мор да недород случились и они просили Киев уменьшить дань. Вот Свенельд и пообещал, что дань снизят, если уличи перекочуют с насиженных мест на запад, в необжитые земли. Мало кому верилось, что у него получится, зато с каким почетом приняли Свенельда в Киеве, когда он с делом справился! Князь Игорь его тогда едва не первым боярином в своей Думе сделал, а Ольга…