Исповедь соперницы - Вилар Симона - Страница 2

Правда одно время и я надеялась стать английской королевой.

Еще когда отец не оправился от потери принца Вильяма и велись разговоры, кто же наследует корону, многие склонялись к тому, что Генрих сделает своим приемником племянника Теобальда Блуаского. Теобальд был старшим сыном сестры отца, графини Адели, дочери Завоевателя, вышедшей замуж за графа Блуа. Поначалу все эти разговоры меня мало волновали, до тех пор, пока Теобальд не прибыл ко двору и начал проявлять ко мне повышенное внимание. Тогда мне уже было пятнадцать лет, грудь и бедра у меня оформились, так что Теобальду было на что поглядеть. Я поняла, что подобное внимание предполагаемого наследника может сыграть мне на руку и возвести на Английский трон. И я всячески поощряла ухаживания высокородного кузена, и почти добилась своего. Почти. Ибо оказалось, что он уже помолвлен с дочерью герцога Каринтского. А помолвка в наше время почти приравнивалась к святости венчания. Но я не отчаивалась, ибо, живя при дворе, не раз слышала, как расторгались подобные соглашения ради политических интересов. И я бы добилась своего, если бы в дело не вмешался мой второй кузен, брат Теобальда — Стэфан.

Мы со Стефаном не терпели друг друга. Этого тихоню прислала ко двору Генриха I его честолюбивая мамаша Адель и король отдал ему во владения графство Мортэн. Меня злила подобная щедрость отца, я ревновала его к Стэфану и, будь у меня хоть шанс, постаралась бы выставить его в невыгодном свете. Но, не смотря ни на что, паинька Стэфан оставался в любимчиках у короля. Именно он, проведав о чувствах ко мне Теобальда, поспешил донести обо всем этой грымзе Адели. Закончилось все скандалом. Властная Адель увезла сына и вынудила жениться, а меня почти на целый год упекли в монастырь.

Монастырь!.. Вот уж местечко! Бесчисленные запреты, нескончаемые посты и службы. Смирение, смирение и еще раз смирение!.. Со мной, дочерью короля, обращались лишь чуть лучше, чем с обычной постоялицей. О, это был ужасный год, и возвратившись в мир, я точно знала, что сделаю все что угодно, лишь бы никогда больше не оказаться за стенами обители. Жалея бедных затворниц, я никак не могла понять, как туда можно прийти по доброй воле. Из монастыря я вынесла тайное призрение к женщинам, отгородившимся от мира, и явную симпатию к священнослужителям. Но к священникам высшего ранга. Аббаты, прелаты, епископы — особенно молодые, ученые, не обезображенные лицемерием и ханжеством, с изяществом носившие дорогие сутаны — мне очень даже нравились.

Вскоре по возвращению из монастыря я допустила непростительную оплошность. Я влюбилась. И в кого!.. Поистине Блуаский род был для меня роковым. Стремление женить на себе Теобальда, неприязнь к его брату Стэфану… и страстная любовь к их младшему брату аббату Генри. Я увидела его, когда приехала в Руан. Генри было около тридцати, он был обаятелен, образован, учтив. А с каким изяществом он носил свою расшитую сутану, какими душистыми притираниями от него пахло, какие перстни сверкали на его холеных пальцах! Я была сражена. Я была дурой. Потому, что сама пришла к нему, стала его любовницей.

Правда после первой же нашей плотской близости я прозрела. Ночь с мужчиной не доставила мне удовольствия, мне было больно и плохо. Мне было противно. То, что мужчина делает с женщиной в постели — отвратительно! Он просто причиняет ей боль, унижает ее, использует. И о чем только поют трубадуры в своих томных балладах, а глупые дамы слушают их, закатив глаза! Вот флирт, свидания, ухаживания, когда мужчина хочет вас и признается в любви — это еще куда ни шло. А как приятно быть избранницей рыцаря, когда он посвящает вам свою победу на турнире, сражается ради вас. Но постель! Лежать придавленной, обслюнявленной, слышать сопение и хрипы… Брр!..

На другой день я видеть не могла предмет своего обожания. Генри Блуа был напуган моей холодностью. Это хоть немного утешило меня. Я ведь понимала, что Генри со дня на день ждет рукоположения в сан аббата одной из крупнейших обителей Англии, аббатства Гластонбери. И если король проведает, что племянник-священник обесчестил его дочь… Словом я неожиданно поняла, что имею власть над Генри. И забавно же мне было видеть, как он и его заносчивый братец Стэфан заискивали передо мной, как умоляли держать все в тайне. Они были полностью в моих руках.

Поначалу я, правда, опасалась, что окажусь в тягости. Наивный испуг девушки впервые оказавшейся в подобной ситуации. С моими месячными кровотечениями не все было гладко: у меня постоянно случались задержки. Так что несколько недель я жила в страхе и даже обратилась к Стэфану с просьбой подыскать мне умелую повитуху. Тот пришел в ужас — как раз в это время король начал вести переговоры о моем браке с принцем Фландрии Вильямом Ипрским.

Вильям, как и я, был незаконнорожденным, однако как мужчина имел шанс получить наследство. Пожалуй он мне даже нравился, как и прельщала идея стать графиней Фландрской. Но я была тогда в таком страхе, думая, что забеременела, что почти избегала жениха.

Но вскоре все наладилось, я успокоилась и стала куда любезнее, несмотря на то, что меня по-прежнему брала оторопь при мысли, что, став супругой, я буду обязана позволять мужу проделывать со мной это… Но ведь супружеской обязанности порой можно избежать. Слышала же я, как моя сестра Матильда даже запирается на щеколду, когда не желает допускать к себе Жоффруа. Сама же разъезжает в компании с красивым рыцарем-охранником, к тому же крестоносцем. Я ее понимала. К тому же отдавать предпочтение не мужу, а рыцарю — это было так куртуазно, так модно! Да и иметь поклонника отнюдь не означало плотскую близость с ним, но дарило такие волнительные ощущения! Мне это всегда нравилось, я всегда стремилась, чтобы меня окружали мужчины. И замечая ревность жениха, приходила в настоящий восторг.

Однако вскоре помолвка с Вильямом была расторгнута. Фламандцы избрали своим правителем другого наследника, и все преимущества, какие бы дал Генриху этот союз, сошли на нет. Вильям стал просто одним из лишенных наследства рыцарей, каких и без него было немало при дворах Европы. И я сразу потеряла к нему интерес.

Кто следующий?

Претендентов находилось немало. Суровый Валеран де Мелен, скучный, как хоровое пение Уильям Суррей, иные. Время шло, женихи менялись. Но меня это устраивало, даже развлекало. Я то знала, что без мужа не останусь. А пока я прекрасно проводила время, постоянно переезжая с двором, принимая участия в больших охотах, получая приглашения на турниры, интригуя, кокетничая, заводя знакомства. Я чувствовала себя самой обворожительно и желанной женщиной при дворе. Пожалуй при дворе популярнее меня была только королева Аделиза, и то благодаря короне.Отец женился на ней уже после смерти наследника — но просчитался. Аделиза оказалась бесплодна, как пустырь. У короля порой появлялись дети от случайных связей, но они оставались ублюдками, а законного наследника все не было. И при дворе ломали голову, к кому же перейдет корона Англии.

Одним из претендентов считался любимый незаконнорожденный сын Генриха — Роберт Глочестер. Меня бы это устроило, так как с Робертом мы были в приятельских отношениях и в запутанных интригах двора я всегда поддерживала его сторону.

Вторым почитали Теобальда, так как он был первым из внуков Завоевателя по мужской линии. Поговаривали даже о втором из племянников Генриха, его любимце Стэфане, которому Генрих давал частые поручения в Англии. Отец явно к нему благоволил, даже сосватал за одну из первых невест Европы Мод Булонскую, родословная которой велась к Карлу Великому. Однако Стэфан скорее поддерживал партию старшего брата — Теобальда. Как и Генри, моя былая любовь, а ныне уже епископ Вустерский, хитро вербовавший среди церковников сторонников Блуаского рода.

Но что же решит король? Меня так и кружило в водовороте придворных интриг, когда я неожиданно узнала… Да мой отец был самонадеянным человеком, поэтому и пошел на столь неслыханный шаг, назначив своей наследницей Матильду. Женщину поставил выше мужчин.