Катастрофа на Волге - Видер Иоахим - Страница 66

«Я должен сказать, господин фельдмаршал, ваше руководство является для меня залогом того, что для освобождения 6-й армии из кольца будет сделано все возможное{66}, – писал Манштейну командующий окруженной армией 26 ноября 1942 года. Уже после войны бывший начальник генерального штаба сухопутных сил генерал-полковник Цейцлер в письме к генералу Дерру, автору первой военно-исторической монографии о Сталинграде, еще раз с полной ответственностью заявил, что 6-я армия была в тот момент, вне всякого сомнения, подчинена группе армий „Дон“{67}.

Вопреки мнению Манштейна офицер связи, присланный в «котел» из ставки, не имел каких-либо особых полномочий, которые ограничивали бы компетенцию группы армий или позволяли бы обходить ее распоряжения. Кстати сказать, офицер этот был откомандирован не лично Гитлером, а тем же генералом Цейцлером, который хотел получить из первых рук и как можно быстрее информацию обо всем происходившем в «котле», по всей вероятности, для того, чтобы иметь лишние козыри в своих беспрестанных спорах с диктатором, чье фанатическое упрямство он не в силах был преодолеть{68}.

Можно, конечно, поверить Манштейну, что он был твердо намерен освободить окруженную армию из «котла», а в случае необходимости и отдать вопреки указаниям Гитлера приказ оставить Сталинград. Судя по его мемуарам, он и на самом деле приказал приступить к проведению операции «Удар грома», иными словами, якобы отдал окончательный приказ о сдаче «твердыни на Волге» и тем самым снял с генерала Паулюса ответственность за самовольное нарушение директив верховного командования. Соответствует ли это действительности? Архив фельдмаршала Паулюса и другие документы неопровержимо свидетельствуют о том, что 6-я армия не получала от Манштейна подобного приказа. Когда Паулюс 23 декабря 1942 года, понимая, что с прорывом медлить больше нельзя, вновь запросил по радио разрешения приступить к проведению операции «Удар грома», Манштейн ответил, что пока не может предоставить эти полномочия{69}. Командующий армией, несмотря на неоднократные запросы, так и не дождался от фельдмаршала приказа оставить Сталинград. Таким образом, командование группы армий не взяло на себя ответственность за самовольное нарушение директив Гитлера. Не меняет дело и полученный еще 19 декабря приказ Манштейна идти на прорыв с выходом на соединение с деблокирующей группировкой, поскольку отход из «крепости» рассматривался в этом приказе лишь как одна из возможностей.

Так или иначе, командование 6-й армией не имело ясного представления о том, что же Манштейн намеревался, в конечном счете, предпринять. Но документы того периода, во всяком случае, во многом, ставят под вопрос ту версию, которую выдвигает задним числом Манштейн в своих «Потерянных победах», и говорят не в пользу командования группы армий, чьи действия в трагические дни накануне рождества 1942 года выглядят в свете этих факторов спорно. Вот почему Манштейн еще до опубликования Герлицем документов из архива Паулюса счел необходимым выступить с критикой книги покойного фельдмаршала «Я выполняю приказ»{70}. Манштейн считает, что Паулюс «предвзято и односторонне» освещает события, говоря о намечавшемся в декабре прорыве 6-й армии как о ключевой проблеме всей сталинградской катастрофы. Далее он вновь излагает и комментирует свою точку зрения, уже сформулированную в «Потерянных победах», и, в частности, пишет о конечной цели своих тогдашних приказов. Оказывается, Манштейн хотел приступить к операции «Удар грома» тайком от Гитлера, который в противном случае ни за что не согласился бы на уход с берегов Волги. Командование группы армий не могло, поэтому отдать 6-й армии приказ идти на прорыв с одновременным отходом от Сталинграда: Гитлер наверняка тут же отменил бы такой приказ. Напротив, если бы операция «Зимняя гроза» развивалась успешно и части 6-й армии пошли бы на прорыв, чтобы «прорубить просеку жизни» от «котла» в сторону деблокирующей группировки, отход с других участков внутреннего фронта окружения стал бы явной необходимостью, которой подчинился бы, в конце концов, и Гитлер. Стало быть, как ни крути, Манштейн явно собирался взять на себя ответственность за эвакуацию «крепости» лишь после того, как Паулюс начал бы действовать на свой страх и риск. Не подлежит сомнению, что после этого он взял бы на себя всю полноту ответственности и сам отчитался бы перед Гитлером за действия 6-й армии. Однако следует учесть, что штаб армии в тот момент был плохо информирован об общей обстановке на фронтах и еле справлялся с текущими делами. Где уж было там разобраться в истинных намерениях фельдмаршала. К тому же ни его приказ от 19 декабря, ни поступившая позднее радиограмма не позволяли прийти к выводу, что Манштейн в завуалированной форме советует 6-й армии немедленно оставить Сталинград.

Налицо явно серьезный просчет со стороны командующего группой армий «Дон». Если он действительно намеревался провести операцию «Удар грома», так сказать, за закрытыми дверьми и действительно готов был впоследствии принять на себя ответственность за окончательный уход из Сталинграда против воли Гитлера, то ему надлежало в любом случае открыть Паулюсу все свои карты. Личная встреча обоих командующих перед принятием столь ответственных решений была совершенно необходима. С этой целью фельдмаршалу Манштейну следовало бы самому вылететь в «котел» и полностью посвятить командующего 6-й армией во все свои планы. Если же он почему-либо не мог или не хотел лететь туда сам, то должен был, по меньшей мере, послать к Паулюсу одного из своих ближайших помощников – лучше всего начальника своего штаба. Уж это-то он мог сделать при всех условиях.

Одному из моих знакомых, служившему в оперативном отделе штаба 6-й армии, тогда еще молодому генштабисту, для которого долгожданный прорыв воистину был бы осуществлением всех желаний, довелось в те критические дни присутствовать при нескольких радиотелефонных разговорах Паулюса с командующим группой армий. Он с удивлением рассказывал мне потом, сколь «бесцветными» и «бессодержательными» были эти разговоры. Манштейн «словно не договаривал чего-то». «Фельдмаршал ушел от ответа на вопросы Паулюса об обстановке вообще и о воздушном снабжении в частности, ограничивался лишь успокоительными заверениями, – рассказывал мой знакомый. – Я полагал, что на подобные вопросы нашего командующего Манштейн даст прямой и точный ответ, иначе говоря, скажет, в какие сроки придет к нам обещанная помощь. Но это не было сделано»{71}.