Летучие мыши появляются ночью - Вежинов Павел - Страница 34

— Погоди, не спеши. Ты же понимаешь, что я импровизировал, проверяя одну из своих гипотез. Хорошо, мы действительно не знаем, какую гранату бросили в молодежный лагерь. Но откуда ему известно, что она не была круглая? Английская?

— Может, действительно у его тестя была только одна такая граната?

— Согласимся с этим. Но в мире есть миллионы таких гранат. Почему нападение не могло быть совершено с помощью другой такой же гранаты? А кроме того, Несторов очень хорошо знает, что никому не известно, сколько именно этих гранат было у его тестя. Тогда почему он так обрадовался?

— Да, действительно, в этом что-то есть, — пробормотал Паргов.

— Вот тебе достоверное объяснение. Несторов знает, что в лагерь была брошена не такая граната, потому что сам участвовал в нападении. Он сразу понял, что я импровизирую, обманываю. Это не могло его не обрадовать. Ему стало ясно, что у меня одни подозрения и никаких доказательств. И сразу ощутил твердую почву под ногами.

— Скорее всего так и было! — сказал, оживившись, Паргов.

— Логически это неопровержимо. Но практически может быть и не так. Представь себе, что круглая граната у тестя была одна, а это, по всей вероятности, правда.

Он прав — одна и та же граната не может взорваться дважды. Но сразу он мог и не сообразить, что нет доказательств или свидетелей, которые бы могли подтвердить его утверждения.

Оба долго молчали, углубившись в свои мысли.

— А вот второе, что у меня вызвало сомнение. Он как-то неестественно оборвал фразу: «Славчо был…» Потом добавил, что был доверенным лицом у Кушева. Здесь дело очень тонкое. В целом фраза звучит совсем естественно. Но почему он ее оборвал? Как будто не было никакой причины разрывать фразу надвое: «Славчо был, — сказал он, — в то время тоже человеком Кушева». Ничего — что хотел сказать, то и сказал. Если этот обрыв фразы не случаен, он может иметь только одно объяснение: Несторов знает, что Славчо Кынев мертв. Но он не хочет выдать себя.

Сразу сказал: «Славчо был…» В прошлом времени говорят только о мертвом человеке, эта сигнальная лампочка горела в его сознании. В следующее мгновение он сообразил, как естественно закончить фразу.

— Очень уж тонкое рассуждение! — недовольно заметил Паргов. — Даже слишком. С таким человеком я бы поступил иначе.

Зазвонил телефон. Димов поднял трубку. Некоторое время он слушал, потом сказал «спасибо» и положил трубку.

— Результат экспертизы — в Кушева и Кынева стреляли из одного и того же оружия, — сказал он. — Да, говоря откровенно, трудно мне в это поверить.

— Я все допускаю…

— А о Манасиеве никаких вестей.

— Только этого не хватает! — встревожился Паргов.

— Уж не бежал ли?

— Нет, не стал ли он четвертой жертвой?

14

Утром, еще до рассвета, Дойчинов начал поливать цветы. Когда Димов немного погодя встретился с ним на кухне, натянутость их отношений не исчезла, хотя хозяйка, как всегда, была ласкова и любезна. Подполковник едва дождался, пока они вышли на улицу, и обратился к Димову:

— Послушай, Димов, ты знаешь, как я рад тому, что ты сменишь меня. Поэтому твое вчерашнее замечание было излишним.

Димов мучительно пытался найти слова.

— Я этого не заслужил! — с огорчением продолжал Дойчинов. — Да, я устал. Но чтобы ты мне такое сказал…

Димов неожиданно улыбнулся.

— Вы правы, товарищ подполковник, — сказал он. — Но я простой человек. И не знаю, как попросить прощения за совершенную ошибку.

Подполковник с облегчением похлопал его по плечу.

— Мне и этого достаточно, — сказал он. — Я не очень придирчив.

Вскоре Димов уже был в отделении. Хотя рабочий день еще не начался, почти все находились на своих местах. Паргов ждал Димова в своем кабинете. Его лицо не выражало особой радости.

— Манасиева и след простыл, — сказал он.

Но Димов словно не обратил внимания на эти слова.

— Ладно, а теперь приведи ко мне Нестерова.

Немного погодя механик сидел на том же стуле, что и вчера, но на этот раз желтого шлема у него не было. Лицо Нестерова отекло.

— Послушай, Несторов, твой приятель Славчо вчера не пришел домой. И дома не сказал, куда отправился. Ты не знаешь, где бы он мог быть?

— Нет! — ответил Несторов. — Откуда мне знать, если вы держите меня здесь?

— Вы виделись накануне, — спокойно продолжал Димов. — Были у Славчо дома. В его поведении тебе ничего не показалось странным?

Янко задумался.

— Нет, ничего, — ответил он.

— А все-таки?

— Чем-то он был встревожен… Не в своей тарелке. И попросил у меня…

Несторов помолчал.

— Попросил у меня компас… У меня был маленький компас, почти детская игрушка, но я его потерял.

— А ты не спросил, зачем он ему?

— Спросил, он ответил, что хотел обозначить направление на какой-то схеме.

— Послушай, вы со Славчо приятели. И не могли не говорить об убийстве Кушева.

Что Славчо думал об этом?

— Ничего особенного. Я сказал то, что думаю: у нас никто не мог убить бай Киро.

И нет причин для этого. Наверное, он влип в какое-то дело, когда был в лагере, а теперь ему отомстили. Не знаю почему, Славчо не любил Кушева. Мне даже показалось, что он обрадовался, когда того убили.

— Ты видел у Славчо оружие?

— Нет. Но, может, оно у него и было. Я слышал, как он в сердцах говорил о ком-то: «Я застрелю его как собаку». Может, у него был служебный револьвер, вы проверьте. Мы приятели, но о работе никогда не говорили.

— А не запутался ли Кынев в какой-нибудь любовной истории? — спросил Паргов. — Ты ведь его лучше знаешь…

— Дай-то бог! — усмехнулся механик.

Спустя немного Нестерова увели. На этот раз он ушел спокойно, не протестовал, не твердил, что его незаконно задержали. Он казался притихшим, смирившимся.

— Какое у тебя впечатление? — спросил Димов у Паргова.

Тот пожал плечами.

— Думаю, что Несторов вел себя сейчас отнюдь не как друг Кынева.

— Да! — согласился Димов. — Он его совсем не щадил. И, вероятно, потому, что знает — Славчо Кынев уже не в состоянии ничего опровергнуть.

— Ты веришь в историю с компасом?

— Да, это было самое интересное! — сказал Димов. — Он словно хотел нам внушить, что Славчо готовился к побегу, за границу, скажем. И ему нужен был компас для ориентировки.

— Вот именно! — кивнул Паргов.

Вскоре «газик» подскакивал по неровной дороге, ведущей к вокзалу. В душе Димов не надеялся на успех, но все-таки надо было проверить. И каково же было его удивление, когда один из сотрудников появился с запыленным велосипедом.

— Я обнаружил велосипед в садике за вокзалом, — сказал он. — Он просто лежал в траве за кустами.

Димов и Паргов смотрели так, словно не верили своим глазам.

— Может, это был велосипед кого-нибудь из железнодорожников? — спросил Паргов.

— Нет, они ставят велосипеды в определенное место, — ответил сотрудник.

— Все-таки проверь! — предложил Димов. — А ты, Паргов, расспроси дежурных.

Может, кто-нибудь что-нибудь и видел.

Димов, оставшись один, прежде всего поискал, где укрыться от палящих лучей солнца. Он вышел на перрон и, задумавшись, сел на одну из скамеек. Судя по всему, их гипотеза о пути, по которому следовал убийца, подтверждается. Убийца выехал на велосипеде на шоссе между городом и Калковом, добрался до вокзала и, по всей вероятности, сел на поезд, идущий в Перник. Вскоре вернулся Паргов.

— Безрезультатно, — сказал он. — Ни кассир, ни дежурный не заметили никакого незнакомого или подозрительного человека.

— Ну конечно, — покачал головой Димов, — убийца не будет торчать у всех на виду.

Сотрудник тоже вернулся ни с чем. Подтвердилось, что у всех железнодорожников велосипеды на месте.

— Ну хорошо, — сказал Димов. — Владельца установим по номеру. А сам велосипед надо немедленно отправить на экспертизу. Возможно, что убийца случайно оставил какие-нибудь отпечатки.