В пылающем небе - Белоконь Кузьма Филимонович - Страница 21

Это будет через многие годы.

А в тот день еще не взошло солнце, а зал столовой гудел, как улей. Звон алюминиевых тарелок, вилок, кружек, громыхание тяжелых, грубо сбитых табуретов, людской гомон, смех – все смешалось. Это летчики бывшего 103-го ближнебомбардировочного, а сейчас трех вновь созданных штурмовых авиационных полков пришли в последний раз позавтракать вместе. Сегодня они разлетаются по разным фронтам. Чоканье кружками с чаем, просьбы и обещания почаще писать – хотя ничьи адреса пока неизвестны, пожелание успехов в боях, скорого окончания войны и встречи после победы – чего только не было сказано в эти минуты. И после завтрака возле столовой продолжались прощания, объятия.

Подошло время. По команде майора Березовского пилоты 103-го штурмового построились и довольно нечеткой колонной направились за парашютами.

Вся подготовка к перелету проведена еще вчера, а сейчас на предполетной подготовке летчики получили от своих командиров эскадрилий Яковенко и Ермилова последние указания и метеорологическую обстановку по маршруту. В назначенное время двадцать самолетов во главе с командиром полка Мироненко взлетели, после сбора над аэродромом на малой высоте со страшным ревом пронеслись над Воронежем и взяли курс на юг.

Они уходили в бессмертие

На крымском направлении наши части вели особенно трудные бои. Немецко-фашистское командование придавало захвату Крыма огромное значение. Оно понимало, что овладение этим полуостровом даст возможность контролировать вход в Азовское море, откроет кратчайший путь с Украины на Кавказ, к нефти. Крым – прекрасный плацдарм для базирования авиации. Для захвата Крыма была брошена 11-я немецкая армия и румынский горный корпус. Им противостояла 51-я Отдельная армия, ослабленная в длительных кровопролитных боях. Обстановка для наших войск сложилась очень тяжелой.

Пролетев по маршруту Воронеж – Ворошиловград – Ростов, 23 сентября 103-й произвел посадку на аэродроме кубанской станицы Абинской. В тот же день он прошел весь Крымский полуостров с востока на запад и приземлился на аэродроме Кача, где до войны располагалось одно из старейших в стране военных училищ летчиков. Но и здесь не пришлось долго засиживаться: был дан приказ перебазироваться на передовой аэродром Ротендорф – ближе к Крымскому перешейку.

За день летчики сильно устали, они с самого утра находились в полете. Казалось, на сегодня уже хватит, дело шло к вечеру и все настраивались на отдых. Но как только произвели посадку, поступил приказ подготовить и немедленно поднять сколько можно самолетов: гитлеровцы большими силами танков рвутся на Турецкий вал. Командир полка доложил, что еще не приехал технический состав и самолеты готовить некому.

Но приказ на вылет был подтвержден – обстановка на перешейке требовала незамедлительной помощи авиации. И летчики сейчас заменили техников: подвешивали бомбы, «эрэсы», дозаправляли самолеты бензином – словом, делали все, что положено делать техническому составу перед боевым вылетом. Как ни спешили, а успели подготовить только три самолета.

«Ильюшины» в воздухе. Их повел командир первой эскадрильи капитан Михаил Яковенко, у него слева Андрей Буханов, справа – Иван Малышенко. Это был первый вылет в полку на штурмовиках Ил-2.

Подлетая к цели, летчики увидели на узком перешейке ожесточенный бой: с обеих сторон велся сильный артиллерийский огонь, от множества взрывов вздыбливалась земля, в направлении на юг, поднимая облака светло-серой пыли, шли танки. Их было очень много.

Первые бомбы штурмовиков отлично накрыли цель! Такие летчики, как Яковенко, Буханов и Малышенко, били без промаха.

Ведущий группы зашел на вторую атаку, чтобы с пикирования проштурмовать гитлеровцев пушечно-пулеметным огнем и «катюшами». Но в это время летчики увидели, как на наши войска пикируют немецкие бомбардировщики Ю-87, над которыми носится много «мессеров». Малышенко не выдерживает. Он врезается в строй бомбардировщиков и сбивает одного. Только сейчас вражеские истребители заметили смельчака. Два «мессера» взяли Ивана в клещи. Буханов спешит на помощь другу и одного прошивает пушечным огнем. Объятый пламенем, он пошел к земле и взорвался. Второй, чтобы и его не постигла такая же участь, боевым разворотом «откалывается» от Малышенко.

На какие-то секунды Андрей потерял из виду командира группы, но тут же нашел его и вместе с Малышенко они стали на свои места. Снова «илы» в атаке.

На выводе из пикирования на них навалилась целая стая вражеских истребителей. Два сразу устремились на ведущего группы. Малышенко, спасая своего командира от неминуемой гибели, сбивает одного. Но второй успевает дать по Яковенко длинную прицельную очередь. Из мотора повалил черный дым, и Михаил со снижением ушел на свою территорию. «Мессеров» по-прежнему много, они непрерывно обстреливают «илов». Очередная атака, и самолет Малышенко горит. Летчик оставляет машину и в объятой пламенем одежде повисает на парашютных стропах. Буханов пытается прикрыть беззащитного товарища. Горящего Ивана ветер отнес с вражеской территории, и он приземлился на нейтральную полосу.

Буханов остался один. А враги все наседают. Очередная атака. Где-то сзади резкий металлический удар, полетели осколки от бронестекла, в кабине пыль, дым. Андрей еще не может осмыслить, что произошло. Из правой руки обильно льется кровь. Сильным завихрением она превращается в красную пыль, которая заволокла стекла кабины – ничего не видно. Перчаткой он кое-как протер их, но правой рукой уже не мог держать ручку управления, перехватил ее левой. Почувствовал, что и в правой ноге сил нет. Заметно слабеет весь организм.

Вражеские истребители, видимо, решили не бросать своих бомбардировщиков и Буханова оставили. Андрей больше всего боялся потерять сознание в воздухе. Напрягая последние силы, он еле дотянул до ближайшего аэродрома Кача и только на посадке почувствовал, что самолет катится по земле… и все. Больше ничего не помнил.

Сколько прошло времени, он не знал, только услышал, что его кто-то тянет из кабины. Постепенно сознание вернулось. Техники вытащили окровавленного летчика и бережно отвезли в санитарную часть. Утром к Андрею приехали его верные боевые друзья Сергей Попов и Вендичанский. Долго быть вместе не пришлось, врачи готовили Буханова к отправке в тыловой госпиталь.

– Андрюша, вот возьми на дорогу, в госпитале это тебе пригодится, – протянул Сергей какой-то сверток.

– Что вы, братцы, зачем? Не надо, – Буханов слегка отвел протянутую руку Попова. – А потом, что это такое?

– Бери, бери. Тебе надо питаться хорошо, вот и будешь подкрепляться, – поддержал Попова Вендичанский. – Это мы с Сергеем деньги тебе отдаем, которые у нас были. Мы еще получим, а тебе в тыл отправляться надо с капиталом. Хотя нам и пишут семьи, что у них полный достаток, но мы не маленькие – понимаем, как там трудно с продуктами.

Вендичанский немного помолчал, потом положил руки на плечи Буханова, лежащего в пропитанных кровью и йодом бинтах, и сказал:

– Конечно, лекари тебя отремонтируют, как пить дать. Но не вздумай махнуть в какой-нибудь другой полк. Обязательно возвращайся к нам. Не только отходили вместе, вместе и гнать будем оккупантов до самого Берлина. Придет же такое время. А сейчас ни пуха, ни пера тебе.

– И вам тоже, – тихо ответил Андрей, и на его губах появилась едва заметная улыбка.

Попов и Вендичанский поцеловали друга в сухие шершавые губы. За порогом Вендичанский еще раз оглянулся. Они встретились с Андреем взглядами.

– Выздоравливай и возвращайся, – упавшим голосом сказал Вендичанский и скрылся за дверью. Буханов еще долго смотрел ему вслед.

Больше они уже не встретятся никогда.

К вечеру 25 сентября Андрей был в Симферополе в госпитале. А ночью сюда привезли и поместили в ту же палату Малышенко.

Михаил Яковенко возвратился из того полета на свой аэродром на таком самолете, что на нем невозможно было сосчитать все пробоины.