Вторжение в Империю - Вестерфельд Скотт - Страница 81

– А сколько все это уже длится, Лаурент? Сколько времени ты служишь – в абсолютных годах?

– Слишком долго, – ответил он. – Почти сто лет.

Нара покачала головой.

– Я не знала.

– И вот теперь – еще тридцать, скорее всего, – вздохнул он. – А если вправду надвигается война, то и все пятьдесят.

– Это ровно столько же, сколько составляет срок пребывания на посту сенатора, – заметила хозяйка дома.

Гость повернул голову. Выражение его лица изменилось.

– Ты права, Нара. Мы оба можем позволить себе потерять эти пятьдесят лет. Ведь у вас, сенаторов, тоже есть свой собственный Воришка. Половину времени вы проводите в холодном сне, замороженные?

– Намного больше половины, Лаурент.

– Что ж, – проговорил он, не спуская с нее глаз, – это, пожалуй, вселяет надежду.

Она улыбнулась.

– Пожалуй. Но все равно я буду субъективно старше тебя. Я и сейчас старше.

– Правда?

Нара рассмеялась.

– Да. Еще десять субъективных лет – и ты это заметишь.

Зай выпрямился.

– Конечно, замечу. Я все замечу.

– Это обещание?

Он взял хозяйку за руки.

– На обещания у нас с вами четыре дня, госпожа сенатор.

– Верно, капитан.

– Четыре дня, – повторил он и перевел взгляд на ледяные скульптуры.

– Останься здесь, со мной, – попросила она. – Подари нам эти дни.

Дом насторожился. Хозяйка намеревалась провести здесь только выходные дни. Прежде она никогда не продлевала пребывание в доме так неожиданно. Все трапезы продумывались в мельчайших подробностях, продукты приобретались в строго необходимых количествах. Несмотря на то что поместье обладало недюжинными ресурсами в виде подземных огородов и пещер, где было полным-полно вина и еды, и даже невзирая на наличие армии грузовых дронов, которые запросто могли доставить все необходимое из сотни лучших магазинов столичной планеты, разум дома вдруг испытал волнение, близкое к панике. Все это было так необычно!

И все-таки дом хотел, чтобы Зай согласился.

Он с нетерпением ждал его ответа.

– Да, – ответил Зай. – С радостью.

За долгим поцелуем влюбленных дом наблюдать не стал. На него обрушилось слишком много дел.

Эпилог

«Рысь» увеличивалась, расширялась.

Раскрылась энергетическая оболочка фрегата и, поблескивая, растянулась на восемьдесят квадратных километров. Оболочка отчасти обладала характеристиками поля, но имела и вполне материальные детали в виде многочисленных рядов крошечных машин. Под действием легкой гравитации эти машины выстроились шестиугольником. Энергетическая оболочка поблескивала в лучах солнца Легиса, сверкала, словно нимб вокруг головы какого-то безумного божества, шевелилась, будто перья призрачного, прозрачного павлина, собравшегося покрасоваться перед своей павой. Во время боя эта оболочка могла выдавать десять тысяч гигаватт в секунду и становилась подобна гигантскому кружевному вееру, полыхавшему настолько ярко, что тот, кто взглянул бы на него невооруженным глазом с расстояния в две тысячи километров, мог мгновенно ослепнуть.

Орудийные башни четырех фотонных пушек отделились от обшивки фрегата, к которой крепились с помощью гиперуглеродных шарниров. Эти шарниры напоминали капитану Заю железные конструкции древних консольных мостов. От сопутствующей радиации пушек «Рысь» была защищена двадцатисантиметровой обшивкой. Пушки отодвинулись от корабля на четыре километра. Стрельба из них на экипаже «Рыси» особо сказаться не могла и грозила людям только самыми легкими и излечимыми формами рака. Если бы орудийным башням в процессе боя понадобилось отсоединиться, они бы превратились в спутники «Рыси» и вполне могли передвигаться автономно, так как обладали солидным рабочим телом реактивного двигателя. С безопасного расстояния в несколько тысяч километров этим орудиям можно было дать приказ взорваться. Тогда в них пошла бы цепная реакция, и они выпустили бы по врагу последние, наиболее смертоносные ядерные залпы. Безусловно, фотонные пушки молено было взорвать и на небольшом удалении, и тогда они уничтожили бы корабль-матку, и он погиб, озаренный лучами предсмертного сияния.

Таков был один из стандартных методов самоуничтожения фрегата.

Из днища «Рыси» выехали и телескопически растянулись на полную длину – тысячу девятьсот метров – магнитные рельсы, с помощью которых осуществлялся запуск флотилии дронов. Вдоль рельсов полетело несколько крупных дронов-разведчиков, эскадрилья таранных истребителей и целая армия «пескоструйщиков». Таранные истребители, ощетинившиеся дротиками, напоминали стаю возбужденных дикобразов. Каждый из этих дротиков нес достаточно топлива для того, чтобы почти за секунду разогнаться до двух тысяч g. «Пескоструйщики» были нагружены десятками самоуправляемых канистр. Керамическая оболочка этих канистр была устроена так, что в нужное время сама собой разваливалась. При высокой относительной скорости предстоящего сражения алмазный гравий должен был стать самым эффективным оружием Зая в деле уничтожения громадной антенны риксского крейсера.

На рельсовой палубе ровными штабелями выстроились дроны других типов – в строгом, четко рассчитанном порядке, предусматривавшем очередность их использования в бою. Абордажные дроны-невидимки, радиоловушки, минные тральщики, удаленно пилотируемые истребители, дроны ближней обороны – все ждали своего часа. Последним предполагалось сбросить единственный дрон-буй. Его можно было запустить даже в том случае, если бы у «Рыси» совсем не осталось энергии, и разогнать с помощью взрывных устройств узконаправленного действия, вмонтированных в персональный запасной рельс этого дрона. Дрон-буй уже работал и непрерывно обновлял свою копию вахтенного журнала за последние два часа. Эти файлы дрон должен был попытаться передать имперскому командованию в случае гибели «Рыси».

«Когда нас уничтожат», – мысленно поправил себя капитан Лаурент Зай. Его корабль вряд ли мог устоять в предстоящем сражении. Лучше было смириться с этой мыслью. Риксский крейсер превосходил «Рысь» и энергетически, и боевой мощью. Члены экипажа риксского боевого корабля были более мобильны, а со всеми системами крейсера их соединяла настолько прочная связь, что точная линия границы между людьми и машинами была скорее темой для философского диспута, нежели для военной стратегии. Риксы во многом превосходили обычных людей – в скорости передвижения, в физической силе. Они лучше переносили тяжелые перегрузки. И уж конечно, риксы совсем не боялись смерти, для них гибель в бою была не более заметна, чем утрата нескольких клеток головного мозга после выпитого бокала вина.

Зай наблюдал за тем, как работает команда на капитанском мостике. Шла подготовка «Рыси» в новой конфигурации к возобновлению ускорения. Сейчас на корабле царила невесомость. Перестройка фрегата должна была окончательно завершиться, чтобы потом он мог быть подвергнут перегрузкам. Отмена ускорения хотя бы на несколько часов воспринималась с облегчением. В начале настоящей схватки «Рысь» должна была приступить к маневрированию. Направление движения корабля и параметры ускорения будут непрерывно меняться. По сравнению с этим хаосом последние две недели полета с устойчивым высоким ускорением могли показаться развлекательным круизом.

Капитан Зай гадал, не осталось ли в экипаже его корабля искры мятежа. По меньшей мере двое заговорщиков ускользнули из западни, подготовленной им и Хоббс. Не было ли еще кого-нибудь? Младшие офицеры наверняка понимали, что победить в предстоящей битве невозможно. Они отлично знали о возможностях риксского крейсера и догадывались о том, что боевая конфигурация «Рыси» предназначена для нанесения максимального урона противнику, а не для самосохранения. Зай и старший помощник Хоббс вывели систему нападения фрегата на полную мощность, пожертвовав при этом системой обороны. Весь арсенал фрегата предполагалось пустить в ход ради уничтожения приемной антенны риксского крейсера.