Корабль для уничтожения миров - Вестерфельд Скотт - Страница 10

«Хоть бы Зай получил свой щит», – с горечью подумала Хоббс. Двое погибших, трое тяжело раненных и пробоина в обшивке без малейшего участия риксов. Но сейчас между «стайниками» и их целью парила раскаленная добела оболочка.

– Мы готовы, сэр.

– Удар через десять секунд, – сообщил вахтенный офицер.

– Молодчина, Хоббс.

Хоббс редко получала похвалы от капитана, но гордости не ощутила. Она только надеялась на то, что двое молодых членов экипажа погибли не зря.

Коллективный разум войска «стайников» заметил перемены в своей цели.

Вражеский корабль был совсем близко, до контакта оставалось чуть больше трех секунд. Но абсолютное время текло очень медленно в сравнении со скоростью мышления отряда. Лазерные импульсы, из которых формировался немудреный интеллект, постоянно пробегали из конца в конец колонны. Отряды порой бывали отдалены друг от друга на несколько тысяч кубических километров, и такое расстояние замедляло действие механизма принятия решений. Но данная группа «стайников» была настолько компактной, что их мысли передавались друг другу молниеносно, и у коллективного разума оказалось предостаточно времени для того, чтобы пронаблюдать за тем, как развивается ситуация в эти последние, драгоценные секунды перед столкновением.

Несмотря на свой быстродействующий интеллект, «стайники» в данном отряде обладали не слишком хорошим зрением. Прямой колонне недоставало стереоскопического обзора, к тому же сильнейшее излучение от энергопоглощающей оболочки вражеского корабля почти ослепляло передовых «стайников». Им центр оболочки – где должен был располагаться имперский фрегат – виделся темным пятном на фоне раскаленного, мерцающего неба.

Но почему оболочка уже излучала энергию? В риксской флотилии только сам крейсер мог выпустить по цели энергетический разряд такой мощности, а крейсер в данный момент находился более чем в восьми миллионах километров от цели. «Стайники» заподозрили, что враги сами стреляли по своей энергопоглощающей оболочке. Логика этой преждевременной попытки самоуничтожения показалась «стайникам» невероятно странной, и в тактической базе данных отряда не нашлось ответа на вопрос о том, что бы это могло значить.

Отряд плохо видел, и потому было принято решение несколько рассредоточиться. Без параллакса отсутствовала возможность реконструировать вид на цель с разных ракурсов.

«Стайники» начали голосовать. Лазерные вспышки возражений и решений почти целую секунду мигали вдоль колонны. В конце концов было решено, что каждый из них истратит еще несколько миллиграммов своего топлива. В такой близости от главной цели можно было почти не бояться песка. Отряд слегка рассредоточился, и за полсекунды расстояние между дронами-снарядами выросло в ширину до нескольких метров.

Обретя стереоскопическое зрение, коллективный разум отряда «стайников» понял, что оболочка смещается.

Сияющий диск, расстояние до которого составляло четыре тысячи пятьсот километров, мчался навстречу «стайникам» со скоростью в три тысячи двести километров в секунду, при этом ускоряясь всего на какие-то жалкие пять метров в секунду. Однако перемены были заметны. Эти мизерные толчки напоминали рябь на воде.

Отряд «стайников» задумался: зачем вражескому кораблю понадобилось такое слабенькое ускорение? Может быть, враги выпустили реактивный снаряд с кормы, и из-за этого корабль толкнуло вперед? А может быть, имперские вояки осознали неизбежность своей гибели и запустили дрон-буй? Однако после более внимательного исследования энергетической «ряби» интеллект «стайников» определил, что произошел не один толчок и они продолжаются.

Тогда было принято решение расширить поле зрения еще сильнее, и несколько десятков «стайников» рванули вперед с ускорением в тысячу пятьсот g. Было ясно, что при таком бешеном ускорении эти снаряды-дроны погибнут, врезавшись в раскаленную оболочку, но за оставшуюся до столкновения секунду они, прежде чем пожертвовать собой, могли весьма и весьма значительно улучшить общее зрение отряда.

И тогда «стайники» увидели это: вражеский корабль сжался, превратился в тень по сравнению со своими прежними размерами.

Даже на фоне слепящего сияния оболочки «стайникам» было видно, что характерный для имперского звездолета уровень радиации значительно упал. Легкие гравитоны все еще насчитывались в большом количестве, однако свидетельства выстрелов из орудий и работы двигателей исчезли. Показатели массы снизились в сто раз в сравнении с теми, каким им следовало бы быть.

За полсекунды до того, как первые «стайники» должны были добраться до места, где рассчитывали обнаружить цель, отряд осознал, что произошло: энергопоглощающая оболочка оказалась отделена от вражеского корабля.

А сама цель исчезла.

Возникла проблема.

Мастер-пилот Маркс обнаружил, что его разведчик все еще цел.

Риксский дрон-охотник зацепил его несколько секунд назад. Пролетая мимо, он щедро полил кораблик Маркса радиацией из своего «грязного» атомного двигателя. На миг пространство под бронированным колпаком, где восседал Маркс, будто завалило снегом, но теперь он снова находился словно бы за штурвалом «разведчика», вот только все датчики работали еле-еле.

Маркс выругался. Он подлетел так близко к риксскому крейсеру. Машина не должна была его подвести. Еще сто пятьдесят секунд – и он смог бы нанести удар по врагу. Какой именно удар – этого он точно не знал. Свита из дронов, взятых им под командование, уменьшилась до нескольких штук. Но даже при такой видимости он различал распростертую перед ним поблескивающую сеть принимающей антенны крейсера – такую хрупкую и соблазнительную.

Так близко.

Он проверил состояние своего дрона. Активные датчики не работали. Двигатель тоже. Процесс ядерной реакции остановился, и возобновить его не было никакой возможности. Средства связи оказались повреждены, и при всех проверках ошибок дрон реагировал на команды кое-как. Но все же Маркс мог хоть как-то управлять им и отправлять приказы со скоростью света другим дронам, находящимся в непосредственной близости.

Маркс сбросил ядерный реактор и запустил небольшой реактивный двигатель, из-за чего дрон-разведчик завертелся на месте. Поле зрения Маркса тоже завертелось, но вскоре стабилизировалось, как только компьютер компенсировал вращение машины. При том, что активные датчики не работали, разведчик должен был производить впечатление окончательно и бесповоротно мертвой груды металла.

Маркс подсчитал свои боевые резервы. Три пустых дрона-истребителя, два «лазутчика-невидимки», у которых почти не осталось топлива, дрон-«приманка», чудом уцелевший, несмотря на все то, чем по нему только ни палили риксы, и еще – скособоченный пескоструйщик с отказавшей приемной антенной. От пескоструйщика ничего веселого ждать не приходилось. Запасов песка у него хватало, но согласно последнему приказу, полученному дроном до того, как он «оглох», ему было велено перейти в режим ожидания. И теперь дрон упорно игнорировал все увещевания Маркса, все его мольбы сбросить песок или разрушиться. Маркс гадал, уж не работают ли случайно внутри этого дрона ремонтные наноустройства, и не пытаются ли они вернуть пескоструйщик к жизни.

Мастер-пилот молча выжидал, наблюдая за тем, как его крошечная флотилия приближается к риксскому крейсеру. Как раз перед тем, как капитан «прогнал» его из командного отсека, капитан упомянул о песке. Верно, песок был прекрасным средством для повреждения риксской принимающей антенны. Разлетевшись по большому пространству, на высокой скорости песок смог бы нанести антенне ощутимые «ранения». Однако риксы сумели отогнать имперских пескоструйщиков назад с помощью своей орды гравитационных контуров, оборонявших гигантскую антенну. Они отлично подготовились к атаке Зая.

Тем не менее Маркс и его крошечный отряд в данный момент уже пересекли линию обороны антенны. Если бы только можно было заставить ожить этот треклятый пескоструйщик! Дрон неумолимо приближался к антенне, но что толку? Сам по себе он мог только пробить в тонкой паутине антенны дыру диаметром не более метра. Бесполезно. Нужно было заставить его взорваться и распылить песок.