— Помнишь, Катя, я поклялся сделать тебя счастливой?! Сейчас я могу только лишь освободить тебя. А счастливой тебя сделает уже кто-то другой: тот, кого ты полюбишь после меня.

Выйдя из больницы, Толик не знал, что делать. Его трясло от бешенства. Не зная, как успокоиться, он прыгнул прямо с набережной в море и поплыл к маяку.

Когда он, мокрый и злой, зашел в подвал, Жора отрабатывал какой-то карточный фокус.

— Толик, хочешь, фокус новый покажу? — сказал Жора, не отрываясь от карт. — Только что выучил.

— Не хочу, — сказал Толик хмуро…

— Ого! Да ты же весь мокрый! — воскликнул Жора, посмотрев на брата. — Где был-то?!

— В больнице у Маши. Хотел с ней поговорить.

— Это она тебя окатила?

— Нет, я сам. Со злости.

— А-а! Тогда понятно. Тысячу раз тебе говорил: хватит уже разговаривать, надо действовать.

— Я и хотел действовать.

— Ну? Каким, интересно, образом? — насмешливо сказал Жора.

— Хотел разобраться с этим парнем, который к ней клеится.

— Вот! Это уже дело! А чего грустный? Не удалось этому фраеру репу начистить? Сбежал он, что ли?

— Никуда он не сбежал. Он ходить не может. А парень он оказался нормальный.

— Но ты хоть припугнул его?

— Не очень-то его испугаешь. Я же говорю, нормальный пацан.

— Так ты что, просто посмотрел на него и ушел? — возмутился Жора. — А Машу свою этому перцу оставил, пусть живут счастливо?

— Он мне не соперник, — грустно ответил Толик.

— Как это не соперник? Сейчас выздоровеет, на ноги встанет и уведет у тебя девку.

— Не выздоровеет и не встанет. Инвалид он на всю жизнь. Он вообще жить не хочет. Так что с Машей ему ничего не светит.

— А ты уверен? — засомневался Жора.

— Ну, в общем, да, — не совсем уверенно ответил Толик.

— Хорошо, а что ты собираешься дальше делать?

— Не знаю пока.

— Опять «не знаю»! Так и собираешься тут сидеть, как рыцарь печального образа? Надо дей-ство-вать!

— Да я бы с удовольствием! Но как?

Толик сидел за столом и задумчиво перебирал рассыпанные на столе карты. Жора ходил вокруг, играя червовой дамой между пальцами. Он рассуждал с огоньком в глазах:

— Что делать, что делать… Тут ведь есть масса вариантов!

— Ну, например?

— Тебе нужно показать своей Маше разницу между собой и этим Лешей.

— А что тут показывать-то? Он, вон, ходить не может, а я — живой, здоровый.

— Это-то да. Но она, я думаю, эту разницу не особенно замечает.

— Почему? — удивился Толик.

— Потому что он в больнице лежит, а ты дома сидишь. Для нее что тот, что другой — два тюфяка.

— Ну я ходил к ней. Причем не один год. Я даже пытался намекнуть ей на свои чувства…

— А она?

— Сказала, что тоже любит, но как брата.

— Здорово! У меня появилась сестра! Ладно, не будем о грустном. Понимаешь, ты должен открыть ей глаза: показать, что жизнь с тобой может быть веселой и интересной.

— Как я ей это покажу, если она даже прогуляться со мной ни разу не пошла?

— А вот в этом я тебе помогу. Я же твой брат!

— Поможешь? — с сомнением спросил Толик.

— Да! У меня есть план!

— Какой? — спросил Толик.

— План прекрасный и удивительный по своей простоте и эффективности, — рекламным голосом объявил Жора.

— Короче давай. Без эффективностей всяких. А то я понимать перестаю.

— Мы сделаем Маше сюрприз!

— Если ты про подарки, то я их уже дарил. Одних ракушек сколько перетаскал.

— Ракушек! Ты бы еще ей бычков вяленых притащил. Мы подарим Маше подарок нематериальный!

— Ты опять начинаешь? Говори проще, просил же! — рассердился Толик.

— Мы устроим ей романтический вечер!

— Романтический вечер? Это, вроде, хорошо… А как это?

— Представь себе — накрытый стол, шампанское, цветы, свечи, — начал Жора.

— А она пойдет? — перебил его Толик.

— Мы ее убедим! Я помогу! У меня знаешь какой опыт по этой части! — подмигнул Жора.

— Знаю, знаю.

— Вот и у тебя такой же будет со временем. Вам надо побыть с Машей вдвоем, без посторонних глаз. Надо выдернуть ее из привычной обстановки, и увидишь — ее сердце дрогнет.

— Звучит красиво…

— Еще бы! Я ерунды не посоветую! Слушайся меня, и все будет хорошо! Согласен? .

— Я тебя уже один раз послушался. Приперся с цветами, как дурак. И что вышло? Нет, на этот раз я сам все обдумаю.

— Ну-ну! Только, смотри, голову не сломай!

* * *

Сан Саныч долго готовился к этому визиту и пришел в офис при полном параде.

— Здравствуйте, Александр Александрович! — обрадовалась ему Людочка.

— Здравствуй, Люда. Сколько раз просил: зови меня Сан Саныч, а то слишком официально получается.

— Хорошо, Сан Саныч. Просто вы так сегодня выглядите солидно, у меня само вырвалось.

— Да, я сегодня при параде.

Сан Саныч подошел к Людочкиному столу и показал рукой на дверь кабинета:

— Что, начальство на месте?

— Самойлов был, но ушел. У него, сами знаете, проблемы в семье…

— Да, да, знаю. — Сан Саныч горестно покачал головой.

— Буравин должен прийти. Звонил, что скоро будет. Так что вы присаживайтесь, подождите.

— Хорошо, подожду. Мне его обязательно надо дождаться.

— Может, вам пока кофе сделать? — предложила Л годочка.

— Кофе? Даже не знаю. И так волнуюсь, а там еще кофеин этот.

— А с коньячком? — улыбнулась Людочка.

— С коньячком? А с коньячком, думаю, можно, — согласился Сан Саныч.

— А почему волнуетесь, Сан Саныч? Разговор какой-нибудь важный? — спросила Людочка, наливая кофе.

— Не то слово. Поворотный!

В это время пришел Буравин:

— Сан Саныч! Привет! Сколько лет, сколько зим! Ко мне?

— Так точно.

— Ух ты, как серьезно! Ну пойдем, поговорим.

Зайдя в кабинет, Сан Саныч снял фуражку и положил ее на стол.

— Ты, наверное, уже знаешь про наши дела? Про Алешу? — спросил его Буравин.

— Да, в курсе; Мы в больницу к нему ходили с Женькой. Жуткая история…

Буравин и Сан Саныч секунду помолчали.

— Не хочешь выпить? — предложил Буравин.

— Давай выпьем, — согласился Сан Саныч.

— Даже не знаю, за что…

— За Лешкино здоровье.

— Согласен.

Выпили. Помолчали.

— Как в рейсе? Без происшествий? Штормило вроде бы? — поинтересовался Буравин.

— Все в порядке. Нас этим не проймешь. Дизель работает как часы. Рейс как рейс, с одной только особенностью, — отметил значительно Сан Саныч.

— С какой особенностью?

— Это был мой последний рейс, Виктор.

— Саныч, как последний? Не можем мы без тебя! — удивился Буравин.

— Стар я стал. Мышей уже совсем не ловлю, — вздохнул Сан Саныч.

— Да брось, с чего это ты взял?

— Все так! Вот и Лешку я не доглядел, — пригорюнился Сан Саныч.

— Зря ты на себя наговариваешь. Нет в этом твоей вины.

— Это как посмотреть. Не отпустил бы я его тогда с корабля, может, и не было бы этой аварии.

— А я говорю, ты ни при чем. Это судьба. Да и как бы ты Лешу на его свадьбу не отпустил? Если бы он позже на берег сошел — еще бы больше торопился, и неизвестно, чем бы все закончилось.

— Не знаю. Может, так, а может, и не так… Да и свою жизнь мне пора налаживать. Полвека, считай, в море. Ни дома, ни семьи.

— Осесть решил? На берег потянуло?

— Потянуло, Витя, — признался Сан Саныч, — И куража прежнего у меня уже нет. Так что я твердо решил — ухожу.

Сан Саныч полез во внутренний карман, достал сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и положил перед Буравиным.