Превратности судьбы - Веснина Елена - Страница 59

— Бабуля, он уже поправился, температура спала, — запротестовала Маша.

— Но если бы Леше нужно было плавать, врач обязательно сказал бы об этом его родителям.

— Я уверена, что плаванье ему обязательно помогло бы! Знаешь, мне кажется, что я могу поставить Лешу на ноги… — горячо сказала внучка.

— О чем ты говоришь, Маша? Врачи сказали, что медицина бессильна, а ты…

— А я смогу! Бабуля, осталось совсем чуть-чуть! Я чувствую, что еще немного и Алеша начнет двигаться! — прервала ее Маша.

— Но это невозможно. Не обманывай себя, Машенька. Да и как ты можешь это чувствовать? — спорила с ней бабушка.

— Не знаю. Просто, когда я к нему прикасаюсь, между нами что-то возникает… Не могу объяснить, но из моих рук как будто что-то вытекает и переливается в Лешу… Какая-то энергия или сила… — не могла подобрать Маша нужного слова.

— Твоя энергия переходит к нему? — озабоченно уточнила Зинаида.

— Ну да! Ой, бабушка, да что ты волнуешься?! Ведь главное, он может от этого поправиться! Ему правда становится лучше!

— Не нравится мне это, Маша. Ну да ладно, все равно ты уже больше там не работаешь. И слава богу! — вздохнула Зинаида.

— Но это же несправедливо! — запротестовала Маша. — Мне так хочется помочь Леше… Ты знаешь, какой он замечательный? Такой фантазер… Знаешь, как он меня называет? Таким странным именем…

Баба Зина проявила неожиданный интерес:

— Странным именем?

— Он говорит, что оно ему во сне приснилось…

— И… что это за имя? — напряженно спросила Зинаида.

— Марметиль… Красиво, правда? — Маша мечтательно улыбнулась, не заметив, как поменялась в лице Зинаида.

— Знаешь что, детка, — твердо сказала она. — Раз они так с тобой поступили, забудь о них. И не ходи больше в эту семью. Никогда!

Маша растерянно смотрела на бабушку.

— Я тебя не понимаю, бабуля. Почему мне не стоит больше ходить к Самойловым? Я надеюсь, что Полина Константиновна переменит свое решение… Поймет, что я им необходима…

— Машенька, забудь об этом. Поищи себе другую работу.

— Но почему?

— Потому что тебе надо беречь свои силы, а не отдавать их совершенно постороннему человеку. Ты посмотри на себя — бледненькая, похудела… Да из тебя действительно будто все соки выпили! — уговаривала внучку Зинаида. — Ты поверь мне, Машенька, я жизнь знаю. Что ни делается — все к лучшему. И я даже рада, что Полина тебя уволила.

— Почему это? — удивилась Маша.

— Да потому что это — судьба. Сама видишь, не складывается — тебя один раз выгнали, второй… Так может, и хватит пытаться, а, Маша?

— Но я же чувствую, что нужна Леше… — начала возражать Маша, но Зинаида прервала ее:

— А я говорю, хватит! Забудь об этом парне, Маша! Я требую!

Маша не понимала, с чего это бабушка так разволновалась. А Зинаида неожиданно четко вспомнила события давно забытого прошлого. Яркой вспышкой на нее нашло страшное прозрение и захлестнула волна воспоминаний. Ей вспомнились беспросветная ночь и цыганка с ребенком на руках. Черные, как угольки, глаза цыганки горели огнем, а вкрадчивый голос вещал:

— Ты знаешь, что это не простой ребенок? У твоей девочки дар целительницы. Она будет лечить людей. Но это — опасный дар! Девочка будет отдавать тем людям, которых будет лечить, свои собственные силы. А особенно береги ее, когда подрастет и станет девушкой. Ей грозит опасность. Она полюбит человека и может отдать ему всю себя — все свои силы и даже саму жизнь. Он будет называть твою девочку странным именем… Нездешним. И если ты поймешь, что Такой человек появился, разлучи их.

Вернувшийся бегом из морского порта Жора так запыхался, что не сразу смог ответить на нетерпеливый вопрос отца:

— Ну, что там? Неужели нашли?

Жора кивнул и, наконец отдышавшись, сказал:

— Нашли, пап. Водолазы достали нашу мину.

— Черт! Ты понимаешь, что теперь нам заказчик голову снимет?! Мы гарантировали, что сумеем переправить бриллианты за кордон! — в бешенстве стукнул кулаком по столу смотритель.

— Пап, подожди. Там не было никаких бриллиантов, — все еще тяжело дыша, сообщил Жора.

— То есть? А что же там было? — не понял смотритель.

— Просто камешки.

— Какие камешки?! — прогремел отец, и Жора робко ответил:

— Ну, обычная галька.

Схватив Жору за грудки, отец тряхнул его:

— А где бриллианты?! Ты куда их дел? Отвечай, щенок! — отец заподозрил, что сын затеял с ним какую-то хитрую игру.

— Да я сам обалдел, когда мину открыли! — протестующее отбивался Жора.

— Не ври! Их больше некому было украсть! Ты прикреплял мину к днищу, — значит, только ты и мог их спереть! — шипел ему в лицо отец.

Жора, пытаясь вырваться, зло бросил ему:

— Ты же сам упаковывал товар! Мне уже готовый сверток отдал! Сам подменил, а на меня валишь!

— Не смей на отца бочку катить! Я тебе отдал контейнер с бриллиантами. А вот ты их потом вынул и насыпал в пакет гальку! — неистовствовал отец. — Ишь ты! Думаешь, самый умный? Думаешь, отца провести можешь?! Гони брюлики по-хорошему. Иначе хуже будет!

— Я не брал их! Не брал! Ясно?! А если бы и взял, фиг бы тебе отдал! С какой радости?! — зло кричал Жора.

Смотритель рассвирепел:

— Да ты как с отцом разговариваешь, щенок?! Я из тебя дурь-то выбью!

И подтверждая свои слова, он набросился на сына с кулаками. Жоре было далеко по силе и напору до рассвирепевшего отца, и уже в следующее мгновение он кубарем катился по лестнице. Ему вслед неслись ругательства:

— Я тебе покажу, щенок! Ты у меня кровью харкать будешь! Недоумок!

За всем этим хмуро наблюдал Толик, который стоял внизу винтовой лестницы. Пересчитав все ступеньки, брат мешком свалился к ногам Толика. Толик с ужасом смотрел на лежащего без движения Жору.

Отец спустился по лестнице и зло пнул лежащего Жору:

— Вставай, гнида!

Жора зашевелился, медленно поднялся и сел, размазывая по лицу кровь.

— Пап, ты чего? Совсем озверел? Толян, скажи ему, что мы не брали брюлики… — жалобно бормотал он.

— Не… не брали… — ошалело отозвался Толик.

Смотритель гневно воззрился на него:

— Это точно? Говори правду! Если узнаю, что брешешь, убью!