Юные путешественники - Верн Жюль Габриэль - Страница 31

Гораций Паттерсон пошел к Гарри Маркелу и сообщил ему о намерении пассажиров.

— Что вы скажете на это, капитан Пакстон? — спросил он.

Гарри Маркел предпочел бы пореже заходить в разные порты, и мы знаем почему. Но на этот раз он не нашел повода к отказу. Отплывя вечером, «Резвый» утром мог быть уже в Мариго, а оттуда через двое суток мог отправиться на остров Святого Варфоломея.

Пятого числа, в девять часов вечера, «Резвый» под управлением нанятого в Фильсбурге лоцмана вышел из гавани. Ночь была светлая, лунная. Море, защищенное прибрежными горами, было спокойно. Корабль плыл на расстоянии меньше четверти мили от берега. Попутный ветер позволял кораблю, лавируя, плыть в открытое море.

До полуночи пассажиры сидели на палубе, любуясь морем, потом разошлись по каютам и проснулись, только когда «Резвый» бросал якорь.

Мариго — более значительный торговый город, чем Фильсбург. Он выстроен на берегу канала, соединяющего гавань с прудом Симпсон. Порт Мариго, таким образом, очень хорошо защищен от морской зыби. Сюда охотно заходят корабли дальнего плавания и каботажные суда, привлекаемые правом беспошлинного ввоза товаров.

Пассажиры не пожалели, что заехали в Мариго. Французская колония встретила очень тепло не только двух своих соотечественников, но и их товарищей. Город дал в их честь банкет. Тут не было никаких национальных счетов — в прибывших видели только антильцев.

Раут был устроен по предложению одного из первых коммерсантов города, Ансельма Гийона. В числе гостей, конечно, ожидали видеть и капитана судна «Резвый».

Гийон отправился на корабль и лично просил Гарри Маркела принять участие в банкете, который состоится в тот же день в зале городской думы.

Но как ни смел был Гарри Маркел, принять приглашение он побоялся. Напрасно мистер Паттерсон помогал Ансельму Гийону уговаривать его. Капитан остался непоколебим в своем решении. Ни сам он, ни его матросы не будут выходить ни на острове Святого Мартина, ни Святого Фомы и Святого Креста.

— Очень жаль, капитан Пакстон, — сказал Ансельм Гийон. — Молодые люди так много говорили нам о вас, о ваших заботах о них, им так хотелось публично выразить вам свою благодарность, все это побудило меня просить вас отобедать с нами, и я очень жалею, что мне не удалось уговорить вас!

Гарри Маркел ответил сухим поклоном, и Гийон отплыл к берегу.

Надо признаться, что так же, как на Христиана Арбо, капитан «Резвого» произвел и на Гийона неприятное впечатление. Суровое и грубое выражение лица, на котором отразилась вся прошлая жизнь, полная злодеяний и преступлений, не могло внушать доверия и симпатии. Но как не поверить похвалам, расточаемым по адресу капитана пассажирами и мистером Горацием Паттерсоном! К тому же его выбрала мисс Китлен Сеймур. Уж конечно, ее выбором руководили хорошие отзывы и серьезные справки.

В довершение всего дело Гарри Маркела и его шайки чуть было не пропало. Однако этот случай только усилил доверие Гийона и других знатных граждан города Мариго к личности капитана и его экипажу.

Случилось так. Накануне прибытия «Резвого» английский бриг «Огненная Муха» стоял еще в порту Мариго. Капитан брига хорошо знал мистера Пакстона и восхвалял его как прекрасного человека и моряка. Если бы он знал, что в гавань прибудет «Резвый», он, конечно, подождал бы его, чтобы пожать руку старому другу. Но «Огненная Муха» отплыла и, может быть, ночью разошлась с «Резвым» на западном берегу острова.

Гийон упомянул в разговоре с Гарри Маркелом о капитане «Огненной Мухи». Можно себе представить, какой страх овладел негодяем при мысли, что он чуть было не встретился с другом капитана Пакстона.

Но бриг уже вышел в море. Он шел в Бристоль, и, значит, не было опасности встретиться с ним у Антильских островов.

Когда Гарри Маркел рассказал обо всем Джону Карпентеру и Корти, те не могли не одобрить капитана.

Вечером состоялся роскошный и веселый банкет. Пили, конечно, и за здоровье капитана Пакстона. Говорили о первой половине благополучно совершившегося плавания. Высказывали пожелания, чтобы и вторая половина его прошла так же благополучно. Молодые антильцы уверяли, что, подышав воздухом родины, они унесут с собой из Вест-Индии незабываемые воспоминания.

Когда они вернулись к десяти часам вечера на корабль, мистеру Паттерсону казалось, что на «Резвом» ощутима какая-то легкая качка, не то килевая, не то боковая. Между тем море было спокойно, как озеро. Думая, что качка будет менее давать себя знать, если он ляжет, мистер Паттерсон пошел к себе в каюту, разделся с помощью услужливого Ваги и заснул тяжелым сном.

Следующий день пассажиры провели в прогулках по городу и его окрестностям.

Их ожидали две кареты. Сам Ансельм Гийон взялся быть их проводником. Прежде всего, путешественники хотели осмотреть место, где в тысяча шестьсот сорок восьмом году между французами и голландцами был заключен договор по поводу раздела острова.

Надо было ехать к небольшой горе, лежащей на востоке от Мариго и носящей название горы Соглашения.

Достигнув подошвы горы, экскурсанты вышли из экипажей и поднялись на гору пешком, и без особого труда. На вершине ее раскупорили несколько бутылок шампанского и выпили в память упомянутого договора.

Полнейшее согласие царило между молодыми антильцами. В душе Роджера Гинсдала шевелилась тайная мысль, что остров Святого Мартина, как и другие острова, со временем может сделаться английской колонией; но Луи Клодион, Тони Рено и Альберт Льювен крепко пожали друг другу руки, искренне желая обеим нациям вечного мира.

Оба француза выпили за здоровье ее величества Вильгельмины, королевы Голландской, а голландец поднял бокал в честь президента Французской Республики. «Ура» товарищей покрыло оба тоста.

Гораций Паттерсон молчал во время этого дружеского обмена пожеланиями. Должно быть, он или истощил сокровища своего красноречия накануне, или хотел отдохнуть… Как бы то ни было, если не устами, то сердцем он принял горячее участие в этой международной демонстрации.

Осмотрев самые живописные места острова, позавтракав на берегу и пообедав под деревьями великолепного леса привезенными с собой запасами, туристы вернулись в Мариго. Попрощавшись с Ансельмом Гийоном, которого они горячо благодарили, путешественники возвратились на корабль.

Все успели отправить письма родным. Написал письмо и мистер Паттерсон. Родственники и близкие путешественников уже двадцать восьмого июля знали о прибытии «Резвого» на остров Святого Фомы. Им дано было знать об этом телеграммой, и все опасения их по поводу опоздания на несколько дней были таким образом рассеяны. Но все же надо было известить родных о себе подробнее, и письма, написанные в этот вечер и опущенные на следующий день в почтовый ящик, через двадцать четыре часа будут отосланы в Европу.

Ночь прошла спокойно. Усталость после прекрасной дневной прогулки дала себя знать, все спали как убитые. Только Корти да Джону Карпентеру снилось, что «Огненная Муха», потерпев аварию, вернулась в гавань. На их счастье, то был только сон.

Около восьми часов утра «Резвый», пользуясь отливом, вышел из гавани Мариго и пошел по назначению на остров Святого Варфоломея.

Часов в пять вечера с мачты подали сигнал, что на юго-западе показался пароход, который идет по одному направлению с «Резвым» и хочет обогнать его.

Тогда Корти встал у руля. Гарри Маркелу не хотелось приближаться к пароходу.

На грот-мачте парохода развевался французский флаг. Это был военный крейсер. Луи Клодион и Тони Рено охотно обменялись бы с ним салютами, но стараниями Гарри Маркела расстояние, разделявшее оба судна, было не меньше мили, и нечего было думать поднять флаг.

Крейсер шел полным ходом по направлению норд-вест. Казалось, он шел на один из Антильских островов или же в один из южных портов Соединенных Штатов, например в Ки-Уест, находящихся во Флориде, в который часто заходят суда всех национальностей.

Крейсер скоро обогнал «Резвого», и еще до заката солнца не стало видно на горизонте даже его дыма.