Тайна Вильгельма Шторица - Верн Жюль Габриэль - Страница 14

Наконец мне удалось прийти к такому соглашению с ними.

— Друзья мои, — сказал я, — идите лучше в ратушу, а не к Шторицу. Пойдемте вместе. Расскажем все начальнику полиции. Объясним ему, какие чувства питает Шториц по отношению к Родерихам, какие он выдвигал угрозы по адресу Марка и Миры. Сообщим ему и о том, как Шториц хвастался своим «сверхъестественным могуществом». Начальнику полиции самому виднее будет, какие меры окажется нужным принять против подозрительного иностранца.

В самом деле, было гораздо лучше обратиться в полицию. Если Марк и Гаралан отправятся сами к Шторицу, их могут ведь и не принять, а вламываться силой в чужой дом они не имеют права. Но полиция может войти и без разрешения. Да, конечно, лучше было обратиться в полицию.

Условились, что Марк вернется в дом к Родерихам, а мы с доктором и капитаном отправимся в городское полицейское управление.

Была половина одиннадцатого. Весь город уже знал о событиях, случившихся накануне. Когда мы входили в ратушу, все, кто нас видел, сразу же догадались, зачем мы туда идем.

Доктор велел доложить о себе начальнику полиции, который немедленно пригласил нас в свой кабинет.

Генрих Штепарк был невысокого роста, но энергичный, с пытливым взглядом умных, проницательных глаз. Полицейское чутье у него было замечательно развито, это он доказывал уже во многих случаях. Можно было заранее сказать, что в деле Родерихов он употребит все усилия для раскрытия истины. Но только будет ли в его власти раскрыть ее, если факты окажутся слишком неправдоподобными, даже исключающими всякую вероятность?

Обо всех происшествиях начальник полиции оказался уже осведомлен вполне основательно, за исключением тех подробностей, которые были известны только доктору, капитану и мне.

— Я ожидал вашего посещения, господин Родерих, — сказал Штепарк, — и если бы вы ко мне не пожаловали, я бы сам к вам явился. Я узнал, что у вас в доме прошлой ночью произошли странные вещи, перепугавшие всех ваших гостей. Испуг передался всему городу, и я должен констатировать факт, что наш Рач волнуется. Спокойствие в городе нарушено.

По этому вступлению мы догадались, что проще всего будет подождать вопросов господина Штепарка и отвечать на них.

— Прежде всего, доктор, я спрошу вас вот о чем: не возбудили ли вы против себя в ком-либо ненависти, желания отомстить и нет ли между этой ненавистью и свадьбой мадемуазель Миры Родерих какой-нибудь связи?

— Кажется, так.

— Кто же этот человек?

— Вильгельм Шториц, — сказал капитан Гаралан. Штепарк, по-видимому, нисколько не удивился. Тут доктор Родерих рассказал все, что ему было известно про Шторица, и закончил описанием своего последнего свидания с ним, когда тот разразился уже известными читателю угрозами.

— Так, так, — заметил Штепарк. — А начал он с того, что сорвал объявление в соборе. И сделал это совершенно незаметно.

Мы согласились с этим мнением, но от нашего единодушия дело вперед не двигалось. Все-таки феномен так и оставался без объяснения, если не допустить во всем этом участия какого-нибудь колдовства. Полиция с нечистой силой в борьбу не вступает, она действует только в сфере реального и хватает за ворот только людей, состоящих из плоти и крови. Привидений и призраков она под арест не берет. Кто сорвал объявление, кто разорвал букет и контракт, кто утащил венок невесты, тот должен иметь телесный облик и, разумеется, его можно и должно схватить и посадить в тюрьму.

Господин Штепарк нашел, что против Шторица имеются основательные подозрения.

— Этот субъект всегда казался мне очень подозрительным, — сказал он. — Живет он как-то странно и неизвестно на какие средства. Почему он покинул свою родину — Шпремберг? Почему он, будучи прусским немцем, поселился среди мадьяр, которые немцев не любят? Держит одного слугу, старика немца, и никому нет доступа в его дом на бульваре Текели. Почему так? Все это очень, очень подозрительно.

— Что же вы думаете делать, господин Штепарк? — спросил капитан Гаралан.

— Хочу сделать внезапный обыск у него в доме, не найдем ли мы там какое-нибудь доказательство или хотя бы указание на факт причастности Шторица к происшествиям.

— А даст ли губернатор разрешение на обыск? — спросил доктор Родерих. — Ведь без его разрешения нельзя обойтись.

— Полагаю, разрешение будет дано. Ведь этот иностранец угрожал вашей семье.

— Губернатор сам вчера был на балу, — заметил я.

— Я знаю это, господин Видаль, и он уже вызывал меня к себе по поводу событий, очевидцем которых ему самому пришлось быть.

— Как же он их объясняет?

— Никак. Он теряется в догадках.

— Но если он узнает, что тут замешан Вильгельм Шториц…

— …тогда он еще больше будет стараться в выяснении дела. Подождите меня здесь, господа. Я сейчас отправлюсь к губернатору и через полчаса возвращусь с разрешением произвести обыск в доме Шторица.

— Мы хотим тоже быть при обыске, — сказал капитан Гаралан.

— Я ничего против этого не имею, — отвечал Штепарк. — И господин Видаль может присутствовать, если ему угодно.

— Вы отправляйтесь на обыск, господа, — сказал доктор Родерих, — а мне пора домой. После обыска приходите прямо к нам и расскажите о результатах.

— Будет не только обыск, а последует, чего доброго, и арест, — заметил Штепарк.

Он отправился к губернатору, а доктор ушел к себе домой. Мы с капитаном Гараланом остались в кабинете начальника полиции.

Итак, мы скоро переступим порог таинственного дома. Где в эту минуту находится его хозяин? Если он дома — сможет ли сдержать себя капитан Гаралан, когда его увидит?

Штепарк вернулся через полчаса с разрешением от губернатора на обыск и с предписанием принять все меры, какие после того окажутся необходимыми.

— Не угодно ли вам, господа, выйти отсюда прежде меня? — сказал начальник полиции. — Вы идите вперед, я пойду по одной стороне улицы, агенты мои — по другой, и мы сойдемся у дома Шторица. Хорошо?

— Хорошо, — ответил капитан Гаралан.

Мы вдвоем вышли из ратуши и пошли по набережной Батьяни.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Наши три группы шли разными дорогами. Погода была пасмурная. По небу быстро неслись к востоку серые пухлые облака. С пронзительным криком летели против ветра парами аисты и журавли. Дождя не было, но он мог хлынуть каждую минуту, и притом проливной.

Прохожие встречались редко, но все-таки, если бы мы шли вместе, на нас бы обращали внимание. Поэтому господин Штепарк отлично сделал, что распорядился разбить нас на группы.

Капитан Гаралан молчал всю дорогу. Я продолжал опасаться, что он не сдержит себя и совершит насилие над Шторицем. Поэтому я даже сожалел, что Штепарк позволил нам присутствовать при обыске.

Через четверть часа мы дошли до того угла набережной и бульвара, где стоял дом Родерихов. В нижнем этаже не было открыто ни одного окна. Окна в спальнях мадам Родерих и Миры также были закрыты. Какой контраст с вчерашним оживлением!

Капитан Гаралан постоял, поглядел на опущенные занавески, вздохнул и погрозил кулаком, но не сказал ни слова.

Завернув за угол, мы пошли по бульвару Текели и остановились у дома Шторица.

У ворот уже прохаживался, заложив руки в карманы, начальник полиции. Вскоре подошли и его агенты. С ними находился приглашенный слесарь.

Окна в доме были закрыты, по всегдашнему обыкновению. Даже в бельведере были опущены все занавеси, так что внутри ничего не было видно.

— Кажется, никого нет, — сказал я Штепарку.

— Сейчас мы узнаем, — ответил он. — Но будет странно, если в доме никого не окажется. Вон там, налево, виден дым из трубы.

Действительно, над крышей дома вилась струя дыма.

— Если хозяина нет, — прибавил Штепарк, — то лакей, во всяком случае, должен быть налицо, а нам решительно все равно, кто бы нас ни впустил.

Лично я даже был бы рад, если бы Шторица в доме не оказалось, ввиду присутствия с нами капитана Гаралана. Пусть бы даже Шторица совсем не было в Раче!