Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль - Страница 15

— В таком случае, исполняйте полученные вами приказания, — покорился Джонсон, строгий блюститель дисциплины. — Прикажете собрать экипаж?

— Прошу вас, — сказал Шандон.

Весть о письме капитана быстро разнеслась по бригу. Матросы немедленно собрались на палубе, и Шандон громко прочел таинственное письмо.

Матросы выслушали в мрачном молчании, потом разошлись, делая тысячи различных предположений. Клифтон дал волю своему суеверному воображению. Приписывая собаке-капитану участие в этом деле, он при встрече с догом отдавал ему честь.

— А что я вам говорил? — твердил он матросам. — Сами видите, этот пес умеет писать!

Никто ему не возражал, даже плотник Бэлл, и тот ничего не мог сказать в ответ.

Тем не менее всем было ясно, что хотя капитана с ними нет, его тень или его дух присутствует на бриге. Самые благоразумные из матросов воздерживались от каких бы то ни было предположений.

Первого мая, в полдень, наблюдения показали 68° широты и 56°32? долготы. Потеплело, и термометр стоял на -25°F (-4°C).

Доктор забавлялся, глядя на проделки белой медведицы, игравшей с двумя медвежатами на краю берегового припая. Сопровождаемый Уоллом и Симпсоном, Клоубонни попробовал было преследовать их на шлюпке; но медведица, не отличавшаяся геройством, проворно убралась со своим потомством, и доктору пришлось отказаться от охоты.

При попутном ветре ночью бриг прошел мыс Чидли, и вскоре высокие горы Диско показались на горизонте. Затем миновали залив Годхавн, где находилась резиденция датского генерал-губернатора. Шандон не счел нужным останавливаться, и «Форвард» оставил позади себя каяки эскимосов, пытавшиеся подойти к бригу.

Остров Диско известен также под именем острова Кита. Отсюда 12 июля 1845 года сэр Джон Франклин отправил в адмиралтейство свое последнее донесение. К этому же острову пристал 27 августа 1859 года, на обратном пути в Англию, капитан Мак-Клинток, привезший несомненные доказательства гибели экспедиции Франклина.

Доктор обратил внимание на совпадение этих двух фактов; на него нахлынули печальные воспоминания. Но в скором времени горы Диско скрылись из виду.

У берегов громоздились бесчисленные айсберги из тех, что даже во время оттепелей не отделяются от берега; вершины их были самых причудливых форм.

На следующий день, к трем часам, на северо-востоке показался Сандерсон-Хоп; земля осталась вправо от брига, на расстоянии пятнадцати миль. Горы были темно-красного оттенка. Вечером киты из семейства полосатиков, с плавником на спине, резвились среди плавающих льдин, выбрасывая фонтаны воды.

Ночью с 3 на 4 мая доктор в первый раз наблюдал, как солнце в полночь касается линии горизонта, не опускаясь за него своим лучезарным диском. Начиная с 31 января, оно стало описывать на небе все более длинные дуги, и теперь круглые сутки было светло.

Людей непривычных удивляет и даже утомляет этот постоянный свет. Трудно поверить, до какой степени ночная темнота необходима для наших глаз. Доктор очень страдал от этого беспрерывного света, который делался еще ослепительнее вследствие отражения солнечных лучей от ледяных полей.

5 мая «Форвард» прошел семьдесят вторую параллель. Двумя месяцами позднее он встретил бы немало китобоев, занимающихся своим промыслом в этих высоких широтах, но теперь пролив еще не очистился от льдов, и промысловые суда не могли проникнуть в Баффинов залив.

На следующий день бриг, миновав остров Женщин, подошел к Упернивику — самому северному датскому поселению на берегах Гренландии.

10. ОПАСНОЕ ПЛАВАНИЕ

Шандон, доктор Клоубонни, Джонсон, Фокер и повар Стронг сели на вельбот и отправились на берег.

Губернатор, его жена и пятеро детей, все чистокровные эскимосы, вышли навстречу посетителям и приветствовали их. Доктор, будучи филологом, немного знал датский язык, и этого было достаточно, чтобы завязать с туземцами дружеские отношения. Впрочем, Фокер, переводчик экспедиции, он же ледовый лоцман, знал слов двадцать на эскимосском языке, а с двадцатью словами при некоторой находчивости можно далеко уйти.

Губернатор родился на острове Диско и никогда не покидал своей родины. Он показал путешественникам город, состоявший из трех деревянных домишек, занимаемых им и лютеранским пастором, из школы и из складов, где хранился провиант для судов, потерпевших крушение. Остальные городские здания были просто-напросто ледяные хижины, в которые эскимосы залезают ползком через единственное отверстие.

Почти все население высыпало навстречу «Форварду», и многие из туземцев вышли на середину залива на своих каяках, которые были длиной в пятнадцать футов, а шириной не больше двух.

Доктор знал, что слово «эскимос» значит «поедающий сырую рыбу», но ему также было известно, что слово это в здешних краях считается бранным. Поэтому он называл туземцев гренландцами.

Однако пропитанная жиром одежда, сапоги из тюленьих шкур, лоснящиеся грязные лица, до странности одинаковые у мужчин и у женщин, красноречиво говорили, какую пищу употребляют эти люди. Вдобавок они, как все племена, питающиеся исключительно рыбой, страдали накожными болезнями, но это не мешало им быть бодрыми и хорошо себя чувствовать.

Лютеранский пастор и его жена, с которыми Клоубонни намеревался побеседовать на интересовавшие его темы, уехали в Превен, лежащий к югу от Упернивика; таким образом, доктору пришлось ограничиться беседой с губернатором. Но этот высокий сановник был не слишком-то развит: чуточку поменьше развития — и он был бы сущим ослом; чуточку побольше — он был бы грамотным.

Доктор расспрашивал губернатора о торговле, обычаях и нравах эскимосов и узнал, прибегая к языку жестов, что тюлень на копенгагенском рынке стоит около сорока фунтов; за медвежью шкуру платят сорок датских талеров, за шкуру голубого песца — четыре, за шкуру белого — два-три талера.

Клоубонни пожелал также для пополнения своих сведений посетить эскимосское жилище. На что только не отважится ученый в своей ненасытной жажде познания? Однако отверстие ледяного дома оказалось таким тесным, что пылкому доктору так и не удалось туда протиснуться.

Счастье его, что он туда не попал! Нет ничего отвратительнее жилища гренландских эскимосов, где в беспорядке навалены трупы животных и пропитанная жиром одежда и нестерпимо воняет тюлениной, гнилой рыбой и немытым человеческим телом; можно прямо задохнуться от смрада, так как нет ни одного окна, только дыра в потолке, через которую выходит дым.

Фокер сообщил все эти жуткие подробности доктору. Несмотря на это, ученый муж проклинал свою тучность. Ему так хотелось на опыте испытать, каковы эти своеобразные запахи.

— Я убежден, — заявил он, — что в конце концов и к этой вони привыкнешь.

В этих словах сказался целиком характер достойного Клоубонни!

Пока Клоубонни производил свои этнографические изыскания, Шандон, выполняя инструкции, старался обеспечить экспедицию средствами передвижения на льду. Ему пришлось заплатить четыре фунта за сани и шесть упряжных собак, с которыми эскимосы скрепя сердце согласились расстаться.

Шандон охотно бы завербовал Ханса Кристиана, искусного каюра, участвовавшего в экспедиции капитана Мак-Клинтока, но Ханс находился в это время на юге Гренландии.