Плавающий город - Верн Жюль Габриэль - Страница 19

Между тем глаза Фабиана необыкновенно оживились.

— Защищайтесь же, — прохрипел Драке, готовый броситься на своего противника.

«Все кончено», — думал я, глядя на обезоруженного Фабиана. Корсикан готов был уже броситься между ним и его врагом, чтобы помешать последнему напасть на беззащитного человека, как вдруг Гарри Драке, чем-то пораженный, замер на месте.

Я оглянулся. Бледная как смерть, с протянутыми вперед руками; к нам приближалась Елена. Фабиан не сводил с нее глаз и не двигался с места.

— Вы, вы здесь! — воскликнул Драке, обращаясь к жене.

Приподнятая шпага с искрящимся концом дрожала в его руке. Он походил на демона, держащего в руке меч архангела Михаила.

Вдруг страшная молния осветила всю заднюю часть корабля. Я упал навзничь и чуть не задохнулся. Одновременно с молнией раздался ужасающий удар грома. В воздухе распространился запах серы. Придя в себя, я поднялся и огляделся кругом. Елена стояла около Фабиана. Гарри Драке словно окаменел в прежней позе, лицо его было совершенно черно.

Молодая женщина подошла к мужу и положила ему на шею руку… Этого легкого прикосновения было достаточно, чтобы нарушить равновесие. Как подкошенный Драке упал на землю.

Елена склонилась над его трупом, тогда как мы в ужасе отступили.

— Он убит молнией, — сказал доктор, подойдя ко мне. — А вы еще не хотели верить в ее силу!

Действительно ли его убила молния, как утверждал доктор Питферж, лопнул ли у него в груди какой-то сосуд, как после говорил корабельный доктор, — я не знаю; но Гарри Драке уже не было на свете, и перед нами лежал только его бездыханный труп.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

На другой день, во вторник 9 апреля, в одиннадцать часов утра «Грейт-Истерн» снялся с якоря и готовился войти в Гудзон. Лоцман маневрировал с удивительным искусством. Ночью гроза стихла, а ветер разогнал последние тучи. Море оживилось множеством двухпарусных лодок.

Около половины двенадцатого к нам подошел пароход «Sante», с которым прибыл санитарный отряд из Нью-Йорка. Со всех сторон стали появляться американские быстроходные тендеры, и вскоре около нас образовался целый флот.

Миновав плавучий маяк, мы приблизились к мысу Санди-Гук, толпа зрителей приветствовала нас оттуда дружными криками «ура».

Когда «Грейт-Истерн» обогнул бухту посреди целой флотилии рыбаков, я увидел зеленеющие высоты Нью-Джерси и огромные форты, за которыми тянулся город, расположенный между Гудзоновым проливом и рекой Эст.

В час «Грейт-Истерн», пройдя вдоль набережной Нью-Йорка, бросил якорь в Гудзоне.

Пассажиры стали высаживаться. Я ждал Фабиапа и Корсикапа.

Мне пришлось рассказать капитану Андерсону о подробностях дуэли, происшедшей на его корабле. Врачи со своей стороны уже подали рапорт. Причины смерти Гарри Драке были ясны, и капитан Андерсон приказал предать его тело земле.

В то время как я ожидал своих друзей, ко мне подошел статистик Кокбурн, не обмолвившийся со мной за все путешествие ни единым словом.

— Знаете, сколько оборотов сделали колеса за все время нашего путешествия? — спросил он меня.

— Нет, не знаю, — ответил я.

— Сто тысяч семьсот двадцать три.

— Неужели? Может быть, вы и за винтом наблюдали?

— Да, он сделал шестьдесят восемь тысяч сто тридцать оборотов.

— Очень вам благодарен за сообщение, — сказал я, и мы расстались, даже не простившись.

Наконец Корсикан и Фабиан пришли. Мак-Эльвин с чувством пожал мне руку.

— Елена поправится, — сказал он мне. — У нее бывают проблески сознания, и, Бог даст, рассудок вернется к ней.

Говоря это, он улыбался, полный надежды на будущее. Прощаясь, капитан Корсикан обнял меня.

— До свидания, до свидания! — кричал он потом с тендера, усевшись рядом с Фабианом. Елена была тут же, за ней присматривала сестра Фабиана, приехавшая его встретить.

Долго следил я за удалявшимся пароходом. Елена сидела между Фабианом и его сестрой. Я не сомневался в том, что заботы, преданность и любовь окружающих возвратят рассудок этой несчастной женщине.

В это время меня кто-то взял за руку. Повернувшись, я увидел доктора Питфержа.

— Что вы думаете теперь предпринять? — спросил он меня.

— Видите ли, доктор, «Грейт-Истерн» пробудет в Нью-Йорке неделю, а так как я думаю возвращаться на нем же, то я должен воспользоваться этим временем, чтобы осмотреть Нью-Йорк, Гудзон, озеро Эри, Ниагару и всю страну, воспетую Купером.

— А! Вы хотите посмотреть Ниагару? — воскликнул доктор. Мне очень приятно было бы ее вновь увидеть, и если вы ничего не имеете против моего общества…

— Решено, доктор, мы отправляемся вместе! — сказал я, обрадовавшись такому интересному и опытному спутнику.

Четверть часа спустя мы сели на тендер, а в три часа были уже в гостинице «Fifth-Avenue», где и заняли два номера.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Нам предстояло провести в Америке целую неделю, так как «ГрейтИстерн» отправлялся в обратный путь только 16 апреля. Есть путешественники, которые за такое короткое время успели бы осмотреть всю Америку, но я не принадлежал к их числу. Я только хотел ознакомиться с Нью-Йорком, да и то слегка, так как вовсе не собирался описывать нравы и обычаи его жителей. Город этот имеет вид шахматной доски. Правильно расположенные улицы пересекают друг друга под прямым углом, причем продольные называются «avenues», а поперечные «streets». Названий улицы не имеют, а обозначаются номерами. Американские омнибусы ходят по всем «avenues». Кто видел один квартал Нью-Йорка, тот уже знает весь город, за исключением разве запутанных улиц и переулков в его южной части, где население состоит почти исключительно из коммерсантов. Нью-Йорк расположен на длинной полосе земли, между Гудзоновым проливом и рекой Эст, по которым постоянно ходят корабли и пароходы. Главной жизненной артерией Нью-Йорка является старый Бродвей. В нижней части города постоянно с трудом приходится пробираться среди многочисленной толпы, верхняя же почти совсем пустая. На этой улице рядом с мраморными дворцами можно встретить маленькие домишки. Тут целое море всевозможных экипажей, так что пешеходы, желающие перейти с одной стороны на другую, поднимаются на мостики, перекинутые в разных местах через Бродвей, — это и есть настоящий Нью-Йорк. Мы с доктором гуляли там до вечера.

Пообедав в «Fifth-Avenue», где нам торжественно подали микроскопические порции рагу на игрушечных блюдцах, я решил закончить день в театре Барнума. Там шла драма «Nely-tork's sceths», пользовавшаяся большим успехом. В четвертом акте был изображен пожар, который тушили настоящие пожарные с помощью парового насоса, — этим, вероятно, и объяснялся успех пьесы.

На следующий день доктор должен был заняться своими делами, и мы разошлись, условившись встретиться в два часа в гостинице. Я отправился на почту за письмами до востребования, затем побывал у французского консула, который меня очень любезно принял, потом заехал в контору Гофмана, где мне надо было получить деньги, и, наконец, пошел в дом номер 25 на Тридцать шестой улице, где жила сестра Фабиана. Мне хотелось поскорее узнать, как поживают мои друзья и как здоровье Елены. Оказалось, что все они выехали за город, так как доктор нашел, что для больной необходим чистый деревенский воздух. Вернувшись в гостиницу, я нашел записку Корсикана, в которой он сообщал мне об их внезапном отъезде из Нью-Йорка. Куда именно они отправлялись, он не мог написать, так как сам пока не знал этого. Решено было остановиться в том месте, которое более всего понравится Елене. Он обещал еще раз написать и выражал надежду на то, что я не уеду, не простившись с ними. Мне очень хотелось еще раз повидать их всех, но на это трудно было рассчитывать, так как мы могли разъехаться из Нью-Йорка в совершенно противоположные стороны, а затем я должен был торопиться с отъездом.