Паровой дом - Верн Жюль Габриэль - Страница 24

«Губернатор Бомбейской провинции доводит до сведения публики, что объявление 6 марта касательно набоба Данду-Пана не имеет более силы. Вчера Нана Сахиб, атакованный в ущельях Сатпурских гор, где он искал убежища со своим отрядом, убит в схватке. Сомнения относительно личности убитого быть не может. Он был узнан жителями Канпура и Лакнау. На левой руке недоставало одного пальца, а, как известно, Нана Сахиб отрубил себе палец, когда желал уверить всех в своей смерти ложными похоронами. Королевству Индии, следовательно, нечего более опасаться происков кровожадного набоба, стоивших стольких жертв стране».

Полковник Мунро читал эти строки глухим голосом, затем уронил листок.

Мы не произнесли ни слова. Несомненно, смерть Нана Сахиба освобождала нас от всяких тревог за будущее.

Промолчав несколько минут, полковник Мунро провел рукой по глазам, как бы желая стереть след страшных воспоминаний.

— Когда мы должны покинуть Аллахабад? — спросил он.

— Завтра на рассвете, — сказал инженер.

— Банкс, — продолжал полковник Мунро, — нельзя ли остановиться нам на несколько часов в Канпуре?

— Ты хочешь?

— Да, Банкс,, я желал бы увидать еще в последний раз… Канпур!

— Мы будем там через два дня, — ответил инженер.

— А затем?.. — спросил полковник Мунро.

— Затем… будем продолжать наш путь на север.

— Да, да… пойдем на север! — подхватил полковник голосом, перевернувшим мне сердце.

В самом деле можно было бы предположить, что сэр Эдвард Мунро сохраняет еще сомнения относительно исхода этой последней борьбы между Нана Сахибом и агентами английского правительства. Был ли он прав, не веря очевидности?

На это ответит нам будущее.

Глава десятая. ГРУСТНЫЕ КАРТИНЫ

Королевство Ауд было некогда одним из значительнейших государств полуострова, и до сих пор оно одно из богатейших в Индии. В числе его государей были сильные и слабые правители. Слабость одного из них, Ваяд-Али-Шаха, привела к присоединению королевства Ауд к владениям Индийской компании 6 февраля 1857 года. Случилось это, как видно, за несколько месяцев до начала восстания, и здесь-то произошли самые жестокие избиения и не менее жестокие репрессии.

Имена двух городов — Лакнау и Канпура — в особенности сохранили печальную известность. Лакнау — столица, а Канпур — один из главных городов бывшего королевства.

Полковник Мунро желал побывать в Канпуре, и мы приехали туда утром 29 мая, следуя правым берегом Ганга, пересекающим плоскую равнину, покрытую обширными полями индиго. В продолжение двух дней «Железный великан» наш шел со скоростью трех лье в час на пространстве двухсот километров от Аллахабада до Канпура.

Мы находились приблизительно на расстоянии тысячи километров от Калькутты, исходной точки нашего путешествия.

Город Канпур занимает на правом берегу реки полосу земли в пять миль длиной и имеет до шестидесяти тысяч жителей. В нем стоит гарнизон в семь тысяч человек, расположенных в военных поселениях.

Несмотря на древность Канпура, построенного, как говорят, до начала христианства, турист напрасно стал бы искать в нем памятников, достойных внимания. Поэтому нас влекло туда не любопытство, а исключительно желание полковника Мунро.

Утром 30 мая мы вышли из нашего дома. Банкс, капитан Год и я, следуя за полковником и сержантом Мак-Нейлем по пути к местам, полным тяжелых воспоминаний, которые еще раз захотел увидеть сэр Эдвард Мунро.

Нужно запомнить следующие факты, рассказанные мне Банксом, и передаваемые мной здесь в нескольких словах: Канпур в момент присоединения королевства Ауд и начала мятежа насчитывал не свыше двухсот пятидесяти солдат королевской армии при трех полках туземной пехоты: 1-м, 53-м, 56-м, двух полках кавалерии и одной артиллерийской батареи бенгальской армии. Кроме этого в городе находилось значительное количество европейцев: служащих, купцов и проч. и до восьмисот пятидесяти человек женщин и детей солдатских и офицерских семейств 32-го королевского полка, занимавшего гарнизоном Лакнау.

Полковник Мунро жил несколько лет в Канпуре, где и познакомился с девушкой, сделавшейся его женой.

Мисс Ганлей была прелестная молодая англичанка, умная, с благородным характером и возвышенным сердцем, словом, девушка с героической натурой, достойная любви такого человека, как полковник, и он чтил и любил ее до обожания. Она жила с матерью на окраине города в бенгало, в котором и совершилась свадьба полковника в 1855 году.

Два года после свадьбы, в 1857 году, когда обнаружились первые признаки мятежа в Мируте, полковник Мунро был принужден отправиться в полк, не теряя ни минуты. Жену и тещу ему пришлось оставить в Канпуре, советуя им немедленно начать сборы к отъезду в Калькутту. Полковник не считал Канпур безопасным, и — увы! — события слишком скоро оправдали его мнение.

Отъезд миссис Ганлей и леди Мунро был замедлен, а между тем несчастные были застигнуты событиями и не могли выехать из Канпура.

Дивизией командовал генерал сэр Гуго Уллер, честный и прямой солдат, которому суждено было сделаться в скором времени игрушкой коварных замыслов Нана Сахиба. Набоб находился в то время в своем замке Бильгур, в десяти милях от Канпура, и притворно поддерживал дружеские отношения с европейцами.

— Вам известно, милый Моклер, — говорил мне Банкс, — что первые попытки к восстанию произошли в Мируте и Дели. Известие о том дошло до Канпура пятнадцатого мая. И в тот же день первый полк сипаев обнаружил мятежное настроение. Тогда Нана Сахиб предложил свои услуги правительству. Генерал Уллер был достаточно простодушен, поверив искренности злодея, и солдаты последнего тотчас заняли здание казначейства. В тот же день полк сипаев, проходивший через Канпур, вырезал своих офицеров у самых городских ворот. Тогда разом обрисовалась вся глубина опасности. Генерал Уллер приказал всем европейцам переселиться в казармы, где жили жены и дети солдат 32-го полка, стоявшего в Лакнау. Казармы эти находились вблизи Аллахабадской дороги, единственной, откуда могла прийти помощь. Леди Мунро и ее матери пришлось запереться с остальными. Во время заключения молодая женщина самоотверженно помогала товарищам по несчастью. Она ходила за больными, помогала им деньгами, ободряла примером и словами и доказала, как я вам уже говорил раньше, что у нее сердце героя.

Между тем и охранение арсенала было поручено войску Нана Сахиба. Изменник развернул знамя восстания, и по собственному его приказанию сипаи атаковали 7 июня казарму, в которой не было и трехсот здоровых солдат для защиты. Эти храбрецы защищали ее под огнем осаждающих, под градом картечи, среди разрушительных болезней, умирая от голода и жажды, так как запасы были недостаточны, а вода в колодцах иссякла скоро. Сопротивление продолжалось до 27 июня. Нана Сахиб предложил капитуляцию, на которую генерал Уллер, совершив непростительную ошибку, согласился, несмотря на увещевания леди Мунро, умолявшей его продолжать борьбу. На основании этой капитуляции человек пятьсот мужчин, женщин и детей — в том числе и леди Мунро с матерью — были посажены на лодки, которые должны были доставить их вниз по Гангу в Аллахабад. Но едва лодки отчалили от берега, как сипаи открыли по ним огонь. Посыпался дождь пуль и картечи.

Одни лодки пошли ко дну, другие загорелись. Одной из них удалось, однако, уплыть на несколько миль вниз по реке. Это была лодка, где находилась леди Мунро и ее мать. Они могли считать себя некоторое время спасенными. Но солдаты Нана Сахиба гнались за ними, овладели лодкой и, захватив пассажиров, возвратили их в казарму. Там сортировали пленных. Мужчины были немедленно расстреляны, женщин же и детей поместили с остальными женщинами и детьми, уцелевшими во время резни 27 июня. В сложности это составило двести жертв, на долю которых выпала медленная агония в бенгало, носившем имя Виби-Гар.

— Но откуда вы знаете все эти ужасные подробности? — спросил я Банкса.

— От одного старого сержанта тридцать второго королевского полка, — ответил инженер. Человек этот, спасшийся каким-то чудом, был укрыт раджой Раишвараха (одной из провинций королевства Ауд), который обошелся с ним и с несколькими другими беглецами с величайшим человеколюбием.