Матиас Шандор - Верн Жюль Габриэль - Страница 21

– А это доказывает, – добавил Иштван Батори, – что мы довольно далеко от крепости. Впрочем, это меня ничуть не удивляет, ведь поток нёс нас под скалами с большой скоростью добрых шесть часов.

– Да, должно быть, так оно и есть.

Однако часа через два несколько солеваров, проходивших мимо фермы, упомянули в разговоре об отряде жандармов, повстречавшихся им у ворот города.

Какого города? Они не назвали.

Это встревожило наших друзей. Если жандармы рыщут вокруг, то весьма возможно, их послали на розыски беглецов.

– А между тем мы сбежали при таких обстоятельствах, что нас должны бы считать погибшими и прекратить поиски…

– Они поверят, что мы погибли лишь тогда, когда найдут наши трупы! – ответил Матиас Шандор.

Как бы то ни было, беглецы опасались, что полиция поставлена на ноги и разыскивает их. Поэтому они решили прятаться на ферме до ночи. Их мучил голод, но они не осмелились покинуть своё убежище и хорошо сделали.

Около пяти часов вечера на дороге послышался стук копыт – приближался небольшой конный отряд.

Граф Шандор осторожно подполз к двери, но тотчас же вернулся и увлёк своего друга в самый тёмный угол чулана. Там они зарылись в кучу хвороста и замерли, не шевелясь.

Шесть-семь жандармов под командой бригадира ехали по дороге, направляясь на восток. "Остановятся ли они у фермы?" – с тревогой думал Шандор. Если жандармы вздумают обыскать дом, они несомненно обнаружат спрятавшихся беглецов.

В самом деле, бригадир велел своим людям остановиться. Двое жандармов и бригадир спешились, другие остались в сёдлах.

Бригадир приказал им обыскать местность вокруг Лемского канала и затем возвращаться на ферму. Он будет ждать их до семи часов вечера.

Четверо жандармов тотчас ускакали. Оставшиеся привязали лошадей к сломанной изгороди, окружавшей ферму, и, усевшись перед домом, принялись болтать. Притаившиеся в чулане беглецы слышали каждое слово.

– Вечером мы вернёмся в город и узнаем, куда нас пошлют ночью, – ответил бригадир на вопрос одного из жандармов. – Быть может, из Триеста получены по телеграфу новые указания.

Значит, этот город не Триест, отметил про себя Шандор.

– Вот мы охотимся за ними здесь, – сказал второй жандарм, – а что, если они пошли другой дорогой и вышли к каналу Кварнеро?

– Очень может быть, – ответил первый жандарм, – они, верно, думают, что там им будет легче скрыться.

– Куда бы они ни двинулись, – возразил бригадир, – их всё равно поймают, ведь сейчас обшаривают все побережье провинции из конца в конец!

Граф Шандор отметил новую подробность: значит, они находятся на западном побережье Истрии, то есть у Адриатического моря, а не на берегу узкого залива, в глубине которого расположен Фиуме.

– Наверно, их будут искать и на соляных промыслах в Пирано и Капо д'Истрии, – продолжал бригадир, – там легче спрятаться, а потом они могут захватить лодку, переплыть Адриатическое море и скрыться в Римини или в Венеции.

– Эх, сидели бы уж они лучше у себя в камере да ждали своей участи! – заметил глубокомысленно один из жандармов.

– Да, – добавил второй. – Рано или поздно их всё равно поймают, а может, и выудят из Буко! Тогда всему делу конец, и нам уж не придётся больше мыкаться по дорогам, а каково это в такую жару!

– Кто знает, может с ними уже давно покончено? – заметил бригадир. – Фойба небось сама свершила казнь, подумать только – удрать из Пизинской башни и угодить в Фойбу в самое половодье! Хуже не придумаешь!

Фойба! Так вот как называлась река, в которую попали граф Шандор и его друг! Пизинская крепость – вот куда привезли их после ареста, где их заперли, судили, приговорили к смерти! Вот где их должны были казнить! Вот из какой башни они бежали! Граф Шандор хорошо знал город Пизино. Наконец-то у него открылись глаза – ему не придётся больше бродить наудачу по Истрийскому полуострову. Теперь он знает, куда им бежать!

На этом разговор жандармов окончился. Но беглецы успели узнать всё, что им было нужно, кроме, пожалуй, названия ближайшего города у канала Лема на Адриатическом побережье.

Между тем бригадир встал и принялся шагать взад-вперёд у ограды фермы, поглядывая, не возвращаются ли его люди. Два-три раза он заходил в полуразрушенный дом и обошёл его комнаты, скорей по привычке, чем питая какие-нибудь подозрения. Он заглянул и в чулан, где несомненно заметил бы беглецов, не будь там так темно. Он даже потыкал концом своей сабли в кучу хвороста, но, к счастью, не задел съёжившихся беглецов. Трудно описать, что пережили за эти минуты Матиас Шандор и Иштван Батори. Однако они решили дорого продать свою жизнь, если их обнаружат. Броситься на бригадира и обезоружить, захватив его врасплох, напасть на жандармов и либо убить их, либо погибнуть самим – таков был их план.

В эту минуту бригадира позвали с дороги, и он вышел из чулана, не заметив там ничего подозрительного. Четверо жандармов, отправленных на поиски, вернулись на ферму. Хотя они добросовестно объездили всю равнину между дорогой, морским побережьем и Лемским каналом, однако не нашли и следа беглецов. Но они вернулись не одни. С ними пришёл какой-то человек.

То был испанец, работавший на соседней солеварне. Он возвращался в город, когда встретился с жандармами. Так как он сказал им, что каждый день ходит из города в солеварню и обратно, они решили свести его к бригадиру, чтобы тот его допросил. А он не отказался следовать за ними.

Увидев испанца, бригадир спросил, не видел ли он среди рабочих солеварни двух чужестранцев.

– Нет, бригадир, – ответил человек. – Но нынче рано поутру, через час после того, как я вышел из города, я заметил двух человек, которые вышли на берег в самых верховьях Лемского канала.

– Двух человек, говоришь?

– Да. Но в наших местах думали, что преступников уже казнили нынче утром в Пизинской башне; весть о побеге к нам ещё не дошла, вот я и не обратил внимания на этих людей. Теперь, когда я знаю, в чём дело, я бы не удивился, если б это они самые и оказались.

Сидя в тёмном чулане, Шандор и Батори слушали, затаив дыхание, этот разговор, от которого, быть может, зависела их судьба. Итак, в ту минуту, когда они выходили на берег канала, их кто-то заметил.

– Как тебя зовут? – спросил бригадир.

– Карпена, я работаю в здешней солеварне.

– А ты узнал бы людей, которых видел сегодня утром на берегу Лемского канала?

– Да. Может быть…

– Так вот, отправляйся в город, сообщи все это полиции и предложи ей свои услуги.

– Как прикажете.

– Знаешь ли ты, что тот, кто разыщет беглецов, получит в награду пять тысяч флоринов?

– Пять тысяч флоринов!

– А тот, кто даст им приют, угодит на каторгу!

– Первый раз слышу!

– Ну, ступай! – сказал бригадир.

Выслушав сообщение испанца, жандармы заторопились. Бригадир приказал им тотчас садиться в седло, и хотя уже темнело, они отправились ещё раз обшарить берега Лемского канала. Карпена же быстро зашагал по направлению к городу, думая о том, что, если ему посчастливится изловить беглецов, он получит кругленькую сумму, которая будет выплачена из средств графа Шандора.

После отъезда жандармов Матиас Шандор и Иштван Батори некоторое время сидели притаившись, не решаясь выйти из тёмного чулана, служившего им убежищем. Они думали о том, что теперь, когда жандармы напали на след, когда их видели и могли опознать, им слишком опасно оставаться в Истрийской провинции. Необходимо как можно скорей покинуть эту страну и либо отправиться в Италию, переплыв Адриатическое море, либо пересечь Далмацию, пройти военные заставы и перебраться через австрийскую границу.

Первый путь, казалось, был надёжнее, только бы им удалось раздобыть лодку или убедить какого-нибудь рыбака перевести их на итальянский берег. На этом они и порешили.

Вот почему около половины девятого, когда окончательно стемнело, Матиас Шандор и его спутник, покинув заброшенную ферму, двинулись на запад, к побережью Адриатического моря. Однако им пришлось идти по дороге, чтоб не завязнуть в Лемских болотах.