Клодиус Бомбарнак (часть сб.) - Верн Жюль Габриэль - Страница 6

И вот, с чемоданом в одной руке и с тросточкой в другой, я спускаюсь по улице, ведущей к причалу.

На одной из площадей, где крепостная стена открывает проход на набережную, мое внимание невольно привлекают двое людей — мужчина и женщина — в дорожных костюмах. Мужчине можно дать лет тридцать — тридцать пять, женщине — от двадцати пяти до тридцати. Он — седеющий брюнет, с подвижной физиономией, быстрым взглядом, легкой, балансирующей походкой. Она — довольно красивая голубоглазая блондинка, с вьющимися волосами и уже немного поблекшим лицом. Ее яркое старомодное платье отнюдь не свидетельствует о хорошем вкусе. По-видимому, это супруги, только сейчас прибывшие тифлисским поездом, и если интуиция не обманывает меня — мои соотечественники.

Несмотря на то, что я рассматриваю их почти в упор, они меня не замечают, да и не могут заметить: в руках у них саквояжи, под мышками — трости, дождевые и солнечные зонтики, за плечами — подушки и одеяла. Они постарались захватить с собой как можно больше самых разнообразных вещей, чтобы не сдавать на пароходе в багаж. Я испытываю большое желание помочь им. Разве это не счастливый и редкий случай — встретить французов вдали от Франции?

Но в ту минуту, когда я хочу с ними заговорить, вновь появляется Фульк Эфринель, увлекает меня за собой, и я оставляю супружескую пару позади. Но еще не все потеряно. Я успею с ними познакомиться на пароходе.

— А как идет погрузка вашего багажа? — спрашиваю я у янки.

— В настоящий момент переправляем тридцать седьмой ящик.

— И пока без приключений?

— Без всяких приключений.

— А нельзя ли узнать, что находится в ваших ящиках?

— Что в них находится?.. Вот он, вот он тридцать седьмой! — восклицает Фульк Эфринель и бежит навстречу подводе, выехавшей на пристань.

На набережной шумно и многолюдно, как обычно бывает в порту при высадке и посадке. Баку — самый крупный торговый и пассажирский порт на Каспийском море, вернее, большом озере, так как оно не сообщается с соседними морями. Дербент, лежащий севернее, не может идти ни в какое сравнение с Баку, где производится наибольшее количество торговых операций. Нечего и говорить, что с основанием порта в Узун-Ада, на противоположном берегу Каспия, бакинский транзит увеличился в десять раз. Закаспийская дорога, открытая для пассажирских и товарных перевозок, стала теперь главным торговым путем, соединяющим Европу с Туркестаном.

Быть может, в недалеком будущем вдоль персидской границы пройдет еще одна магистраль, которая свяжет рельсовые пути южной России с железными дорогами Индии, и тогда пассажирам уже не нужно будет переправляться через Каспийское море. А когда этот обширный замкнутый бассейн высохнет вследствие интенсивного испарения, то почему бы не проложить рельсы по его песчаному дну, чтобы поезда могли ходить без пересадки от Баку до Узун-Ада?

Но это еще вопрос проблематический, а пока что нужно сесть на пароход, что я и делаю, присоединившись к толпе пассажиров.

Наш пароход называется «Астра» и принадлежит обществу «Кавказ и Меркурий». Это большое колесное судно, делающее рейсы от берега к берегу три раза в неделю. Широкое в корпусе, оно приспособлено прежде всего для перевозки грузов, и строители скорее позаботились о размещении тюков, чем об удобстве пассажиров. Однако, когда речь идет о путешествии продолжительностью в одни сутки, привередничать не стоит.

У причала шумная толпа. Одни уезжают, другие провожают, третьи пришли просто так поглазеть. Среди пассажиров больше всего туркменов, затем десятка два европейцев различных национальностей, несколько персов и даже двое уроженцев Поднебесной Империи. Эти, очевидно, едут в Китай.

«Астра» битком набита всевозможными товарами. Места в трюме не хватило, загромождена вся палуба. Для пассажиров отведена кормовая часть, но и там навалены тюки и ящики, прикрытые толстым просмоленным брезентом для защиты от волн.

Сюда сложили и багаж Фулька Эфринеля, который руководил погрузкой с энергией истого янки, решившего во что бы то ни стало не терять из виду свой драгоценный груз — кубические ящики длиной, шириной и высотой по два фута, старательно обтянутые лакированной кожей, с надписью, вытесненной крупными буквами: «Стронг Бульбуль и K° в Нью-Йорке».

— Все ваши ящики на борту? — спрашиваю я у американца.

— Вот несут сорок второй и последний, — отвечает он.

Действительно, в эту минуту показался носильщик с упомянутым ящиком на спине. Мне кажется, что он слегка покачивается, то ли от тяжести груза, то ли от неумеренного употребления водки.

— Wait a bit! — кричит Фульк Эфринель. Затем, чтобы быть лучше понятым, он восклицает на хорошем русском языке:

— Осторожно!.. Осторожно!

Совет превосходный, но запоздалый. Носильщик делает неловкий шаг, ящик срывается с его плеч, падает… к счастью, по эту сторону бортовых сеток «Астры», раскалывается на две части, и по палубе рассыпается содержимое порванных бумажных пакетиков.

Какой негодующий крик испустил Фульк Эфринель! Каким тумаком наградил он неловкого носильщика, повторяя полным отчаяния голосом:

— Мои зубы!.. Мои бедные зубы!

И вот он, ползая на коленях, подбирает разлетевшиеся по узкому проходу изделия из искусственной слоновой кости, а я при виде этой забавной сцены не могу удержаться от смеха.

Итак, фирма «Стронг Бульбуль и K°» всего-навсего фабрикует зубы!

Так значит, это гигантское, предприятие существует только для того, чтобы еженедельно поставлять пять тысяч ящиков зубов во все пять частей света! Так значит, машина мощностью в полторы тысячи лошадиных сил сжигает ежедневно сотню тонн угля только для того, чтобы снабжать искусственными зубами дантистов Старого и Нового Света и посылать их даже в Китай! Ничего не скажешь! Поистине американский размах!

Говорят, что население земного шара составляет тысячу четыреста миллионов душ, а если учесть, что на каждого человека приходится по тридцать два зуба, то в общем получится около сорока пяти миллиардов. Следовательно, если бы когда-нибудь пришлось заменить все настоящие зубы фальшивыми, то даже фирма «Стронг Бульбуль и K°» не смогла бы справиться с таким делом.

Но предоставим Фульку Эфринелю собирать зубоврачебные сокровища сорок второго ящика. Уже прозвучали последние удары гонга. Все пассажиры на борту. «Астра» собирается отчалить.

Вдруг со стороны набережной раздаются крики. Узнаю знакомый голос. Это кричит немец. То же самое я слышал в Тифлисе, когда отходил бакинский поезд.

И действительно, вот и сам путешественник. Он бежит, запыхавшись, он выбивается из сил. Но сходни уже подняты, и пароход медленно отделяется от дебаркадера. Что же будет с опоздавшим пассажиром? Но, на его счастье, он поспевает как раз в ту минуту, когда двое матросов собираются отдать последний швартов на корме «Астры». Они протягивают немцу руку и помогают вскочить на борт…

Судя по всему, этот толстяк всегда опаздывает, и я буду крайне удивлен, если он доберется до места назначения.

И вот уже «Астра» пенит воду своими могучими колесами и, удалившись от берега, покидает пределы порта.

Приблизительно в четырехстах метрах впереди судна я заметил какое-то странное кипение; оно вырывалось из глубины, волнуя поверхность моря. Я стоял в это время с сигарой в зубах у кормовых сеток левого борта, наблюдая, как за оконечностью Апшеронского мыса исчезает бакинский порт, а на западном горизонте вырисовывается Кавказская горная цепь.

От моей сигары остался лишь окурок. Затянувшись последний раз, я бросил его за борт. И в ту же минуту корпус «Астры» окружила огненная пелена. Непонятное волнение создавалось, оказывается, подводным нефтяным источником. Достаточно было окурка, чтобы горючее воспламенилось…

Пассажиры поднимают крик. «Астра» идет сквозь завесу пламени, но резкий поворот руля выводит нас на безопасное место.

Капитан, спустившись на корму, ограничивается только коротким замечанием:

— С вашей стороны это было очень неосторожно.