Безымянное семейство (с иллюстрациями) - Верн Жюль Габриэль - Страница 19

Когда де Водрель, Винсент Годж, Клерк и Фарран были уже достаточно осведомлены о его действиях, молодой человек добавил:

— Всем поборникам нашей автономии, господа, нужен предводитель, и этот предводитель появится тогда, когда настанет час встать во главе движения. А до тех пор необходимо сформировать деятельный комитет, дабы он объединил разрозненные усилия. Не согласитесь ли вы, господин де Водрель, вместе с вашими друзьями составить такой комитет? Ваши близкие и вы сами уже пострадали за дело нации. Это дело стоило жизни нашим лучшим патриотам, вашему отцу, Винсент Годж, вашим братьям, Уильям Клерк и Андре Фарран...

— Из-за предательства одного негодяя, милостивый государь! — вставил Винсент Годж.

— Да... негодяя! — повторил незнакомец.

И Кларе показалось, что его голос, доселе твердый, слегка дрогнул.

— Но, — добавил он, — человек этот умер.

— Разве? — спросил Уильям Клерк.

— Да, умер! — решительно повторил незнакомец, совершенно уверенный в том, в чем, однако, никому еще не довелось убедиться.

— Умер? Симон Моргаз умер?! И мне не суждено было свершить суд над ним! — воскликнул Винсент Годж.

— Друзья! Не будем больше говорить об этом предателе, — сказал де Водрель, — и позвольте мне дать ответ на сделанное нам предложение.

— Милостивый государь, — начал он, обратившись к своему гостю, — мы готовы снова сделать то, что сделали наши близкие. Мы готовы рисковать жизнью, как рисковали они. Итак, можете рассчитывать на нас, а мы берем на себя обязательство создать на вилле «Монкальм» центр по объединению усилий, предпринятых вами по собственному почину. Мы поддерживаем связь со всеми комитетами округа и будем действовать по первому сигналу, не щадя сил. Вы намереваетесь, как вы сказали, уйти отсюда через два дня, чтобы посетить восточные приходы? Пусть будет так! По возвращении вы найдете нас в готовности пойти за любым лидером, который поднимет знамя борьбы за независимость, кто бы это ни был!

— Водрель сказал от имени нас всех, — добавил Винсент Годж. — У всех у нас только одно желание — избавить нашу страну от угнетения, обеспечить ей неотъемлемое право быть свободной!..

— Которое на этот раз она сумеет завоевать! — подхватила Клара де Водрель, приблизившись к молодому человеку.

Но тот вдруг направился к двери гостиной, ведущей на террасу.

— Послушайте, господа! — сказал он.

Со стороны Лаваля слышался невнятный гул.

— Что это такое? — спросил Уильям Клерк.

— Уж не началось ли восстание? — отозвался Андре Фарран.

— Дай Боже, чтобы только не это! — прошептала Клара. — Еще слишком рано...

— Да! Слишком рано! — подтвердил молодой человек.

— Что бы это могло быть? — спросил де Водрель. — Слышите, шум приближается...

— Похоже на звуки трубы! — добавил Андре Фарран.

Действительно, звуки меди, пересекая пространство, доносились до виллы «Монкальм» через равные промежутки времени. Не направлялся ли к жилищу де Водреля вооруженный отряд?

Хозяин открыл дверь гостиной и вместе с друзьями вышел на веранду.

Взгляды всех тотчас обратились на запад. Но с той стороны не было никаких подозрительных огней. Очевидно, шум доносился не с равнин острова Иисуса. И, тем не менее, до виллы долетал какой-то гул, теперь уже более близкий, одновременно раздавались звуки трубы.

— Это там... там... — сказал Винсент Годж.

И показал пальцем на середину реки Св. Лаврентия, в сторону Лаваля. В указанном направлении различался еще не слишком яркий свет нескольких факелов, отражавшийся в мутноватой воде.

Прошло две-три минуты. Баркас, плывший с отливом вниз по реке, вдруг подхватило течением у крутого берега и сразу перенесло на четверть мили вперед. В нем оказалось человек двенадцать, и при свете факелов уже нетрудно было различить мундиры на них. Это был констебль[117] в сопровождении наряда полиции. Время от времени лодка останавливалась, в воздухе слышался сигнал трубы, после чего раздавался громкий голос, но на вилле «Монкальм» еще невозможно было разобрать слова.

— Должно быть, зачитывают какое-то объявление, — сказал Уильям Клерк.

— И оно, наверно, содержит что-то очень важное, — отозвался Андре Фарран, — раз власти пошли на то, чтобы обнародовать его в такой неурочный час!

— Подождем немного, — сказал де Водрель, — скоро все узнаем...

— Не благоразумнее ли будет вернуться в гостиную? — заметила Клара, обращаясь к молодому человеку.

— Зачем нам уходить, мадемуазель де Водрель? — ответил тот. — Надо выслушать то, что власти считают нужным объявить!

Тем временем баркас, подгоняемый веслами и сопровождаемый несколькими лодками, составлявшими его кортеж[118], оказался перед самой виллой.

Снова просигналила труба, и вот что, теперь уже явственно, смогли расслышать де Водрель и его друзья:

Постановление лорда генерал-губернатора канадских провинций

Сего 3 сентября 1837 года

Оценена голова вновь объявившегося в графствах верхнего течения реки Св. Лаврентия Жана Безымянного! Шесть тысяч пиастров предлагаются тому, кто его арестует или поможет арестовать.

За лорда Госфорда

полицеймейстер Джильберт Аргал.

Затем судно двинулось дальше, вниз по течению.

Де Водрель, Фарран, Клерк, Винсент Годж стояли, не двигаясь, на террасе, уже окутанной глубокой темнотой ночи. Молодой незнакомец не шелохнулся, пока констебль отчетливо зачитывал текст постановления. Лишь девушка почти бессознательно сделала несколько шагов в его сторону. Первым заговорил де Водрель.

— Опять предлагают награду предателям! — сказал он. — Надеюсь, на этот раз тщетно, к чести граждан канадских приходов!

— Хватит того, что некогда им удалось выискать Симона Моргаза! — воскликнул Винсент Годж.

— Да защитит Господь Жана Безымянного! — взволнованно отозвалась Клара.

Несколько минут прошли в молчании.

— Давайте вернемся в комнаты, — сказал де Водрель. — Я прикажу приготовить одну из них для вас, — добавил он, — обращаясь к молодому патриоту.

— Благодарю вас, господин де Водрель, — ответил незнакомец, — но теперь я не могу оставаться в вашем доме...

— Почему же?

— Когда час тому назад я принял предложение воспользоваться вашим гостеприимством на вилле «Монкальм», положение мое не было таким, каким стало после постановления.

— Что вы хотите этим сказать, милостивый государь?

— Что мое присутствие может теперь скомпрометировать вас, поскольку генерал-губернатор оценил мою голову в шесть тысяч пиастров. Ведь Жан Безымянный — это я!

И, поклонившись, Жан Безымянный направился было к берегу. Клара удержала его за руку.

— Останьтесь, — тихо сказала она.

Глава VI

РЕКА СВ. ЛАВРЕНТИЯ

Долина реки Св. Лаврентия, возможно, самая обширная из тех, что образовались в результате геологических конвульсий[119] на поверхности земного шара. Гумбольдт[120] определяет ее площадь в 270 тысяч квадратных миль — то есть она почти равняется площади всей Европы. Эта река с прихотливым течением, усеянная островами, изобилующая стремнинами[121] и водопадами, протекает по плодородной долине, которая преимущественно и составляет французскую Канаду. Территории эти, где возникли первые владения дворян-переселенцев, поделены в настоящее время на графства и округа. В устье реки Св. Лаврентия, в широкой бухте по другую сторону эстуария раскинулись архипелаг Магдалины, острова Бретонского Мыса[122], Принца Эдуарда и большой остров Антикости[123] — все защищенные от холодных ветров Северной Атлантики разнообразными по рельефу берегами Лабрадора, Ньюфаундленда и Акадии (или Новой Шотландии).