Красный Бубен - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 1

Белобров – Попов

КРАСНЫЙ Бубен

Предисловие

Персонажи фильма ужасов у митьков называются «козелики». Я бы все кинофильмы жанра «мистический триллер» называл: «Опять козеликам неймется». «Опять козеликам неймется-1», «Опять козеликам неймется-2» и т. д. Впрочем, числительное скоро будет очень большим. Думаю, что количество мистических триллеров превзошло любой другой жанр – во всяком случае, в пунктах видеопроката замечаешь: одна большая коробка карточек: «мистические триллеры», и россыпь маленьких коробочек: «исторические», «боевики» «мелодрама», «детские», «эротика».

Роман Белоброва и Попова «Красный Бубен», если бы был фильмом, мог быть положен в любую из коробочек. По мощности пугания он сильно превосходит, например, похожий фильм «От заката до рассвета», но «От заката до рассвета» всего лишь хороший «Опять козеликам неймется». Вот повесть Н. Лескова «Запечатленный ангел» хоть и является боевиком и мистическим триллером, никак не назовешь «Опять козеликам неймется». Можно назвать: «христианский боевик». А «Красный Бубен» смело назову: «православный боевик». Русскому человеку позарез нужны православные боевики.

Архетипические персонажи романа (уточним: тяготеющие к архетипу Ивана-дурака) вначале столь неказисты, что «Красный Бубен» кажется русофобским пасквилем, но к концу добиваются таких результатов, что их смекалке и силе духа дивится сам Илья Пророк. Словом, «Красный Бубен» – нужное идеологическое произведение.

Идеологическое произведение, чтобы стать популярным, мало того, что не должно вызывать эстетического отторжения, оно должно содержать развлечение, утешение и даже радость, а главное – прямое героическое высказывание. Все перечисленное в романе Белоброва и Попова есть. А это тонкая работа.

В. Шинкарев

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

БУБИЙСТВО

1

Андрей Яковлевич Колчанов, бывший совхозный бригадир, поехал в Правление получать пенсию.

Он вывел из сарая ржавый велосипед «Украина», привязал, на всякий случай, к багажнику сумку, сел и поехал.

Педали шатались, и Колчанов ехал, как хромой ходит.

Заканчивался август, было еще тепло.

Урожай собрали неплохой. Зиму перезимуем.

Андрей Яковлевич ехал не очень быстро, но и не медленно. В углу рта дымилась папироска.

Он убрал одну руку с руля и приподнял кепку, приветствуя Петьку Углова с удочкой.

– Привет, Петька! А где Чапаев?

– В Караганде, – Петька тоже приподнял кепку и остался позади.

Раньше Петька работал трактористом, а теперь стал свободным пьяницей и жил со своего огорода. Всем такая жизнь не нравилась, а ему нравилась. Вырастил, продал, купил, пропил.

Андрей Яковлевич нагнул голову вперед и съехал под горку. Из-под колес, кудахтая, разбежались перепуганные куры бабки Веры.

– Эй, старый пердун! – крикнула бабка. Она сидела возле дома на лавке и метила своих кур зеленкой. – Куда намылился?!

– На танцы! – крикнул Андрей Яковлевич. – Поехали, старая карга, потанцуем! Садись на раму!

– На твою раму уже отсадились, – бабка Вера загоготала.

– Это откуда тебе знать, дура?!

– Подруги говорять! А-ха-ха!

– Откудова у тебя подруги, ведьма?! С тобой, проститутка беззубая, я один только и разговариваю, для собственного развлечения!

Андрей Яковлевич нажал на педали и выехал на бугор к картофельному полю.

«Вот я для чего сумку взял! – понял он свое неосознанное действие. – На обратном пути украду картошки. Полную сумку».

В поле работали солдаты с военного аэродрома.

Андрей Яковлевич вздохнул. Глядя на синие погоны, он вспомнил своего сына, который тоже был летчиком и разбился при испытаниях нового самолета несколько лет назад. Андрей Яковлевич всегда гордился сыном, что он такой вырос умный, не спился, не остался в деревне, как раздолбай, а поступил в летное училище, закончил с отличием, женился, завел детей и испытывал первейшие в мире самолеты. А вона как обернулось… Лучше бы спился тогда уж… Хотя бы жив был… Не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

Колчанов натянул на лоб кепку и объехал яму с грязью…

2

У Правления толпились мужики.

Колчанов подъехал, слез с велосипеда, прислонил его к стенке.

Мужики молча наблюдали с крыльца.

– Здорово, мужики, – Андрей Яковлевич подошел.

– Здорово, Колчан! – поздоровались мужики. – Ты куда, на блядки собрался?

– А-то куда ж? Двух уже по дороге отгрёб, ядрена палка.

– Ага! – сказал дед Семен Абатуров. – Корову и собаку!

– У тебя, пля, дед, – ответил Колчанов, – нет фантазии.

– Вот я собак и не бубу, – дед Семен поплевал на окурок. – Слыхал новость? Бубийство у нас!

– Ну?! Кого ж бубили?! – Андрей Яковлевич вытащил беломорину.

– Чё, неуж не слышал?

– А откель? Я из дому трентий день не выхожу!

– Бляха-муха, какой анахорет!

– Сам иди на херет!

– Эка ты! Не стану тебе, долбаносу, коли так, ничего рассказывать, пень тебе в сраку!

– Не обижайся, старый хрен!

– А я на чудаков не обижаюсь.

– Сам ты чудак! Скажи спасибо, что ты старый и немощный, а то бы я тебе как двинул сверху по твоей тупой лысине, чтоб ты вошел в крыльцо по самые твои старые яйца!.. Говори, кого бубили-то, а то развел манифест, как на собрании, едри твою мать!

Дед Семен почесал бороду и плюнул с крыльца.

– Евреев бубили, вот кого!

– Ну?! – Колчанов удивился.

– По жопе пну!.. Бубили евреев. И еврея, и его еврейку.

– Кто ж бубил-то?!

– А кто ж скажет?!

3

Летом в деревню приехали дачники. Весной они приезжали присматриваться. Они прознали, что в Красном Бубне есть свободные дома на продажу. Приехали на стареньком «Москвиче» и сразу застряли в грязи при въезде.

Слава Богу, мимо из сельпо ехал на велосипеде Колчанов.

Колчанов с утра мучался. Накануне он ездил на свадьбу в соседнюю деревню и еле оттуда вернулся восьмеркой. Сгуляли свадьбу сына его старого друга Василия… С утра Андрей Яковлевич проснулся на полу оттого, что его всего колотило, как стахановский отбивной молоток. Он кое-как дополз до стенки, по ней добрался до бочки с водой, опустил туда голову и напился, чисто собака.

Высунув голову, он посмотрел в мутное зеркало, и ему стало так обидно за свою судьбу. Сын погиб, жена умерла сразу после сына. И остался Андрей Яковлевич один-одинешенек на белом свете. И некому было ему с похмелья разогреть жирных щей со свининой и поднести сто грамм.