Люди или животные? [Естественные животные] - Веркор - Страница 15

И неудивительно, что Ванкрайзен увидел в этих беззащитных существах дешёвую и послушную рабочую силу. Отдельные подробности, в сущности, особой роли не играют. В общем, Ванкрайзен тут же вспомнил об Акционерной компании фермеров Такуры, основанной лет десять-двенадцать назад для разведки недр этого ещё не изученного массива и ныне почти прекратившей свою деятельность. В то время предполагали, что на севере имеются большие запасы нефти. Они действительно существовали, но в течение двух лет были полностью исчерпаны. Правда, на западе обнаружили несколько сот гектаров каучуконосов, и благодаря этим плантациям компания с грехом пополам смогла продолжать свою деятельность. Она сдавала также в аренду отдельным обществам охотничьи угодья. Бесспорно, все это навело Ванкрайзена на мысль, что по концессии, полученной компанией, за ней остаётся исключительное право на эксплуатацию флоры и фауны во всей Такуре. Проверить это оказалось делом несложным, и, как выяснилось, все тропи — и те, которые жили среди скал, и те, которые, возможно, населяли соседние долины, — действительно по закону принадлежали компании фермеров.

Сам Ванкрайзен контролировал в Сиднее одно из крупнейших предприятий по переработке шерсти. Почти за бесценок он скупил через его посредство большинство акций компании фермеров. Как только они очутились у него в кармане, он вызвал к себе некоего Гренета, который был тесно связан как с правительственными кругами, так и с шерстопрядильной промышленностью.

Как известно, иммиграция в Австралию строго ограничена и находится под контролем соответствующих органов. Уровень жизни там довольно высок, рабочей силы мало и рабочие руки дороги. В силу этого огромное количество шерсти, которое ежегодно дают бесчисленные отары овец, пасущиеся на плоскогорье, не может обрабатываться на месте: естественно, что австралийские ткани по цене не в состоянии выдержать конкуренции английских. Шерсть поэтому отсылается в Англию, где она обрабатывается и поступает на фабрики.

— Вы уже видели фильмы о тропи? — спросил Ванкрайзен.

— Нет, — ответил Гренет. — А что это такое?

— Пойдёмте, увидите сами, — сказал Ванкрайзен и повёл Гренета за собой.

— Ну а что вы теперь скажете? — спросил он после просмотра.

— По правде говоря… — начал Гренет.

— Представьте себе их, — начал Ванкрайзен, — на ткацкой фабрике… Три тропи вместо одного рабочего.

Гренет взглянул на него и даже рот открыл от удивления.

— Я уже все прикинул, — продолжал Ванкрайзен. — Тридцать или сорок тысяч тропи, пройдя соответствующую подготовку, смогли бы под руководством специалистов обработать две трети всей шерсти, получаемой в Австралии. А расходы самые пустяковые: питание, ну и кое-какой уход. Мы в два счета обставили бы англичан.

— Черт возьми, — пробормотал Гренет. — Мы могли бы отбить у них американский рынок.

— Without taking our coats off[9], — рассмеялся Ванкрайзен. — Если не ошибаюсь, в Такуре насчитывается около двух или трех тысяч тропи. Животное становится взрослым уже в десятилетнем возрасте. Лет через пять около тысячи самок смогут дать нам необходимое поголовье. И самое позднее лет через десять-пятнадцать работа пойдёт полным ходом.

— Что же вам для этого нужно? — спросил Гренет.

— В первую очередь, конечно, деньги, — ответил Ванкрайзен, — а также поддержка правительства.

— Деньги дадут вам скотоводы.

— Не нужно мне их денег, — возразил Ванкрайзен, — предпочитаю ссуду от правительства.

— Почему?

Ванкрайзен расхохотался и ответил вопросом на вопрос:

— Вы плохо их рассмотрели, что ли?

— Кого, скотоводов?

— Нет, дорогой, тропи. Не слишком ли они похожи на настоящих людей?

Гренет с улыбкой пожал плечами.

— Да, да, — повторил Ванкрайзен. — Неужели, по-вашему, англичане не попытаются нам помешать?

— И вы полагаете, что…

— Конечно. Они таки постараются вставить нам палки в колёса. Начнут кричать о том, что мы не имеем морального права эксплуатировать этих слишком уж похожих на человека животных и прочее и прочее. Можете не сомневаться.

— И все-таки я не понимаю, при чем тут банки…

— Банки, — прервал его Ванкрайзен, — должны по горло завязнуть в этом деле. Если во время судебного процесса суду придётся выбирать между моральным правом тропи и падением кредита австралийских банков, не сомневайтесь, выбор будет предопределён заранее. Понятно?

— Понятно. Что же вы собираетесь предпринять?

— Это зависит от вас, от того, чего вы сможете добиться в правительстве. Необходимо немедленно субсидировать постройку ткацких фабрик, оборудованных по последнему слову техники. Неважно, каковы будут размеры самой субсидии. Важно заставить банки вложить в предприятие необходимые миллионы… Вам ясна суть дела? Лишь сумасшедший согласится затем потерять такие деньги. Дайте только заполучить тропи, обратно мы их не выпустим. К тому же незачем дожидаться, пока их привезут. Надо уже сейчас построить образцовый лагерь с дортуарами, лазаретом, столовой, пригласить врачей, зоологов и т.д. И, конечно, открыть большую экспериментальную клинику. Ибо требуется развить их работоспособность, а главное, сократить у самок период вынашивания детёнышей. Тут, по-моему, нам на помощь должна прийти селекция. Вы ведь отчасти скотовод и должны разбираться в подобных вопросах.

— Все это так, — пробормотал Гренет. — Я даже думаю, — добавил он, — что не мешало бы также кастрировать самцов. Судя по фильмам, они очень неуравновешенны, это, пожалуй, их основной порок. Полагаю, что с ними произойдёт то же, что и со всеми домашними животными: после кастрации они станут более покладистыми, но не потеряют работоспособности.

— Счастливая мысль! — воскликнул Ванкрайзен.

Гренет сразу же энергично, ловко и без лишних слов взялся за дело. Все уже было основательно подготовлено, когда экспедиция после восьмимесячного пребывания в Такуре возвратилась в Сидней. Она привезла с собой и поместила в Антропологическом музее около тридцати взрослых тропи обоего пола и несколько тропи-малышей.

Через несколько дней после возвращения Дугу позвонили в отель по телефону: звонили из «Сидней геральд» и просили разрешения зайти к нему завтра утром. Дуг не придал значения этому разговору и только уныло подумал, что ему, видимо, придётся вежливо выпроводить за дверь своего собрата: он действительно чувствовал себя не вправе делать какие бы то ни было сообщения для прессы, а тем более (если таково было желание редактора) давать в газету серию статей о тропи.

Посетитель с первых же слов успокоил Дуга: пришёл он вовсе не ради статей. По его словам, у него просто были друзья среди сотрудников газеты. Сначала разговор шёл о самых безразличных предметах. Элегантно одетый гость самоуверенно улыбался. Он несколько раз повторил, что решил встретиться именно с Дугласом, а не с кем-либо другим из членов экспедиции, ибо не сомневается в его доброй воле, и эта добрая воля откроет перед мистером Темплмором весьма заманчивые перспективы. Так что в конце концов Дуг почуял, что за этими туманными фразами кроется какое-то сомнительное предложение. Он пошёл на эту игру и выказал себя настолько сообразительным, что, возможно, даже превзошёл ожидания гостя. Не прошло и часа, как он уже знал все о компании фермеров Такуры, о её средствах и целях, знал и то, чего они от него ждут: ему известна местность, дороги, нравы тропи, и он мог бы оказать им помощь в поимке первой партии животных.

Дуг даже поспорил о размере вознаграждения и в заключение просил дать ему время подумать. Не успел посетитель удалиться, как Дуг ворвался в комнату Гримов. Через час вся экспедиция в полном составе с ужасом слушала сообщение Дуга. Были также приглашены директор Антропологического музея и его «solicitor»[10]. Как только Дуг закончил свою речь, все взоры обратились к юристу.