Белое танго - Вересов Дмитрий - Страница 134

Немного дернулось веко и пальцы сжали подлокотник — только и всего, но от Таниного внимания это не укрылось. Джулиан широко улыбнулся:

— Но, дарлинг, ты же знаешь, что мне лучше страну не покидать.

— Брось. Ты ж уважаемый бизнесмен, полезный член общества. Все бумаги в момент оформят и еще за честь почтут. К тому же, если бы у них на этого Джулиана Дюбюссона что-нибудь было, давно бы тебя прихватили. Верно, Франсуа?

Он вздрогнул.

— Не бойся, «жучки» здесь не водятся… Между прочим, я беседовала о твоей ситуации с одним грамотным барристером, без имен, естественно, так он говорит, что у тебя очень хороший шанс легализоваться вчистую. Все же прекрасно помнят, какие ужасы творились на вашем Гаити при Папе Доке. И историю твоего отца поднять несложно. А что столько жил по подложным документам — так ведь опасался преследований злых тонтон-макутов и их агентов. Но главное, человек ты зажиточный, не шантрапа какая, налоги платишь исправно… Отличный повод для англичан блеснуть хваленым гуманизмом а? Как тебе такой вариант? Джулиан молчал.

— Думаешь, начнут всякие вопросы задавать подтверждений требовать? А мы им подтверждения предоставим, свидетелей кучу найдем. Профессоров сорбоннских, сокурсников. Вот этих, например.

Таня придвинула к нему фотографию — улыбающийся, бородатый Джулиан в академической мантии и шапочке среди десятка молодых людей, одетых аналогично.

Он взглянул на фотографию и тут же бросил. Руки его дрожали, взгляд заметался.

— Никто не откажется подтвердить, что ты — это ты. Это ведь, знаешь ли, миф, что для белых все черные на одно лицо. Могут, правда, спросить, куда ты настоящего Франсуа Гайона дел — сам грохнул или шакалам гаитянским сдал, как папашу, — беспощадно продолжала Таня. — Только, пожалуйста, не стреляй глазками в поисках тяжелого предмета. Иначе придется лишить тебя жизни, а она мне еще пригодится. Тебе, надеюсь, тоже.

На лбу Джулиана вздулись жилы. Он схватил едва тронутый коньяк и залпом выпил. Хрустальный стебелек треснул в его пальцах, и пустой шар бокала покатился по ковру. Таня до краев наполнила новый бокал и метнула по полированной поверхности в направлении Джулиана.

— Угощайся, не стесняйся. А я тебе пока сказочку расскажу… Жил да был на белом свете один черный мальчик. Жил, обрати внимание, не в бедности и горе, а совсем наоборот. Папа у мальчика был преуспевающий адвокат, дедушка по маминой линии производил лосьон, который сильно курчавые волосы распрямляет, и на этом разбогател. А мальчику нашему хотелось жить еще богаче, много богаче.

В школе и дома ему внушали, что для этого надо усердно учиться и прилежно работать. Поверил мальчик, школу закончил лучшим в классе, в колледж поступил, науки успешно грыз, в бейсбол блистал, с девочками тоже отличался. В общем, не мальчик, а прям американская мечта. И вот приметили мальчика добрые дяди, послали доучиваться аж в Париж, в саму Сорбонну. А как доучился мальчик, взяли в свою фирму, во французское ее представительство. Платили ему щедро, по службе продвигали. Только мальчику этого мало было, джекпот ему, болезному, грезился, спать не давал. И вот году в семьдесят втором объявился наш герой в солнечной Калифорнии… Ну, а про дальнейшее во всех газетах писали, по телевизору трубили. Ты позволь, я зачитаю небольшую выкладку.

Не дожидаясь ответа, Таня нацепила очки в черепаховой оправе. В них она походила не на директора школы, а на американскую актрису Ким Бэссинджер, хоть та вроде и без очков. Открыла бархатную папочку и извлекла розовый листочек.

— «А. О. „Бонанза-Калифорния“», прежде, кстати, совершенно неизвестное, занималось привлечением средств инвесторов для разработки нефтяных скважин в Калифорнии. Дивиденды, выплачиваемые по акциям компании, достигали небывалого уровня. Первые вкладчики, в числе которых было немало знаменитых деятелей кино, политиков, журналистов, получили за шесть месяцев по доллару и шестьдесят центов на каждый вложенный доллар. Деятельность «Бонанзы» сопровождалась агрессивной рекламой, что создало беспрецедентный ажиотаж… По просьбе отдельных вкладчиков «Бонанза» организовала поездки в пустыню, где желающим показывали нефтепровод.

Позже следствие установило, что за нефтепровод выдавались ирригационные трубы с надлежащей окраской и маркировкой… Деятельность «Бонанзы» вызвала интерес комиссии сената штата по экономической политике, но еще до вынесения постановления о ревизии все руководство фирмы бесследно исчезло. Вместе с ними исчезло более ста миллионов долларов из тех ста тридцати, которые доверили «Бонанзе» акционеры… Непосредственно с клиентами работал молодой темнокожий юрист, выпускник Сорбонны Дуэйн Мак-Ферлин.

— У меня тоже кое-что на тебя найдется, леди-босс, — замороженным голосом произнес Джулиан-Франсуа-Дуэйн.

Таня трижды свела и развела ладони, обозначив иронические аплодисменты.

— Браво. Далее по сценарию нам полагается, брызгая слюной, рычать страшные угрозы, а потом, успокоившись, ты начнешь разъяснять мне, что эти уворованные у честных заокеанских налогоплательщиков миллионы — суть финансовая основа нашего процветающего предприятия, которое со страшным треском рухнет в тот самый миг, когда кто-нибудь встанет на их след. А я должна, хлопая глазами и ушами, делать вид, будто верю каждому твоему слову.

Джулиан остолбенел.

— Но это правда.

— Это не правда, бледнолицый брат мой, и ты прекрасно это знаешь. Вы же, голубчики, уже в самом начале нашей затеи с Хэмпстедом, не могли не понимать, что я не сильно поверю в мудозвона полковника, которому вдруг взбрендило вложить сотни тысяч в предприятие, мягко говоря, рискованное, и тем более не удовлетворюсь той пургой, которую гнал мне Бенни насчет дополнительных источников финансирования, и начну интересоваться, что да как. И тогда Соне Миллер сливается горячая информация, которую она, падкая на сенсации, как любой журналист, начинает с энтузиазмом разрабатывать. Про Бенни вам ничего особенного и придумывать не надо было — банковский клерк, осужденный за растрату и после отсидки обосновавшийся в хозяйстве мамаши Поппи и потихонечку, на пару с тобой, прибравший его к рукам. То, что номинальной хозяйкой оставалась эта пропитая блядь, тоже вполне объяснимо: бордель, принадлежащий парочке бывших зэков, привлек бы излишнее и неблагосклонное внимание полиции.