Муравьи - Вербер Бернард - Страница 15

Усиливающиеся толчки заставляют его остановиться и, приникнув к земле, переждать песчаный ливень. Целые участки коридоров обрушиваются на нижние этажи. Мосты, арки и часовни рассыпаются, увлекая за собой в своем падении миллионы изумленных муравьев.

Запахи тревоги первой степени выделяются и распространяются. В течение первого этапа возбуждающие феромоны заполняют верхние галереи. Все, кто чувствует этот запах, немедленно начинают дрожать, пускаются в бегство и выделяют еще более отчаянные феромоны. Так безумие растет как снежный ком.

Облако тревоги распространяется, как туман, проникая во все вены пострадавшего участка, достигая главных артерий. Чуждый объект, попавший в тело Племени, провоцирует то, что тщетно пытался вызвать молодой самец: токсины боли. Мгновенно черная кровь, составленная из толп белоканцев, начинает течь быстрее. Население эвакуирует яйца, находящиеся неподалеку от травмированной зоны. Солдаты перестраиваются в боевые порядки.

Когда самец № 327 оказывается на просторном перекрестке, наполовину запруженном толпой и песком, толчки прекращаются. Наступает тревожная тишина. Все останавливаются, страшась последующих событий. Поднятые усики трепещут. Ожидание. Вдруг навязчивый стук ударов сменяется каким-то глухим рычанием. Все чувствуют, что наружный слой веток Города нарушен. Что-то огромное проникает в купол, разрушает стены, опускается сквозь крышу.

В самой середине перекрестка появляется розовое тонкое щупальце. Оно хлещет воздух и пол со страшной скоростью, стараясь атаковать как можно больше граждан. Так как солдаты бросаются на щупальце, вцепляясь в него мандибулами, на его конце образуется большая черная гроздь. Облепленный муравьями язык взмывает вверх и исчезает для того, чтобы отправить добычу в глотку. Затем появляется снова, еще более длинный, клейкий и молниеносный.

Объявляется тревога второй степени. Рабочие стучат окончанием брюшка по полу, чтобы поднять еще ничего не знающих о драме солдат с нижних этажей.

Весь Город гудит от звуков этого первобытного тамтама. Можно подумать, что «организм» Города прерывисто дышит: тук, тук, тук! Тук… тук… тук, — отвечает чужак, начавший стучать по куполу, чтобы углубиться еще дальше. Все прижимаются к стенам, пытаясь спрятаться от взбесившейся красной змеи, мечущейся по галереям. Если улов оказывается небогатым, язык просовывается глубже. Появляется клюв, за ним гигантская голова. Зеленый дятел! Бич весны… Эти прожорливые насекомоядные птицы проделывают в крышах муравьиных Городов скважины глубиной до шестидесяти сантиметров и пируют до отвала.

Время объявлять тревогу третьей степени. Некоторые рабочие, просто обезумев от перевозбуждения, не выражающегося в действиях, начинают исполнять пляску страха. Движения их крайне неритмичны: прыжки, щелканье мандибулами, плевки… Другие, в полной истерике, бегут по коридорам и кусают все, что шевелится. Извращенный результат страха: Город, не в силах уничтожить нападающий объект, начинает уничтожать себя сам.

Катаклизм локализовался на западном верхнем пятнадцатом этаже, но тревога третьей степени привела весь Город в боевую готовность. Рабочие спускаются в самые глубокие подземелья, чтобы спрятать от опасности яйца. Им навстречу идут тесные ряды солдат с поднятыми мандибулами.

За все то время, пока сменялись бесчисленные поколения, Муравьиный Город научился обороняться от таких неприятностей. Среди мечущейся толпы муравьи из касты артиллеристов строятся в отряды и определяют первоочередные задачи.

Они окружают самый уязвимый участок дятла: шею. Они становятся в позицию близкого огня. Их брюшки нацеливаются на птицу. Огонь! Изо всей силы своих сфинктеров они выстреливают струями сверхконцентрированной муравьиной кислоты.

У птицы возникает неожиданное и болезненное ощущение, будто ее шея затянута шарфом из булавок. Птица борется, хочет освободиться. Но она зашла слишком далеко. Ее крылья увязли в земле и веточках купола. Она снова атакует языком, пытаясь убить как можно больше крошечных противников.

Новый отряд солдат принимает эстафету. Огонь! Дятел дергается. Сейчас это уже не булавки, а иглы. Он нервно стучит клювом. Огонь! Кислота брызгает снова. Птица дрожит, ей уже трудно дышать. Огонь! Кислота разъедает нервные окончания. Птица в западне.

Стрельба прекращается. Отовсюду бегут солдаты с широкими мандибулами, они проникают в раны, оставленные кислотой. С другой стороны остатков купола на поверхность земли вырывается легион солдат, он находит хвост птицы и начинает буравить самый пахучий участок: анальное отверстие. Инженерные войска быстро расширяют проход и проникают во внутренности птицы.

Первому отряду удалось прорвать кожу на горле. Когда потекла красная кровь, выделение феромонов тревоги прекратилось. Битва выиграна. В горле проделано широкое отверстие, туда устремляются целые батальоны. В гортани птицы еще остались живые муравьи. Их спасают.

Потом солдаты проникают внутрь головы, ища ходы, которые им позволят достичь мозга. Один рабочий находит дорогу: сонная артерия. Надо еще определить нужную: ведущую от сердца к мозгу, а не наоборот. Вот она! Четыре солдата рассекают трубопровод и бросаются в красную жидкость.

Увлекаемые сердечным потоком, они скоро достигают середины полушарий мозга. Сейчас они примутся за серое вещество.

Зеленый дятел, обезумев от боли, перекатывается с боку на бок, но он ничего не может сделать с захватчиками, разъедающими его внутренности. Группа муравьев проникла в легкие и выделяет там кислоту. Птица заходится кашлем.

Целый армейский корпус проникает в пищевод, чтобы в пищеварительной системе осуществить стыковку со своими коллегами из анального отверстия, быстро поднимающимися по толстой кишке, разрушая по дороге все органы, до которых можно дотянуться мандибулами. Они копают живое мясо, как они обычно копают землю, берут последовательно приступом зоб, печень, сердце, селезенку и поджелудочную железу так, как они берут крепости.

Иногда несколько муравьев тонут в неожиданном потоке крови или лимфы. Но это случается только с неосторожными, не знающими, где и как нужно надрезать.