Элингтонское наследство - Вентворт Патриция - Страница 17

— Дженни, — произнес Ричард с гордостью. — Это Кэролайн!

— Конечно Кэролайн! А кто же еще? Ричард, если хочешь чем-то помочь, поставь, пожалуйста, чайник. И еще есть печенье — синяя жестяная банка на полке. А теперь — кыш! Ты нам пока здесь не нужен.

Когда он вышел, Кэролайн закрыла дверь и вернулась к Дженни, которая продолжала выжидающе стоять. Она чувствовала себя такой одинокой и никому здесь не нужной… Но это чувство мгновенно исчезло: глаза Кэролайн улыбались, и она ласково сжала обе ладони Дженни, холодные как лед.

— Дитя мое, что с вами? — спросила она, и Дженни заплакала. Но тут же почувствовала, как ее обняли ласковые руки.

— Милая моя девочка! Не надо сдерживаться. Лучше все выплакать! Вам здесь нечего бояться. Я позабочусь о вас. И Ричард тоже. Плакать, право, не о чем. Совсем не о чем! Но вы поплачьте, если хочется, вам сразу станет .легче.

Когда вас призывают плакать, плакать уже совсем не хочется. Коротко всхлипнув, Дженни остановилась.

— Со мной уже все в порядке, — дрожащим голосом сказала она.

— Очень хорошо! Идите сюда и садитесь. Я думаю, вы проголодались. Мы попьем чаю, и тогда вы сразу взбодритесь. Ричард довольно сносно справляется с приготовлением чая.

Они сели на зеленый диван, и Дженни снова посмотрела на сад. Он казался таким счастливым, таким безмятежным…

— Вы очень добры ко мне. Я не знаю, что вам рассказал Ричард.

Кэролайн слегка задумалась. Голубые глаза смотрели очень ласково, в углах губ затаилась улыбка.

— Он сказал, что так и не попал в Элингтон-хаус. Ричард давно мечтал там побывать, посмотреть на портреты и на прочие раритеты. Но, конечно, он не стал бы рваться туда среди ночи. Впрочем, кто его знает, причуды мужчин довольно непредсказуемы. Как бы там ни было, он сказал, что хотел подъехать поближе и поспать в машине, а когда откроется гостиничное кафе, там позавтракать. А после, видимо, рассчитывал на сердечную встречу в родовом поместье Элингтонов. И это в воскресенье утром!

Воскресенье… Дженни казалось, что вчерашний вечер был очень давно, и с тех пор прошло невероятно много времени.

— Ричард сказал, — продолжала Кэролайн, — что, как только он все решил, посреди дороги возникли вы, с поднятыми руками, чтобы остановить машину.

Дженни почувствовала, что она должна все объяснить.

— Я была в отчаянии. Вначале чемодан не казался таким тяжелым, но с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее. Я поняла, что, если меня кто-нибудь не подвезет, я не смогу далеко уйти, и меня точно поймают. Я знала, что они обязательно кинутся на поиски.

Ричард вам сказал, кто я?

— Он назвал ваше имя… Сказал, что вы Дженни Форбс.

— Да, я Дженни Форбс, но до вчерашнего вечера я об этом не знала. Мне было известно, что мой отец — Ричард Форбс, а мать — Дженнифер Хилл, но я не знала, что они были официально женаты. Они держали это в секрете. Вы ведь знаете, была война. Мой отец погиб, а моя мать была сильно контужена во время бомбежки. Она не могла разговаривать. Ее отослали к Гарсти.

— Кто такая Гарсти?

— Она была гувернанткой моей матери. Домик Гарсти находится как раз напротив Элингтон-хауса. Когда приехали Форбсы — полковник Форбс унаследовал Элингтон-хаус, — миссис Форбс пришла поговорить с Гарсти. Потребовала, чтобы Гарсти немедленно уехала и забрала меня с собой. Но Гарсти не захотела.

Слова полились сами собой, и Дженни рассказала все.

О несчастном случае с Гарсти, о письме, которое написал отец ее матери, и о том, что письмо хранилось в шкатулке и что она искала письмо после смерти Гарсти, но не могла найти, потому что Мэк тайно проник в коттедж Гарсти и забрал его.

— Я сама слышала, как он это сказал. Если бы мне об этом рассказали, ни за что не поверила бы. Трудно поверить, что человек, которого вы давным-давно знаете, на такое способен, — правдивые глаза Дженни посмотрели прямо в лицо Кэролайн. — Просто невозможно поверить!

Но я сама слышала, как он это сказал. Понимаете, я сидела на подоконнике за гардиной, Мэк и его мать не знали, что я там. Мэк сказал ей, что он взял письмо, что отец там называет мою мать своей женой.

Кэролайн пристально посмотрела на девушку. Была ли Дженни действительно настолько наивна? И это в наше время! Просто невероятно!

— Он назвал вашу мать своей женой? Но… — Кэролайн запнулась. — Но, может быть, он просто о ней так думал? Из этого не следует, что они были женаты.

— Да, я понимаю. Об этом письме я узнала, когда Гарсти была при смерти. Я тогда подумала то же, что и вы. Но когда я пряталась там, за гардиной, Мэк сказал, что он был в Сомерсет-хаусе и сам видел дубликат свидетельства… они поженились за пять месяцев до гибели моего отца.

— О бедное дитя!

— Это грустная история, — продолжала Дженни. — Моя мать умерла вскоре после моего рождения, в ту же, ночь. Я много об этом думала, и мне кажется, что это было плохо для меня и для Гарсти, но не для них… не для моих родителей. Я думаю, они очень любили друг друга и снова соединились — в другом мире. Так что для них это не было печальным. Как вы считаете, — спросила Дженни, немного помолчав, — Мэк сжег это письмо?

— Трудно сказать, дорогая. Думаю, он поступит так, как лучше для него.

— Я тоже так думаю, — она тяжело вздохнула. — В общем это уже не так важно. Главное, что отец написал письмо и моя мать его получила. Это самое главное.

За дверью послышались шаги, и с подносом в руках вошел Ричард. На подносе стояли большие чашки, большой заварочный чайник, белый с золотом молочный кувшинчик и тарелка, полная печенья и аккуратно нарезанных ломтиков бисквита.

— Я ужасно проголодался, — заявил Ричард.

Дженни вдруг тоже почувствовала, что очень хочет есть.

Настроение ее улучшилось. Все нормально. Ей больше нечего опасаться.

Глава 14

Они как раз покончили с печеньем и бисквитом, причем Ричард допивал третью чашку чаю, когда в дверь постучали.

— О нет! — Ричард поспешно сделал последний глоток и поставил чашку. — Явиться в такую рань! Это просто неприлично. Сказать ей?

— Бесполезно, — засмеялась Кэролайн и повернулась к Дженни:

— Вероятно, это моя соседка, миссис Мерридью. Интересно, какой предлог она изобрела на сей раз.

Ну что ж, пойду открою.

Стук продолжался: три раза и пауза… еще три раза и снова пауза. Кэролайн очень хорошо знала, что за этим кроется: назойливое любопытство и упрямство. Она открыла дверь и сразу поняла — ее соседка успела заметить, что в дом явились еще более ранние посетители, чем она сама. Невысказанные восклицания витали, незримые, в воздухе: «Боже мой! Мистер Ричард вошел в дом вместе с девушкой! В такой ранний час… и не один, привел девушку?!»

У порога стояла миссис Мерридью с кувшинчиком в руке. Она была при полном параде, причесана и даже в шляпке. Небольшого роста, с маленькими серыми глазками, которые замечали все в пределах досягаемости и боялись упустить хоть что-то, что находилось за этими пределами. Она протянула кувшинчик и сразу начала речь, явно заготовленную заранее.

— О дорогая мисс Дэйнсворт, вы уж простите! У меня нет ни капли молока к утреннему чаю, а вы всегда так добры… Это все из-за моего проказника Тимми. Очень непослушный кот. Помните, я вам рассказывала, как ловко он сбивает крышку с бутылки с молоком, чтобы продемонстрировать, что хочет пить?

— Да, вы говорили.

— Он очень умен… и ловок. Но сегодня утром он толкнул слишком сильно, бутылка упала, и все молоко вылилось. Не могли бы вы дать блюдечко молока ему на завтрак… и, может быть, немного для меня — попить утром чаю…

Кэролайн не была подозрительной, но рассказ о проказах Тимми уже использовался раньше, и у нее зародились сомнения в искренности соседки… очень большие сомнения.

Миссис Мерридью переступила порог.

— Ваш племянник вернулся сегодня утром? И так рано, совсем рано…