Ускользающие улики - Вентворт Патриция - Страница 10

— Вы не смогли бы поехать к ней погостить?

— Она меня как раз опять недавно пригласила.

— Тогда слушайте.

И он поведал ей историю Мэгги Белл, в которой спецслужбы усматривают связь с неладами на аэродроме в Доллинг-грейндж, об озабоченности Министерства ВВС явной утечкой секретной информации. Мисс Силвер молча вязала. Выслушав его, она задумчиво сказала:

— Боюсь, сведений маловато. Не за что ухватиться.

— Вот именно. Вроде бы они подозревают, что кто-то работает па два фронта, но наверняка не знают. Не секрет, что идеи витают в воздухе — в разных странах иногда почти одновременно делается одно и то же открытие. Но предположим, да, секретная информация действительно просочилась. Но при чем тут эта Мэгги Белл? Я вообще не понимаю, как быть. Мэгги пропала год назад. Об утечке нам известно постольку-поскольку, но, как я понял, засекли это совсем недавно. Ясно лишь, что канал передачи информации работает, и было бы весьма кстати, если бы вы навестили свою подругу миссис Мерридью.

Некоторое время мисс Силвер молча накидывала петли, потом начала расспрашивать:

— Мэгги работала у мисс Каннингэм?

— По четыре часа ежедневно, от восьми утра до двенадцати.

— А племянник мисс Каннингэм, Николас Каннингэм, работает в Доллинг-грейндж, то есть имеет отношение к секретным исследованиям?

— Совершенно верно.

— А еще один член семьи, мистер Каннингэм, чем он занимается?

— Пишет книгу о мотыльках и бабочках.

— Его книги издаются?

— Мне об этом ничего не известно. По-моему, просто бездельник, нашел подходящее хобби, чтобы спокойно бить баклуши.

— И долго он живет у своей сестры?

— Последние три года. Соответствующие службы проштудировали его досье, там вас вполне безобидно. Был немного, так сказать, перекати-полем, странствовал, нигде особо долго не задерживаясь. В войну угодил в плен к японцам, родные уже отчаялись увидеть его живым. И вот в один прекрасный день он появился и с тех пор живет в Хэзл-грин. Естественно, его заподозрили в первую очередь, но никаких зацепок. По виду — обычный пожилой обыватель, не слишком крепкого здоровья, рад безмерно, что вернулся к домашнему очагу. Вот и все. Что же мне сказать шефу? Меня самого заставляют ехать в гости к двоюродному брату. Он у меня архитектор, его наняли проектировать новый жилой район в Мэлбери. Не соблаговолите ли меня поддержать?

Мисс Силвер довязала рядок до конца и сказала:

— Сегодня же напишу Мэриан Мерридью.

Глава 7

Пожив день в «Рождественской сказке», Крейг Лестер решил, что никуда пока отсюда не поедет. Вообще-то поводом для путешествия в эти края был обязательный визит к долгожителю дяде Радду — его двоюродному деду.

Но к дяде можно с таким же успехом ежедневно приезжать из Хэзл-грин, как и из отеля в Мэлбери. Дело в том, что Лестер уже много лет предпочитал не останавливаться в доме дяди, где все было отлажено как часы, а пожилые экономка и сиделка неукоснительно поддерживали идеальный порядок. О Радде Лестере заботились превосходно, и визиты племянника были скорее данью семейному долгу, но он регулярно навещал дядю и не собирался отступать от этого правила. Иногда эти визита были Крейгу в тягость, но сейчас они давали чудесный повод не уезжать из Хэзл-грин.

На третий день своего пребывания в «Рождественской сказке» Лестер познакомился с Генри Каннингэмом — у стойки бара. Это был высокий сутуловатый чудак с бородой и растрепанными седеющими волосами. Вспомнив рассказ Дженни о великой любви тети Лидии и мистера Каннингэма, Лестер подумал, что на Ромео этот бородач совсем не похож. Однако юному шекспировскому герою, познавшему страшные горести, не привелось пережить горечь увядания. Если присмотреться, вполне можно было допустить, что Генри обладал когда-то немалыми достоинствами, прежде чем сгорбился, отрастил бороду и стал экономить на парикмахере. И борода, и шевелюра были явно подстрижены маникюрными ножницами. Крейг сам подошел к нему и изрек несколько дежурных фраз о погоде. Бывший Ромео ответил невпопад, но очень дружелюбно, так и познакомились.

— Я наезжаю к вам сюда, чтобы навестить моего старенького дядю, и решил вот для разнообразия остановиться здесь, а не в Мэлбери.

— Дядю… — как-то отвлеченно повторил Генри Каннингэм.

— Он врач, но давно на покое, — продолжил Крейг. — В свое время врачевал здесь у вас. Доктор Радд Лестер.

Ему уже девяносто с лишним, но он пока довольно бодр.

— А-а, да-да, доктор Лестер… — проговорил Генри Каннингэм. У него была привычка оставлять фразу незаконченной. Видимо, это означало, что ему просто нечего сказать. В эту минуту зашел новый посетитель и, проходя мимо, громко окликнул Каннингэма:

— О, кого я вижу! Как всегда веселы и бодры! Пинту легкого горького, мистер Стаббс, если можно. Ну, как ваши жучки-паучки, мистер Каннингэм?

Звучный добродушный голос, цветущий вид — абсолютная противоположность рассеянного и вялого Генри Каннингэма. Даже не представившись, незнакомец с места в карьер атаковал Крейга:

— А вы, я вижу, только прибыли?.. Побудете у нас пару деньков? Ну что же, лучше мистера и миссис Стаббс никто вам не потрафит, это точно. Кстати, меня зовут Сэлби, Фред Сэлби к вашим услугам. Наткнулся на эту милую деревушку, когда приискивал местечко, где осесть на покое, и ни разу не пожалел об этом. Славное местечко, лучше не бывает, и люди тут славные. Работал-то я в Лондоне, и все твердили, что за городом я умру от скуки, что я тут не приживусь. — Он весело рассмеялся, сделал большой глоток пива и продолжал:

— Конечно я все же иногда наведываюсь в столицу, да-да, наведываюсь. Но чтобы вернуться насовсем — ни за что, премного благодарен! Ни за какие коврижки. Раньше у меня, знаете ли, пошаливали нервишки, а теперь я и думать о них забыл! Мучала бессонница, ой-ой-ой как, а теперь — как брякнусь на кровать, так и просплю не шелохнувшись, пока будильник в ухо не зазвонит.

— Значит, вы «жаворонок»!

— Вот-вот, он самый! У меня несколько дюжин курочек — так, для души, знаете ли. Их очень важно утром вовремя покормить горячей кашкой. Поверьте, три года назад мне и не снилось, что буду вставать в половине седьмого, чтобы приготовить завтрак полчищу кур! Я жене говорю: ты бы, что ли, помогла, — да где уж, у нее, видишь ли, и без того хлопот полон рот. Видимо, у нес и правда полно дел, хотя по утрам к нам приходит девушка-помощница, а в Лондоне жена и без помощниц управлялась.

Сэлби продолжал болтать. Тем временем Генри Каннингэм незаметно вышел.

На следующее утро, сидя в светлой, жарко натопленной дядиной комнате, Крейг упомянул про свою встречу с бывшим Ромео:

— Вчера вечером я познакомился с мистером Каннингэмом. Генри Каннингэм из Хэзл-грин. Не помнишь такого?

Старый доктор Лестер был очень похож на обезьянку, особенно сейчас, в маленькой черной скуфейке и красном халате. Ну просто обезьянка шарманщика, зорко следящая за происходящим вокруг, только глаза у этой обезьянки не грустные, а очень живые, с озорным огоньком. Но сейчас в них блуждало сомнение.

— Каннингэм? — переспросил он. — А сестру зовут Люси?

— Вроде бы.

— Да-да-да, ну конечно, да! — Глаза доктора снова заблестели. — Генри Каннингэм? Боже, что за умора была!

— Это вы, простите, о чем?

— Говоришь, Хэзл-грин. А с кем-нибудь из Крю знаком?

— Меня познакомили с мисс Лидией Крю.

— Ну, тогда, считай, ты знаешь всю компанию. Угадай, как я ее прозвал? Про себя, конечно, — доктору нельзя подшучивать над пациентами, ты же понимаешь. «Гордость и предубеждение», точнее не придумаешь! — Он фыркнул себе под нос и заговорил снова:

— Лидия Крю, аристократический Крю-хаус — и вдруг новость: нет больше денег. Делать нечего. Ее отец продал Дауэр-хаус Каннингэмам. Она устроила такой скандал, что бедный родитель на месяц слег в постель, и я сказал, чтобы за ним ухаживала медсестра, — лишь бы Лидия к нему не входила. Ну, в общем, понадобились деньги, и Дауэр-хаус был продан.