Убийство в поместье Леттеров - Вентворт Патриция - Страница 13

Ни Лоне, ни сам Джимми не слышали, как но время их беседы чья-то рука приотворила дверь. Когда Лоис выходила из комнаты, дверь еще оставалась полуоткрытой.

Глава 9

Энтони столкнулся с Минни Мерсер в коридоре возле своей комнаты. Точнее говоря, Минни с размаху налетела на Энтони. И не успей он сделать спасительный шаг в сторону, им бы не удалось избежать весьма болезненного удара. Все разрешилось благополучно — Минни лишь наткнулась на его руку, и Энтони пришлось поддержать ее, чтобы она не упала. Как раз в этот момент луч света из дверей его комнаты упал на ее лицо, окаменевшее, белое как полотно. Широко распахнутые, застывшие глаза, казалось, потеряли весь свой цвет.

За пять лет войны Энтони не единожды приходилось видеть людей в состояния шока. Поэтому ему нетрудно было догадаться, что перед ним именно такой случай. Продолжая придерживать Минни за талию, он провел ее к себе в комнату, притворил дверь и бережно усадил женщину в кресло. Казалось, Минни даже не сознает, что происходит. Но когда Энтони спросил, что случилось, у нее затряслись руки. Минни с трудом распрямила спину и изо всех сил стиснула руки на коленях. Но дрожь не проходила.

— Мне придется… придется уехать отсюда, — произнесла она, глядя в пространство.

— Ну что вы, Минни!

— Она хочет, чтобы я уехала.

— О чем вы говорите, дорогая?

— Я прожила здесь двадцать пять лет, — медленно выговорила Минни. — Но, раз она хочет меня выгнать, это не в счет.

Энтони начал догадываться, о чем и о ком идет речь.

— Минни, вы себя измучили. Ваши нервы совершенно расшатаны, — сказал он, касаясь ее плеча. — Постарайтесь расслабиться — вот так, откиньтесь на спинку… Я вам сейчас чего-нибудь принесу. А обо всем, что случилось, вы мне потом расскажете, если захотите.

Глаза Минни наполнились слезами, и две крупные капли медленно поползли по щекам к подбородку.

— Вы ничего не сможете сделать, — проговорила она. — И никто не сможет. Если уж она решила, что я здесь лишняя, то придется уехать.

Энтони придвинул стул и сел подле нее.

— Откуда вам стало известно, что от вас хотят избавиться? — спросил он.

Более не сдерживаемые, горькие слезы обиды хлынули по лицу Минни. Не шевельнувшись, даже не повернув головы в его сторону, ровным, лишенным выражения голосом она произнесла:

— Я шла в малую гостиную. Мне нужно было о чем-то ее спросить — уже и не помню, что это было. Я начала открывать дверь, когда вдруг в комнате прозвучало мое имя. «Я тут узнала о хорошем месте для Минни Мерсер. Тетке Бренды Грей нужна компаньонка, а Минни просто рождена для этой роли».

На лице Энтони появилось выражение сдерживаемой ярости.

— Кому она это говорила?

— Джимми, — отозвалась Минни, и впервые у нее дрогнул голос.

— И что он ответил?

— Кажется, он не понял, о чем речь. Видимо, она сказала ему, что я уезжаю от них, а он спросил почему. Она дала ему понять, что это мое собственное желание. И добавила, что все это к лучшему, ведь это избавляет ее от необходимости извещать меня, что в моих услугах отныне не нуждаются. Она собирается нанять дворецкого, так что для меня дела не остается. И еще будут две горничные…

— Минни, ты спокойно жила с нами в те годы, когда дом был полон прислуги.

— Да. Двадцать пять лет — это долгий срок. Я, как могла, помогала Марсии, а когда ее не стало, заботилась о девочках. А теперь я здесь лишняя.

— Джимми этого не допустит, — проговорил Энтони, горячо надеясь, вопреки всему, что так оно и будет.

Минни взглянула на него. Слезы все еще бежали по щекам, но взгляд стал более осмысленным. Он был полон доброты и глубокой печали, как и ее голос, когда она сказала:

— Нам не следует впутывать его в это, милый. Нельзя сеять раздор между мужем и женой. Это дурно, и ни к чему хорошему не приведет. Она хочет от меня избавиться — что ж ничего не поделаешь, значит, я уеду.

Все еще дрожа, Минни решительно встала:

— Спасибо тебе за твою доброту, Энтони. Извини, что я не сумела сдержаться. Просто все случилось так неожиданно. Я была в таком шоке, а тут еще наткнулась на тебя а ты… проявил столько понимания…

С этими словами она вышла. Энтони же еще долго не мог прийти в себя от возмущения. Уж он-то не намерен оставлять все как есть. Вероятно, лучше всего поговорить с самой Лоис. Склонить на свою сторону Джимми, разумеется, можно. Другой вопрос — сколь долго он способен отстаивать свою позицию, если, конечно, речь не идет о вещах, которые для Джимми священны. Интересно, входит ли в их число судьба Минни? Может быть. С Джимми никогда не знаешь наверняка, что его глубоко заденет, а что — нет. Он может уступать тебе до бесконечности, а потом ты внезапно будто бы натыкаешься на глухую стену. Стоп — и ни с места! Энтони множество раз был тому свидетелем: порой это касалось пустяка, а порой — чего-то весьма серьезного. Так или иначе, во всех подобных случаях дело касалось его любимого детища — поместья Леттер-Энд.

Гостеприимство, которым издавна славился Леттер-Энд, вполне могло явиться одним из немногих принципов, которые Джимми стал бы отстаивать невзирая ни на что. К примеру, у Энтони почти не вызывало сомнений, что Джимми никогда не разрешит Лоис — какие бы чары она ни пускала в ход — отказать от дома Элли или Джулии. Но распространяется ли это на Минни? На этот вопрос Энтони ответить затруднялся. Может, да, а может, и нет. Джимми непредсказуем. Для начала Энтони решил все-таки попытать счастья с Лоис. Если дело дойдет до прямой стычки — что ж, может, оно и к лучшему: по крайней мере, ему представится возможность высказать все, что он о ней думает. Естественно, чтобы не ставить Минни в неловкое положение, придется сначала переговорить с Джимми. Именно Джимми должен поведать ему о планах Лоис. Это будет нетрудно — Джимми, наверное, ждет не дождется поделиться своими проблемами с кем-нибудь из близких людей.

Из окна своей комнаты Энтони увидел Лоне. Повесив на локоть корзиночку, та шествовала в розарий. Очень удачно. Поговорив с Джимми минут десять, он как раз там ее и поймает. Идеальное место для того случая, если придется повышать голос, — в стороне от дома, и люди туда редко заходят. Там им никто не помешает.

Разговор с Джимми занял, однако, около четверти часа, поскольку Джимми, очень взволнованный, ожидал утешения. Ероша волосы, он ходил по кабинету из угла в угол, вопрошая, с чего бы это Минни вздумалось покинуть их, когда столько лет они прожили душа в душу.

— Может быть, Лоис удастся уговорить ее остаться? — проронил Энтони.

Джимми заметно повеселел.

— Ну конечно же! Может, это просто под влиянием настроения. Да-да, Лоис непременно должна ее отговорить!

— Думаю, у нее это получится. Минни могла вбить себе в голову, что теперь она здесь лишняя, — как можно осторожнее сказал Энтони. Джимми с радостью ухватился за это предположение:

— Да-да, наверное, в этом все дело! Ох уж эти женщины, вечно воображают себе невесть что! Минни о себе никогда не думает, вечно печется о других. В ней нет ни капли тщеславия. Да, это так на нее похоже — думать, что она кому-то в тягость. Слушай, как бы нам все это уладить?

— Ты не будешь возражать, если я возьмусь поговорить об этом с Лоис?

Джимми просиял.

— Я? Конечно нет! Прекрасная идея! Честно говоря, для меня все это такая неприятная неожиданность, что я просто не в состоянии как следует разобраться с этим делом. Кажется, я в жизни так не расстраивался. Не по душе мне это, Энтони. Решительно не по душе. Дай-ка вспомнить… Минни на три года младше меня, а мне пятьдесят один. Значит, она здесь уже двадцать пять лет. Появилась, когда ей было всего двадцать три. Такая хорошенькая была — просто прелесть. С тех пор она для нас как член семьи. Не понимаю, что на нее нашло. Иди, иди, поговори с Лоис, выясни, в чем тут дело.

Декорации для предстоящего объяснения были выдержаны в лучших традициях романтической пьесы. Миссис Леттер в розарии; нежаркое осеннее солнце золотит ее густые рыжевато-каштановые волосы, мягко касается прохладной, не испорченной ни веснушками, ни загаром кожи; теплый, медовый тон льняного платья чудесно сочетается с поздними розами в пышном цвету. Медно-золотыми розами всех оттенков Уже полна и изящная корзиночка в руках прекрасной дамы…