Проклятие для леди - Вентворт Патриция - Страница 4

При этом до восьмидесяти семи лет обходился без всяких очков!

Иона с трудом приподнялась на локте. Кругом было темно, но не из-за тумана. Это был довольно жуткий желтоватый сумрак, однако дышать здесь было легче, чем на улице. Пол, на котором она лежала, был деревянным, а под ладонью были песок и пыль.

— Где мы? — заговорила Иона, совсем как очнувшаяся героиня какого-то романа.

— Вам лучше?

— Да… Я не знаю, что случилось — вдруг подкосились ноги… Где мы?

— В одном из домов, которые я пытался осмотреть.

Вряд ли нам удастся куда-нибудь добраться, пока туман не поднимется выше, а здесь все-таки лучше, чем снаружи.

Света, увы, нет и никакой мебели. Но вы все равно не сможете идти с поврежденной лодыжкой. Я положил вас на пол, так как вы потеряли сознание, но раз вы пришли в себя, думаю, вам лучше сесть на ступеньки. Так всегда делают, если подвернут ногу во время танца.

Время тянулось медленно. Сначала Иона сидела на ступеньке одна, но, погружаясь в дремоту, почувствовала, что ее голова лежит на чьем-то плече и что ее поддерживает чья-то рука. Плечо и рука принадлежали не профессору, так как запах виски доносился издалека…

Проснувшись, она снова услышала голос профессора — раскатистое "р" звучало, как удары барабана в танцевальном ритме.

— Есть старое предание о китайском мандарине, которое уже в зубах навязло, но тем не менее поднимает интересную моральную проблему. Если, нажав кнопку, вы лишаете жизни абсолютно неизвестную вам личность и при этом знаете, что можете облагодетельствовать этим поступком три четверти человечества, является ли это оправданием вышеупомянутого поступка?

— А откуда вам известно, что это облагодетельствует три четверти человечества? — В скучающем голосе мистера Северна, который звучал гораздо ближе, мелькнула насмешка.

— На этот счет, — заявил профессор, — приходится гипотетизиррровать.

Последнее слово прозвучало с величественным раскатистым "р". Иона усомнилась, что такое слово существует, однако впоследствии обнаружила его в словаре. Но в тот момент оно явилось лишь частицей того состояния, при котором сновидения и реальность сливаются воедино. Heсмотря на то что под ногами Ионы был лишь жесткий пол, лодыжка перестала болеть.

— Ну, — снова заговорил мистер Северн, — три четверти человечества — слишком крупный масштаб, поэтому я уверен, что нажимающего на кнопку интересует лишь один представитель человеческой расы — он сам. Собирается ли он облагодетельствовать себя, а главное, выйти сухим из воды? По-моему, это куда более интересная проблема.

Профессор Макфейл с этим не согласился, отрицая «своекорррыстие», и заявил, что для более корректного вывода проблему следует «деперсонализиррровать». В этот момент Иона задремала снова. Бархатный баритон профессора и раскатистое шотландское "р" действовали на нее усыпляюще.

Проснувшись уже по-настоящему, Иона почувствовала, что прошло немало времени. Она выпрямилась, снова ощутив поддерживающую ее руку.

— Вы проснулись? — осведомился голос мистера Северна.

Иона глубоко вздохнула.

— Да. Вы все время поддерживали меня — это очень любезно с вашей стороны. Не помню, чтобы я когда-нибудь так спала. Мне как будто дали снотворное.

Сказав это, она вдруг осознала, что, во-первых, дышать стало легче, во-вторых, свет, проникавший сквозь веерообразное окошко над дверью стал ярче, и в-третьих, его было достаточно, чтобы все разглядеть, а заодно заметить, что они остались вдвоем.

— А где профессор?

— Он ушел, как только рассеялся туман — около получаса назад.

— Но почему вы меня не разбудили? Мы бы ушли вместе.

— Думаю, он предпочитал удалиться в одиночестве.

Свет, падавший на ступеньки желтыми продолговатыми полосками, явно не был дневным. Он шел от уличного фонаря, расположенного неподалеку. Снаружи туман поднялся вверх, но было совсем темно.

— Сколько сейчас времени? — спросила Иона.

— Вероятно, около трех. Если не возражаете, я бы мог сходить за машиной. Она в гараже, примерно в четверти мили отсюда. Куда вас подвезти?

В самом деле, куда? После того падения с лестницы, Иона была совсем не уверена, что ей стоит отправляться в отель. Появиться среди ночи в испачканной рваной одежде и с грязным лицом — нет, это не лучший выход.

— Я подумала про отель, но потом передумала, — откровенно сказала она. — Понимаете, я упала с лестницы — тогда, очевидно, и подвернула лодыжку. Вряд ли стоит в таком виде появляться перед чинным ночным портье.

— Вы живете не в Лондоне?

— Нет, я приехала на день. Меня зовут Иона Мьюр.

— А меня — Джим Северн, хотя я, кажется, уже это сообщил.

— Да. Конечно, я могла бы поехать к Элизабет Тремейн или Джессике Тори, но предпочла бы этого не делать. Элизабет бог знает чего потом напридумывает, а Джессика целую неделю будет охать и ахать. Залы ожидания на вокзалах, их, кажется, запирают? В общем, все же придется ехать в отель.

— У меня есть квартира, а хозяйство ведет моя старая няня, — неуверенно сказал Джим. — В высшей степени достойная особа, даю голову на отсечение.

Иона рассмеялась.

— И что, по-вашему, она скажет, если вы явитесь в три часа ночи с незнакомой женщиной?

Глава 3

Странное это чувство — быть одной в пустом доме. Сидя на ступеньке лестницы, Иона пыталась привести в порядок лицо и волосы. В сумочке у нес были расческа, пудреница и бумажные салфетки, но на самом деле ее лицо нуждалось в горячей воде и мыле, а тот факт, что руки ее были измазаны в зеленой слизи, ни в коей мере не улучшал положение. Иона использовала все салфетки, но взглянув в зеркальце, была чрезвычайно удручена. Темные пятна под глазами были следствием блуждания в тумане и падения с лестницы, но общий зеленоватый оттенок возник, по-видимому, из-за того, что салфетки не удалили слизь, а только ее размазали. Расчесывая волосы, она думала, что похожа па несчастнейшее убогое привидение.

Иона надела шляпу, но тут же сняла ее. Ей казалось, что хуже выглядеть уже невозможно, но это было заблуждением — в шляпе можно. Когда она выходила из дому, шляпка смотрелась великолепно, но подобные… мм… аксессуары должны идеально гармонировать со всем прочим и, разумеется, с прической и макияжем. В данный момент Иона напоминала себе привидение, которое тяпнуло лишнего.

Запихнув шляпку в карман пальто, она стала ждать Джима Северна.

Теперь, оставив все попытки улучшить свой облик, она почувствовала, как сильно давит на нее тишина пустого дома. До сих пор она не испытывала подобных чувств, оставаясь одна в доме. Интересно почему? Дело было не в отсутствии мебели — диваны, столы, стулья и ковер на полу вряд ли создали бы ощущение безопасности. Если бы ступеньки покрывала ковровая дорожка, на них было бы не так жестко сидеть, но не более того. Даже если бы Иона знала, что достаточно пересечь холл и открыть дверь, чтобы очутиться в уютно обставленной комнате, это ничего бы не изменило. Ну почему ей так тревожно? Дверь заперта, и никто не может войти — ведь ключ лежит в кармане у Джима Северна. А в самом доме никого кроме нее нет.

Никого. Но зато здесь были безмолвие, пустота и холод. Казалось, тишина начинает вибрировать, словно кто-то на нее давит, и вот-вот треснет надвое. Усилием воли Иона взяла себя в руки. Это ощущение было, по крайней мере, знакомым с детства, когда она лежала в темной комнате старого дома и ждала, что реальный мир расколется, впустив все ужасы детского воображения — тонкие скользящие тени, которые строят тебе во мраке страшные рожи.

Воображение у нее по-прежнему было буйным, но теперь Иона научилась его контролировать — могла заставить прекратить разные фокусы и переключить на что-нибудь другое. На то, о чем приятно думать не в темном пустом доме, а в уютно освещенной комнате возле теплого камина. Например, о девушке, которая случайно попала не в тот дом и наткнулась на что-то, чего ей не следовало знать…