Довольно милое наследство - Белмонд С. А. - Страница 41

– Господи, конечно, нет, – ответил Саймон, – Пенелопа была чрезвычайно осторожна в подобных делах. Нет, нет. В Италии у Джулио рос сын от американки, которую он встретил в Италии задолго до Пенелопы. Юная американка влюбилась в него и родила ребенка. Но потом отказалась от него. Знаешь, как бывает – люди приезжают отдохнуть, заводят котенка, а потом, когда приходит время возвращаться, оставляют его на произвол судьбы. Американка намеревалась отдать его в приют, а Джулио, разумеется, не хотел даже слышать об этом и оставил его себе. Он обожал сынишку, – продолжал Саймон, – большую часть времени он жил, конечно, с родителями Джулио и лишь летом приезжал в дом Пенелопы на Ривьере. Очень симпатичный мальчишка с темными волосами и голубыми глазами. Господи, как же его имя? Ладно, потом вспомню. Я еще приносил ему шоколадки… я просто обязан вспомнить его имя. Знаешь, дорогая, так ужасно стареть, постарайся отсрочить это как можно дольше. В конце концов, ученые должны придумать что-нибудь, разве нет? Но для таких стариков, как я, уже не осталось никакой надежды…

Его печальный тон подразумевал, что я тоже огорчусь и поддержу его, я это прекрасно понимала, но история просто заинтриговала меня.

– Так вы говорили, что этого мальчика зовут…

Саймон скрестил руки и через мгновение выдал:

– Доменико. Точно. Когда Пенелопа привезла его с собой в Лондон, все были уверены, что этот мальчишка – сирота. Она просто молилась на него. На Рождество подарила ему лошадь, покупала теплое пальто из дорогой шерсти на зиму, заботилась о том, чтобы в его рационе обязательно присутствовали итальянские блюда, дабы он не забывал про своего отца. О Боже мой, – Саймон глубоко вздохнул, на этот раз в его глазах не было никакой театральности, – война делала странные вещи с людьми!

Саймон замолчал, углубившись в воспоминания.

Вдруг я вспомнила про карту из машины тети Пенелопы и маленького игрушечного солдатика, которого нашла на полу.

Пока Саймон говорил, я достала схему моего генеалогического древа и стала подрисовывать ветку тети Пенелопы. Получалось пока то же самое, что и в самолете.

Я перестала писать и спросила:

– Что же стало с Доменико?

Саймон ответил, качая головой:

– Та американка, узнав, что не может больше иметь детей – а она вышла замуж за американца, – нашла Доменико и увезла в Штаты.

Полагаю, у нее для этого было достаточно денег, влияния. Но это было нечестно по отношению к бедняжке Пенелопе. Это был для нее удар вроде того, когда она потеряла Джулио. Она пыталась общаться с Доменико, но американцы присылали все ее письма обратно запечатанными. Звери. Так или иначе, Доменико мы больше никогда не видели. Но у Пенелопы, – продолжал Саймон, – были свои источники информации, и она узнала, что у Доменико подрастает сын. Доменико женился, управлял небольшим магазинчиком вместе с женой и растил сына.

– А как звали его сына? – спросила я.

– Вот теперь ты действительно поставила передо мной задачку. – Закрыв глаза, Саймон начал вспоминать, бормоча при этом бессвязные слова. Было похоже, будто гадалка предсказывает будущее. – Так… так… подожди… Ага, сына Доменико звали Энтони. Он поселился в Лондоне и влюбился в англичанку. Но бедный мальчик. На этот раз настал его черед идти на войну. Вьетнам. Мальчишки вроде него всегда говорят, что ни за что не пойдут на войну, и в итоге все равно идут. Дело чести и все такое, не могут подвести свою страну. По крайней мере Тони удалось долго продержаться, он даже вернулся в Англию. Тут история повторяется: его англичанка осталась одна с его сыном. Ты только посмотри, как поворачивается судьба. Мужчины заводят детей, а женщинам приходится собирать все по кусочкам.

Внимательно слушая Саймона, я добавила еще строчку к моей схеме, подписав под именем Доменико: «Энтони, сын Доменико».

Пока я писала, Саймон смотрел на меня и, подняв вверх палец, продолжал:

– Не забывай, твоя тетя всегда была женщиной с чистой душой. Умнее и намного красивее всех женщин, которых я повидал в своей жизни. Она всегда прекрасно знала, что и когда нужно предпринять. Она просто не могла сидеть сложа руки, когда узнала, что внук Джулио живет в какой-то захудалой комнатушке в Лондоне, а его мать работает не покладая рук. Англичанка… ее звали… м-м… Шейла. Так вот, она поссорилась со своей семьей, родственники хотели отдать мальчишку на усыновление, и когда та отказалась, выгнали ее. – С этими словами Саймон провел пальцем по шее и продолжил: – Пенелопа, как всегда, приняла правильное решение. С ее-то умом иначе и быть не могло.

У меня возникло странное ощущение: сердце мое замерло, будто мир остановился вокруг меня и затаил дыхание вместе со мной. Я мучительно старалась найти нужные слова и правильно задать вопрос, чтобы Саймон не отвлекся от своего мечтательного рассказа о прошлом и не замолчал вовсе. А я чувствовала нечто вроде дежа-вю, будто я просто обязана была услышать то, что мне давно было известно.

– И что же сделала тетя Пенелопа? – неуверенно спросила я.

Услышав меня, Саймон взбодрился и продолжил:

– Никогда я не был так горд за нее, как тогда. У нее была прекрасная черта мягко и ненавязчиво сводить людей вместе, все выглядело так, будто это была вовсе не ее заслуга. Она была превосходной хозяйкой. Пенелопа устроила небольшой прием на свежем воздухе, Берил с сыном Питером тоже были приглашены. Пенелопа пригласила Шейлу и даже дала ей одно из своих вечерних платьев. Так получилось, что именно за чашкой чаю с пирожными Шейла и Питер лучше узнали друг друга, и вскоре Питер сделал ей предложение. И тогда Пенелопа в личной беседе с Шейлой убедила ее принять предложение Питера, сказав, что это будет в интересах ее ребенка и что ребенок Тони будет воспитан настоящим джентльменом в лучших английских традициях. – Саймон посмотрел на меня и, прищурив глаза, осторожно спросил: – Дорогая моя, ты вся побелела. Тебе плохо? Нет, только не здесь, этот ковер подарил мне арабский принц.

Он не стал больше шутить, увидев, что я даже не улыбнулась. Все это время я внимательно слушала его рассказ, но сейчас я была погружена в свои мысли. Он заметил, что я что-то пишу, но, будучи воспитанным человеком, не подал виду, что ему безумно интересно посмотреть в мои записи.

– Что такое, дорогая? – вежливо поинтересовался он. – Поделись с дядюшкой Саймоном, возможно, он поможет.

Немного придя в себя, я тихо пробормотала:

– Мне кажется… я знаю его. Того, о ком вы говорите.

– Того, о ком я говорю? – повторил он.

– Внука водителя тетушки Пенелопы. И мне кажется, я знаю его имя, – добавила я шепотом.

– Подожди, дорогая. В отличие от многих я хорошо запоминаю имена, – Саймон говорил тихим голосом, стараясь успокоить меня, превращая беседу в азартную игру, – так, так, так… сначала симпатяга Джулио, затем его сынишка Доменико, затем его американский сын Тони, который приехал в Лондон и закрутил роман с англичанкой. И у них появился сын, о котором я только слышал, но никогда не встречал… его звали…

Саймон сделал паузу, огляделся. Я в это время уже начертила нужные линии, которые непонятным образом вели к тете Шейле и Энтони и уж совсем неожиданно соединяли последнее имя в моей схеме.

Вспомнив имя сына Энтони, Саймон щелкнул пальцами и восторженно повернулся ко мне. И мы вместе произнесли:

– Джереми.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

Глава 25

Вы можете подумать, что, вообразив себя детективом, разгадывающим свою родословную, я стала профессионалом своего дела и, напрочь забыв о делах, принялась рыть носом землю в поисках информации? Это не так. Я не забывала о работе. Следующим утром на своем автоответчике я обнаружила два сообщения. Первое было от Эрика, моего босса.

– «Пени, дорогая. Полная боевая готовность! Пол суетится вокруг да около, стараясь узнать, чем ты занимаешься. Вообще-то мы прикрыли тебя, сказав, что ты задерживаешься в Лондоне по очень важному делу. Но Шери, которая шпионила за нами в Каннах, проболталась о твоем наследстве. Пол, разумеется, ничего не сказал, но ты же понимаешь, что все не так просто. Подумай на досуге. Мы все еще в Испании, так что перезванивать не надо. Все, люблю, целую. Ты уже богата? Надеюсь, что это так».