Шива из стали - Саберхаген Фред - Страница 6

Во время последнего визита Гарри в эти края, около семи стандартных лет назад, единственным человеческим поселением в Гиперборейской системе была гражданская колония, существовавшая на Благих Намерениях уже не первый век. Эта планета куда крупнее Гипербореи и расположена намного ближе к светилу – всего в паре миллионов километров от бурого карлика, настолько близко, чтобы получать довольно приличное количество тепла. И Благие Намерения, и Гиперборея – обращаются вокруг бурого карлика, никогда не удаляясь друг от друга более чем на пару сотен миллионов километров – всего несколько часов полёта обычным космическим кораблём, столь глубоко в гравитационном колодце системы почти всегда проходящего на субсветовых скоростях. Бурый карлик, в свою очередь, увлекал свою скромную стайку планет за собой, кружась по орбите вокруг главного светила системы – массивной белой звезды.

А вдалеке, куда дальше от светила, чем бурый карлик вместе со своим выводком, кружились безымянные – насколько было известно Гарри – газовые гиганты юпитерианского типа, виднеющиеся на галактическом фоне крошечными белёсыми дисками; кружа в неспешном орбитальном хороводе, эти циклопические планеты вершили свой далёкий путь, отсчитывая с каждым оборотом целые земные столетия.

Из всех этих небесных тел только планета Благие Намерения – каменный шар размером почти с Землю, давным-давно приютивший крохотную одноимённую колонию – обладает условиями, более-менее благоприятными для жизни. Даже немного напоминает Колыбель Человечества; увы, к сожалению, сходство это настолько отдалённое, что за стенами колонии человеку не выжить без защитного костюма и респиратора – разве что продержаться сутки-другие, но не дольше. Планета Благие Намерения, а в просторечье Баня, являла собой мучительный, дразнящий искус. Условия на ней буквально на волосок не дотянули до благоприятных для жизни, и в результате век за веком последователи то одного культа, то другого настаивали на проведении эксперимента. О результатах подобных экспериментов изредка могли поведать наименее фанатичные и потому оставшиеся в живых. Терраформование Бани сочли нерациональным по целому ряду соображений, по большей части экономического характера.

Гарри сразу же ощутил, что комендант Норманди и несколько её подчинённых, с которыми ему довелось столкнуться нос к носу, держатся с ним настороженно; ну да, он здесь чужак, но всё же непонятно, с чего вдруг такое недоверие. Наверное, в его досье, имеющемся в их базе данных, понаписали такого, что он выглядит отпетым уголовником. Видимо, перечислили все его стычки с законами нескольких планет – или, по крайней мере, большинство. Опять же, в сведения запросто могла закрасться ошибка, в свете которой всё выглядит куда хуже, чем на самом деле; такое уже случалось с Гарри не раз и не два. Хотя, надо признать, даже самую святую правду о его прошлом доброй рекомендацией не назовешь, особенно с точки зрения среднего обывателя.

«Аэндорская волшебница» с закрытыми и запертыми люками стояла посреди поля, забытая и брошенная всеми. Маленький кораблик Гарри, представляющий собой удлинённый эллипсоид, в диаметре доходящий до восьми метров, оказался чересчур велик, чтобы протиснуться в ворота ангара, предназначенные для курьеров и разнообразных мелких судов, обычно посещающих военные станции. Веретёнообразные корабли Военно-космического флота обычно делаются длинными и узкими, хотя некоторые из них куда массивнее «Волшебницы».

Едва Гарри собрался положить ладонь в рукавице на неглубокую рану в боку корабля, где осколок ракеты какого-то берсеркера на излёте пропахал борозду, как вдруг в наушниках шлема забился чей-то жизнерадостный оклик, вдребезги разбив минуту-другую благословенного безмолвия. Ещё не успев оглянуться, Гарри чертыхнулся, но слишком тихо, чтобы микрофон уловил проклятье. Он бы предпочёл, чтобы его хоть снаружи станции оставили в покое, но, видно, сбыться этому желанию не суждено.

Приближавшийся автор возгласа, теперь замахавший рукой, чтобы обозначить себя, был облачён в скафандр со знаками отличия техника наземного обслуживания и дополнительными карманами для инструментов. За техником следовала пара ремонтных роботов, не походивших ни на людей, ни на животных – один неуклюже ковылял на металлических ногах, а второй плавно скользил на серебристых роликах. Не видя никакого изящного способа отвертеться от компании, Сильвер вынужден был смириться. Чем меньше у мнительных хозяев будет поводов для подозрений, тем лучше.

– Привет, вы мистер Сильвер, правда? А я вот сержант Гауати.

Поглядев на инструмент в руках у сержанта, смахивающий на хитроумную клюшку для гольфа, Гарри решил, что тот занят проверкой генераторов силового поля, расположенных где-то под поверхностью взлётно-посадочного поля.

И проворчал что-то невразумительно-негостеприимное, уже почти не сомневаясь, что ремонтные работы – только благовидный предлог. Наверное, комендант базы просто отправила сержанта присматривать за чужаком. Ну ладно, он со своим измочаленным кораблём свалился им на головы совершенно неожиданно – ну так что же? И вообще, какого дьявола эта Норманди так тревожится? Он ведь не какой-нибудь дерьмовый шпион-доброжил, уж такое-то предположение никак не могло попасть в досье, хоть ты тресни. А в окрестностях Гиперборея всё тихо да мирно, насколько Гарри успел заметить. Пожалуй, недаром чутьё подсказывало ему, что тут что-то не так; войска нипочём не учредили бы базу в таком захолустье, если бы речь шла лишь о ревностном и постоянном наблюдении за межзвёздной погодой.

Тем временем новый спутник нагнал Гарри и, размахивая своей скрученной клюшкой, начала лепетать о том, как прекрасна Галактика, если её обозревать с этой самой точки. Эдакий доморощенный поэт, слишком долго сидевший взаперти с людьми, отказывающимися внимать его разглагольствованиям. И очень скоро Гарри стало ясно, что эти люди совершенно правы.

Судя по словам сержанта, на сей раз его потряс вид облаков далёких чужих галактик, виднеющихся в прогалинах среди куда более близких и миниатюрных облаков звёзд и туманностей нашей собственной Галактики.

– Разве это не впечатляет, мистер Сильвер? Разве это не прекрасно? – щебетал его голос в наушниках.

– Угу. Точно.

На груди скафандра пустомели, как и у большинства скафандров Военно-космического флота, был закреплен шильдик с именем владельца: точно, «Сержант Гауати». Гарри мысленно отметил, что до конца пребывания на станции надо избегать встреч со словоохотливым сержантом.

Ах, романтика, о, упоение!

– Вы только подумайте, сколько людей за историю человечества жаждали повидать нечто подобное! Но утолить эту жажду довелось лишь такой жалкой горстке!

Хотя Гарри предпочёл бы предоставить этим жаждущим триллионам самим выпутываться из собственных проблем и отправляться в пекло собственной дорогой, он лишь молча похвалил себя за то, что не стал пытаться прервать поток словоизлияний метким ударом. Подобное долготерпение, несомненно, заслуживает награды, но увы, не получит. А чтобы развеять всеобщие подозрения, возбуждаемые таинственным штатским гостем, одного лишь терпения маловато.

– Да, это жизнь, – выдавил Гарри из себя. – Почти.

Но его героические усилия по поддержанию беседы остались незамеченными; похоже, сержант вообще слышал только себя.

– Я обожаю космос, – провозгласил он с неподдельной искренностью, широким жестом простирая длань к небесам.

– М-да? – Сам Гарри космос не любил, несмотря на то, что изрядную часть жизни провёл в пространстве, вдали от уюта планетарных атмосфер; а может быть, именно поэтому. – А я нет.

Сержант не удержался от изумлённого жеста. Очевидно, его восторги должны разделять все без исключения.

– Не любите? Почему?

Минутку поразмыслив, Гарри махнул рукой на окружающие красоты.

– Потому что там ничего нет.

– Ничего?! – «Кроме целой Вселенной», подразумевал возмущённый тон.

– Я хочу сказать, что ничего, не считая нескольких оазисов на паре шариков, дружественных человеку.