Шива из стали - Саберхаген Фред - Страница 57

Монументальный провал! Будто сглазили. Император принялся ругаться на четырёх языках, начав с шёпота и окончив рёвом во всю глотку.

Пару минут спустя тирада оборвалась, – а бичуемый словами субъект был спасён от необходимости отвечать, – благодаря сигналу вызова, вспыхнувшему на главном головизоре.

Почти тотчас же там возникло изображение головы и плечей коменданта Норманди, командирским тоном вопрошавшей, какого чёрта там происходит.

Император обернулся к головизору с горделивым видом, будто принёс весть о выдающейся победе.

– Комендант, наш корабль столкнулся с трудностями, но вскоре мы вновь вступим в бой.

Изображение Норманди заволакивали помехи боя, но голос доносился совершенно отчётливо:

– Должна предупредить вас, что Шива высадился. Он осуществляет непосредственное тактическое управление вражескими силами. – После небольшой паузы, чтобы перевести дыхание, она также проинформировала императора о случившемся с недостающими членами его экипажа. Вскоре после взлёта «Галактики» они были поголовно перебиты берсеркером, заставшим их мечущимися по лётному полю. – Сообщаю вам это на случай, если вы приземлились, рассчитывая принять на борт остальных членов экипажа. Это невозможно.

– Понимаю, – Юлий и сам перевел дыхание. Ему хотелось сказать: «И слава богу», но он воздержался. – Мы приземлились не поэтому.

Но комендант Норманди оборвала связь, как только договорила. Если Юлий и намеревался так-то объясниться или оправдаться, выслушивать его она не собиралась. Впрочем, для него это не составляло ни малейшей разницы, потому что сказать ему было больше нечего.

А теперь требовалось как-то разобраться с остатками своего несведущего экипажа. Обернувшись к адмиралу Гектору, до сих пор занимавшему пилотское кресло, Юлий встал и спокойно приказал подданному снять шлем.

Адмирал поднял трясущиеся руки, чтобы выполнить приказание.

– Наш корабль не повреждён, насколько вы можете судить? – спросил император. – Его можно поднять снова?

– Полагаю, да, Ваше Императорское Величество. Но я вынужден отказаться от попытки. Я не умею. – Адмирал всхлипывал, слова его звучали почти невнятно. А брать шлем и надевать его снова он не собирался.

– Вы это уже продемонстрировали. Но ведь вы успешно доставили нас с Бани на Гиперборею, – вслух раздумывал Юлий.

– Вынужден признаться, сир, что наше путешествие почти целиком прошло на автопилоте. Не всю дорогу, но везде, где мы могли столкнуться с трудностями. Однако в бою использовать автопилот не… не представляется возможным.

– Ещё бы.

Гектор застонал. Очевидно, он умирал от стыда.

– Мне ни в коем случае не следовало пытаться управлять кораблём в бою, это свыше моих способностей.

– Что ж, – медленно проговорил император, – что сделано, то сделано. Теперь уже не поправишь. – Он ещё на шаг подступил к противоперегрузочному креслу, в котором сидел адмирал Гектор, остановился над ним и простёр руку. – Дайте мне шлем.

Сняв пилотский шлем, адмирал открыл своё лицо, только прозрачный визор защищал глаза, и император увидел, как лицо это залила мертвенная бледность.

– Сир. Вы не обучены, даже хотя бы, как я…

– Но у меня есть другие дарования, которых у вас недостаёт. Дайте мне шлем. – Он считал, что в пилотском шлеме хотя бы сможет хорошенько рассмотреть окружающую обстановку, более чётко воспринять происходящее, чем разглядывая на головизоре.

Как только Юлий возложил шлем на голову, в его сознании тотчас же вспыхнули размытые образы, показания бортовых систем и окружающего пространства. Но в данный момент он проигнорировал их; сперва надо покончить с другим делом. Вытащив пистолет, он в упор прицелился адмиралу прямо в переносицу. Увидев ствол, Гектор закрыл глаза, но не отшатнулся и даже не поморщился. Подобные наказания в империи были большой, но отнюдь не неслыханной редкостью.

Сначала император думал, что выстрел не натворит вовсе никакого беспорядка, но поглядев поверх разлетевшегося черепа адмирала, увидел, что кому-то придётся убрать. Что ж, во всяком случае, не ему. А может, уборка и вовсе не потребуется.

Тут до его слуха донёсся гул моторов, отчётливый вздох открытого шлюза, и Юлий обернулся, всё ещё сжимая пистолет в руке. Кто-то вошёл.

– Кто?…

А затем император понял, что правильнее было спросить «Что?». Набирая полную грудь воздуха, он думал, что будет покойником ещё до того, как ему дадут возможность выпустить этот воздух.

В полнейшим соответствии с непробиваемой никчёмностью экипажа – в своём строгом суждении Юлий не делал исключения и для себя – никто не заметил приближающегося к кораблю врага.

Четвёрка серебристых абордажных берсеркеров, настороженно ожидая подвоха со стороны коварных людей, промаршировалиа в замершую на посадочной площадке «Галактику», казавшуюся им в данный момент единственным подходящим средством транспорта. Формой все четверо грубо напоминали людей, сквозь порванное наружное покрытие – видимо, что-то вроде камуфляжа – виднелся поблёскивающий металл. Они беззвучно образовали почти безупречную дугу, остановившись на совершенно одинаковом расстоянии от императора.

Слишком поздно единственный уцелевший понял, что наружный люк шлюза в силу очередного пагубного недосмотра не был заперт. А может, автоматически отперся при аварийной посадке.

Император глубоко вдохнул и выдохнул, затем снова. И всё ещё был жив.

Как всегда, Юлий изо всех сил старался выглядеть уверенным и решительным, хотя на корабле и не осталось ни одного живого зрителя. Но на самом деле он не представлял, что же делать дальше.

В своём тихом отчаянии он даже потешил себя идеей лично поднять корабль в космос. Уж наверняка он справится не хуже, чем его якобы квалифицированный помощник.

Машины-убийцы стояли перед ним всё в том же положении, ничего не говоря. В рубке царила полнейшая тишина, не считая отдалённого грохота боя, то вздымающегося волной, то утихающего.

Неспешно, так же неспешно, как во время казни генерала, император поднял пистолет и выстрелил в машину, стоявшую чуть ближе других. Но на сей раз результат оказался ничтожным. Пуля срикошетировала о броню берсеркера, не причинив ему ни малейшего вреда, и врезалась в переборку в дальнем конце рубки.

Император Юлий с презрением поглядел на жалкий пистолетик. Но если машины рассчитывают, что император отбросит оружие, они грубо просчиталась. Неспешно, не теряя достоинства ни на йоту, он поднял пистолет ради очередного прицельного выстрела по врагу.

За время, необходимое его руке для завершения движения, один из андроидов пересёк рубку и схватился за пистолет похожими на когти конечностями столь молниеносным и плавным движением, что только дух захватывало. Не успел Юлий ещё раз нажать на спусковой крючок, как короткий, толстый ствол пистолета сплющился, а магазин в сантиметре от императорских пальцев смялся, как бумажный. После чего оружие вырвали из рук императора.

На коже императора не осталось ни царапинки, даже волосок не упал с его головы или ниточка – с его одежды. Жуткая сила, превратившая его оружие в металлолом, не причинила державшей его руке ни малейшего вреда.

Человек, ринувшийся в объятия смерти, обнаружил, что смерть в своём самом вирулентном виде вдруг прониклась желанием обойтись с ним как можно мягче.

– Сними свой шлем, – проскрежетал один из автоматов. Юлию вдруг показалось, что берсеркер намеренно передразнивает его, эхом повторяя его же собственные слова, произнесённые перед самым расстрелом некогда доверенного заместителя.

– Не сниму, – продребезжали в ответ динамики скафандра, словно бы подчеркнув повелительные, благородные интонации, которые Юлий так долго и тщательно культивировал в своём голосе.

Как только машины вошли, он вскочил на ноги и с тех пор стоял на месте, непроизвольно напружинившись в ожидании так и не наступившей смерти. Чувствовал, как трясутся колени, чего с ним не случалось ни разу со дней почти позабытого детства.