Шива из стали - Саберхаген Фред - Страница 30

– Спасибо, э, м, император Юлий, – и протянула руку для пожатия.

Юлий принял и руку, и титул с милостивым кивком. В конце концов, последний всего-навсего причитается ему по положению. А если и был в его рукопожатии едва уловимый намёк на снисхождение – что ж, не настолько явный, чтобы вызвать нарекания хоть у кого-нибудь.

И первое импровизированное совещание между военачальниками поневоле состоялось в ангаре.

– Я надеялась устроить небольшую приветственную церемонию в честь вашего прибытия… в клубе, – сообщила комендант. – Но… сколько именно человек прибыло с вами вместе?

Сектанты– безоружные люди, озиравшиеся по сторонам и нервно улыбавшиеся – продолжали вливаться по трапу в ангар непрерывным потоком.

– Почти сотня.

База попросту не в состоянии принять столько людей, даже будь они все до единого рвущимися в бой добровольцами.

«Мои собственные люди окажутся чуть ли не в меньшинстве, – первым делом отметила про себя комендант Норманди. – Но ненадолго». Потому что уже решила отослать большинство подданных императора домой, даже не дав им времени распаковать чемоданы.

И даже не на том корабле, на котором прилетели.

– Он останется здесь. Похоже, он нам пригодится.

Но прежде пришлось отыскать способ высадить людей с корабля – как выяснилось, в нём имелось всего два скафандра – и лишь считанные единицы из прибывшей сотни умеют пользоваться скафандрами. Из кладовых добыли герметичную трубу-трап, пылившуюся там со времён строительства базы, когда она применялась при проходке тоннелей в монолитном теле астероида, протянули её до люка корабля и таким образом организовали герметичный переход с корабля в ангар, позволивший орде добровольцев-сектантов вернуться к нормальной гравитации и атмосфере.

Кроме того, почти не подлежало сомнению, что лишь очень немногие из них обладают дарованиями или опытом, необходимыми для ведения боевых действий. А они, непререкаемо заявил император, войдут в экипаж «Галактики». Но зато он на удивление легко пошёл на новую уступку: подавляющее большинство подданных из его сотни, как бы они ни рвались в бой, должны развернуться и отправиться восвояси.

Чтобы убедить своих приспешников в необходимости этого отступления, Юлию пришлось порядком постараться. Потратив несколько минут на тщетные уговоры, он в конце концов был вынужден попросту приказать им возвращаться по домам. Ещё сотни сектантов слёзно молили императора взять их с собой на небо, но он повелел им остаться. Посадка вылилась в сущий бедлам. Поначалу на борт корабля пропускали только тех, кто подходил под критерии, объявленные Военно-космическим флотом, потом почему-то сделали несколько исключений, а за ними ещё и ещё.

Клуб – или, как принято говорить на флоте, кают-компания – был немногим просторнее прочих помещений базы, но больше гостей принять было просто негде, разве что в ангарах, а позволить разношёрстной компании странных чужаков слоняться по коридорам базы комендант и вовсе не желала, особенно в столь тревожное время. Ей было не по себе даже от того, что пришлось впустить сектантов в ангары, пусть даже практически пустые, но иного способа избавиться от них просто не нашлось.

К тому же обстановка в клубе куда уютнее, чем в этих унылых пещерах. Высокий сводчатый потолок, вдобавок приукрашенный виртуальным декором, создаёт ощущение, будто находишься в прекрасной роще, а сквозь листву деревьев, колеблемых ласковым ветерком, пробивается трепетный свет, весьма недурно имитирующий лучи родного земного солнца. Здесь можно принять императора с дюжиной человек свиты, выставив со своей стороны равное количество офицеров, устроив нечто вроде официальной дипломатической церемонии; так что, приглашая императора, комендант Норманди попросила его привести с собой не более дюжины человек нынешней свиты – или стражи, если ему угодно.

Вместе с комендантом Норманди прибыла небольшая делегация офицеров базы – некоторые ещё зевали, с ворчанием застёгивая на ходу кителя. Мало того, что ради церемонии им пришлось вместо привычных комбинезонов влезть в парадные мундиры, так ещё и оторвали от сна. В комитет по встрече назначили тех, кто сменился с дежурства и должен был бы сейчас отдыхать.

Даже Юлий вместе со всеми своими приближёнными – сплошные безумцы, они откликнулись на призыв флота с искренним энтузиазмом, и Клер Норманди твёрдо решила оказать им радушный приём и высказать сердечную благодарность, хоть ей и придётся отправить их самоотверженных товарищей домой при первой же возможности.

Помещение наспех украсили для приёма:

– Развесьте флаги и организуйте что-то вроде почётного караула. Нам ещё предстоит работать и с ним, и с его людьми. Как минимум, я намерена забрать его корабль.

Проведённый техниками базы осмотр подтвердил, что императорский корабль действительно неплох – по крайней мере, вполне исправен и даже несёт кое-какое вооружение. Во время намеченного штурма Летнего Края любой пустяк может сыграть решающую роль. Но даже будь на его месте ржавое корыто, комендант реквизировала бы и его.

– Высадите с него людей и придумайте какой-нибудь способ отправить их домой.

– На чём? Нам придется приютить их на несколько дней.

– Знаю. Поставьте в ангар койки.

– У нас не набеётся столько коек.

– Тогда постелите на пол спальные мешки, чёрт возьми! Придумайте что-нибудь. Места там хватает. Обращайтесь с ними вежливо, но слоняться по базе не позволяйте.

– Есть, мэм.

Когда император вместе с небольшой группой лично отобранных приближённых показался в дверном проёме клуба, Гарри Сильвер был уже на месте, присев за стол в дальнем конце помещения, метрах в пятнадцати от двери, через которую должны были войти новоприбывшие. Сначала послышался звук открывшейся и закрывшейся двери где-то дальше по коридору, за пределами суррогатной лесной полянки, затем приглушённый ропот медоточивых голосов, взаимное расшаркивание, постепенно подступающее всё ближе и ближе. Гарри попытался отличить ни разу не слышанный голос императора, но не слишком в этом преуспел.

Перспектива участвовать в объявленной церемонии Сильвера отнюдь не прельщала, но он скорее сошёл бы в пекло огненное, чем позволил бы кучке жалких сектантов прогнать его с единственного водопоя в округе. Он принял свою привычную расслабленную позу, держась чуточку на отшибе, с бокалом в руке и взирая на действо циничным, пасмурным взглядом отстранённого наблюдателя, будто происходящее его вовсе и не касается.

Спутать Юлия с кем-либо из присутствующих было почти невозможно – чуть ли не самый низкорослый мужчина в комнате в чрезвычайно пышном мундире; будь император ещё чуть пониже, мундир выглядел бы на нём крикливой безвкусицей. Что же до манер Юлия… назвать его «самодовольным» было бы не совсем верно – слишком уж серьёзен. Несомненно «честолюбивый». Быть может, «величественный». От него будто исходит… нечто. Непонятно, что именно, но какое-то сияние, что ли. Он буквально притягивает взгляды, будто магнит – железные опилки.

Вокруг Юлия – впереди, по бокам и позади – двигался урезанный до разумных пределов кортеж из помощников и прихлебателей, встревоженных, но пытавшихся напустить на себя высокомерие. Почти сплошь высшие офицеры в диковинных мундирах несуществующего военного флота империи. Да ещё горстка других, до странности разношёрстных, по большей части в штатском платье, и в том числе…

Бекки.

Бокал выпал у Гарри Сильвера из руки, а в следующий миг его ладонь, рефлекторно пытаясь схватить потерю, сшибла бокал с края стола, и тот глухо брякнулся о пол, расплёскивая содержимое. Но всё это Гарри припомнил лишь впоследствии.

Его захлестнул такой неистовый ураган чувств – ликование, гнев, возмущение – что Гарри едва не сомлел, когда и второй, и третий взгляд подтвердили, что да, это действительно она, та самая женщина, которую он уже считал покойницей, вот она стоит среди других, и лучик виртуального солнца сияет в её волосах. Не призрак, а живой человек, как и все остальные. Но, что сразу поставило её особняком от всей императорской свиты, Бекки оказалась чуть ли не единственной, кому хватило ума и чувства, чтобы сконфузиться.